– Но если нападут степняки…
– Я успею созвать ополчение, мои разведчики предупредят заранее о войсках Шибана.
Дара старалась избегать его взгляда, а князь как назло взял её руку в свою. Его пальцы были горячими, и по коже побежали мурашки.
– Многие погибнут, морозы ещё не сошли.
– В городе они погибнут вернее, сама знаешь. Что с тобой?
Она лишь невнятно хмыкнула.
– Ты изменилась. И перечишь мне будто только из упрямства. Что случилось?
– Ничего.
– Давай, Дара, не юли. Говори, как есть.
– Что станет со мной? Когда ты победишь в своей войне, а Милош получит свою новую башню, что станет со мной? Мне девять месяцев носить под сердцем ребёнка, зная, что он никогда не будет моим. А после? Что после?
– А что бы ты хотела?
Глупыми казались мечты девчонки с мельницы. У князя были жена и дети, которые унаследуют его земли. Не нужна лесная ведьма и в башне чародеев. Так куда ей пойти?
Дара не успела ответить. Постучались в дверь, и тут же в комнату вошёл Горыня, за его спиной стояли другие воеводы, которых она по именам не помнила.
– Великий князь, до заката никак не успеем. В воротах затор, люди толкутся. Уже троих столкнули с помоста, они умерли на месте. А ещё даже не все выехали. Бояре сейчас только начали собираться, до последнего тянули и на поклон к Чернеку бегали, а некоторые до сих пор здесь, наверху.
– Умоляют Чернека, чтобы он отговорил тебя, князь, город жечь.
Ярополк поднялся.
– Сколько ещё осталось?
– Сотни три, может, больше. Служители храма противятся твоей воле. Говорят, не оставят святилище Создателя, не позволят ему сгореть.
– Храм тоже осквернён? – спросил Дару Ярополк.
– Земля везде испорчена.
Горыня продолжил:
– И сам князь Чернек с дворней до сих пор не выехал.
– А кони его в конюшнях дохнут. Он их и ополчению отдавать отказался, и для себя не убережёт, если дольше протянет, – добавил другой воевода, самый молодой из всех.
Ярополк оглянулся на Дару.
– Отправляйся вместе с Горыней к храму, поторопи народ.
– Вряд ли Пресветлый Брат лучше послушается лесную ведьму, а не Великого князя.
Промелькнуло недовольство в его взгляде, но на этот раз Ярополк сдержался.
– У меня есть другие дела. Иди. А после облети город, узнай, как далеко продвинулась скверна.
Дара хотела возразить, что не решится обратиться вороном, но промолчала. Князь уже с трудом терпел её упрямство.
Она встала, запахнула тулуп, который так и не успела снять, и прошла к дверям. Воеводы расступились, пропуская её.
На лестнице было темно. Дара шла быстро, не чувствуя усталых ног. От крыльца до мостовой проложили тропу из досок, оторванных от заборов, столов да скамеек. Неровным вышел настил, но чем слабее Дара себя чувствовала, тем опаснее казалась скверна под ногами, и она уже не решалась на неё наступить. Люди не видели клокочущей черноты, наводнившей Лисецк, потому в их сердцах всё ещё таилась надежда, что мор уйдёт, как уходили со временем все невзгоды и болезни. Если бы хоть на миг они увидели чёрную землю вокруг, если бы знали, как духи жались друг к другу на крышах, пытаясь спастись, так бежали бы прочь.
– Эй, ведьма! – тяжело загромыхал по настилу воевода, догоняя её. – Погодь. Вместе пойдём.
Дара обернулась. Горыня нагнал её уже у ворот, что вели дальше в город.
– Там мои ребята людей поторапливают, но есть и такие, которые спорят, в основном родня Пресветлых Братьев. На Храмовой улице народ и вовсе не собирается уходить. Говорят, пусть их вместе с домами жгут. Нашлись даже какие-то дураки, которые утверждают, что скверны нет. Один лёг на землю, чтобы доказать, что всё в порядке.
– И что?
– И умер.
– Вот же тупицы, – мрачно процедила Дара.
– Там верующие люди, они не хотят оставлять храм. Говорят, лучше погибнут в нём, чем позволят уничтожить. А степной каган с колдовством им не страшен.
– Если бы каган.
Главная дорога вела мимо храма к Дальним воротам, у которых собралась толпа. Дара остановилась, разглядывая огни внизу по улице. Позади, за её спиной город опустел, но впереди оставалось слишком много людей, а солнце уже садилось за деревья.
С возвышения виднелась роща у реки. Взгляд зацепился за чёрные стволы деревьев.
– Смотри, – Дара показала воеводе в сторону рощи. – Деревья чудные.
– Так снег растаял, вот и кажется…
– Нет, – она никак не могла понять, что с ними было не так.
– Они все поломаны.
– Что?
– Видишь, какие деревья низкие? Все склонились к земле, они сломались.
– И что это значит?
– Скверна, кажется, добралась до рощи. А значит, скоро доберётся и до реки. Найди Милоша, – попросила Дара. – А я попробую поговорить с Пресветлым Братом.
Горыня кивнул.
– Меня они не послушали, может, тебя испугаются.
Высокий каменный храм возвышался над прижавшимися книзу землянками вокруг. Золотая крыша казалась тусклой, белые стены серыми. И вместо ликующей песни изнутри слышался плач.
Дара остановилась у порога, не решаясь войти, неохотно потянула за медное кольцо, и тяжёлая дверь поддалась.
Внутри горели свечи, и храм наполнился таким чудесным светом, точно сам Создатель заглянул в окно. Шла закатная служба, но никто, кроме Пресветлого Брата, прислужников, их жён и детей, не пришёл. Настоятель стоял перед солом спиной ко входу.
Вдоль стен лежали покойники: мужчины, женщины, дети. Детей среди них было больше всего. Скверна легко отравляла юные тела.
Дара отвела взгляд, чтобы не видеть покорёженные чернотой лица. Ей стоило дождаться окончания службы, но времени оставалось слишком мало. Когда солнце скроется, князь велит поджечь город.
– Настоятель! – она вдруг забыла его имя. Рдзенец не обернулся. Золотые нити на его рясе сверкали, отражая свет свечей. Остальные служители посмотрели с тревогой на лесную ведьму, но последовали примеру настоятеля и продолжили молитву. Женщины притянули к себе детей.
Дара прошла мимо Братьев ближе к солу. Она обращалась к настоятелю, но старалась говорить так громко, чтобы её услышали все остальные.
– Вы должны уходить. Город проклят, земля во всей округе осквернена, и любой, кто останется, умрёт в страшных муках. Мы, чародеи, можем спасти землю, но Лисецк для этого нужно спалить.
– Вы, чародеи, не можете никого спасти, – настоятель резко развернулся, взметнув пыль полами белой рясы. Свечи в его руках чуть не потухли. – Вы несёте лишь смерть. Ты, лесная ведьма, в ярости и ненависти уничтожила Совин. А теперь желаешь стереть с лица земли и Лисецк, этот правоверный добрый город, пусть и прикрываешь свои злодеяния благими намерениями.
– Я…
Дара тяжело вздохнула, не в силах найти подходящие слова. Она знала, что настоятель не послушает её.
– Я предупреждаю вас всех, – она обернулась к молящимся. Они смотрели в ответ с негодованием. – Это повеление Великого князя. Все должны оставить город до заката, после его сожгут. Иного пути нет.
Настоятель молчал. Губы были плотно сжаты, но гнев в глазах, кажется, потух.
– Откуда мне знать, что ты не обманываешь меня, дочь проклятой Аберу-Окиа? Как я могу поверить тебе после всех твоих преступлений?
– Тебе необязательно мне верить. Просто выйди на улицу и посмотри, что происходит. Люди гибнут, просто ступая на землю. Это не обычный мор, а колдовское проклятие. И я не знаю, как ещё убедить тебя, что из Лисецка нужно бежать.
Она услышала у себя за спиной тихий ропот, но не разобрала отдельных слов. Настоятель молчал, и сомнение читалось на его лице. Дара сделала ещё шаг, вдруг набираясь уверенности.
– Никто больше не должен умереть, кроме наших врагов, которые наслали эту хворь. И я клянусь, что они поплатятся. Для этого я здесь. Для этого я служу Великому князю, потомку Константина-каменолома.
Настоятель повернулся к своим последователям.
– Что скажете, Братья? Оставить храм – значит, дать ему сгореть. Но мы должны защищать не только его, но и наших жён и детей, а они могут погибнуть в пожаре.
– Храм не должен сгореть. Мы обязаны остаться и спасти его, – произнёс молодой служитель, чья борода была ещё совсем коротка.
– Да, пусть женщины и дети идут без нас.
– Ты так говоришь, Семён, потому что у тебя ещё нет детей. Я или иду с ними, или мы все остаёмся здесь, положившись на защиту Создателя.
– Я без мужа никуда не уйду! – воскликнула пожилая женщина.
Стоило посеять страх в душах людей, и родилось несогласие. Оно стремительно крепло, а с ним и надежда на спасение несчастных дураков. Дара постаралась скрыть улыбку и отошла в сторону, к двери. Она остановилась у самого выхода, обернулась.
Спор затягивался. Время шло и шло. Дара начинала терять терпение.
– Храм можно и заново отстроить…
– Побойся Бога! Это святое место.
С грохотом распахнулась дверь. Дара едва успела отскочить, чтобы не попасть под удар. На пороге стояла княгиня Здебора, окружённая гриднями. Ещё более бледная и худая, чем обычно, она впилась глазами в девушку, точно ястреб в мышь. На плече её сидел маленький бесёнок без плоти, шустрая златоглазая тень. Он заметил лесную ведьму, подпрыгнул, зацепился за стену и пополз куда-то наверх. Здебора невольно покосилась на него. Изо всех сил она притворялась, что не видела духа.
– Вот где ты, ведьма, – она вошла в храм, опираясь на посох, ступала княгиня тяжело, как дряхлая старуха. Лицо её исказила уродливая улыбка. – Смущаешь народ, даже самых добрых и честных людей? Но тебе не заполучить мой город.
Здебора пошла на неё. Дара попятилась. Посох стучал по полу при каждом шаге.
– Мне не нужен твой город.
– Да неужели? Поэтому вы со Снежным князем решили отнять всё у моего мужа? Не просто забрать все земли, но ещё и уничтожить их. Сжечь дотла, пеплом по ветру развеять.
– Город проклят, ты не могла не видеть этого.
– Ты проклята! – она вскинула длинный скрюченный палец с золотым перстнем, указывая на Дару. – Ты и весь чародейский род. Князь предал Создателя, когда связался с вами, но честных людей не обмануть. Меня, – она ткнула себя пальцем в грудь. – Не обмануть. Сегодня сгорит не город, а ты, ведьма. Ты за всё поплатишься.