– Защитим, если он нас первым не убьёт, – улыбнулся Милош.
– Дарина, – послышался робкий голос Третьяны. Она стояла у двери, не уходила, хотя Стрела нетерпеливо потянул её за локоть. – Не улетай, возьми меня с собой.
– Зачем ещё? – нахмурилась Дара.
– Я помогу тебе с княжичем, наложу на него чары, чтобы он на всё согласился. Прошу, не бросай меня здесь.
Если Третьяна отправится с ними, то придётся двигаться по земле, на это уйдёт много дней. Разве недостаточно Дара потеряла?
– Прошу. Тебе не справиться без меня.
– Я и сам кого хочешь очарую, Третьяна, – перебил её Милош, начиная стягивать порты. – Раз надо лететь сейчас, то мы летим.
Дара не отрывала взгляда от Милоша, и только это заставляло её не плакать и не клокотать от ярости. Медленно она развязала пояс.
– Жди нас в Заречье, Третьяна, – сказала она.
Все наконец вышли из избы, Третьяну утащили почти силой, и Милош прыснул от смеха.
– Какие стыдливые. А Третьяна эта без тебя ни шагу…
Дара положила тулуп на лавку.
– Так что случилось? – голос Милоша изменился, он снова попытался заглянуть ей в глаза.
– Ничего. Полетели, – попросила Дара.
Они раздевались быстро, фырча от холода.
И вот птичьи когти заскребли по деревянному полу. Ворон каркнул, и Третьяна открыла им дверь снаружи. Дружинники собрались на улице, провожая их удивлёнными взглядами.
Птицы оторвались от земли, когда солнце ещё не показалось из-за леса. Только яркая полоса светлела над верхушками сосен.
Сокол и ворон полетели на запад, туда, где, возможно, всё-таки наступила весна.
Глава 22
Город стоял на высоком холме. Белый, а не золотой, растерявший свои краски за долгую зиму. Вышня и Звеня обнимали его с двух сторон, лёд и снег сковывали крутые берега. Звенели гулко колокола в храмах.
Время пришло для закатной молитвы и для возвращения домой.
Вячко крепче сжал лошадиные поводья.
– Твой город красив, муж, – сказала Чичак, щуря тёмные глаза. – Здесь будет хорошо править.
– Это не мой город.
– Теперь может стать, – ветер всколыхнул красный платок на её голове. Отныне он был шерстяным, тёплым, чтобы защищать от морозов, и скрывал волосы.
Рука потянулась за пазуху, чтобы проверить, на месте ли грамота. Два дня назад их обоз нашёл гонец от Горыни. Дядька писал о Ярополке, предательстве Чернека и поддержке чародеев. И о лесной ведьме. Буквы на бересте, как раскалённое клеймо, отпечатывались на коже.
– Будь мудрый, – попросила Чичак, проследив за ним взглядом. – Твоя любимая не вернуть. А ведьма спасти нас.
Вячко хмуро посмотрел на жену.
На жену, о которой не просил и которой поведал всё, что жгло душу. Чичак была рядом, когда Вячко читал послание Горыни. Впервые с тех пор, как сошли на берег, они остались одни, и больше не нужно было скрывать свои чувства. Тогда Вячко рассказал Чичак всё: о Добраве, об отце, о лесной ведьме и о жгучем желании мести. О том, почему он не желал жениться.
Она выслушала молча, а после поцеловала его в щёку, как брата.
– Однажды мы любить друг друга, но иначе. Ты достойный муж, а я буду достойный жена. Я не прошу тебя забыть другая женщина. Но не хорони себя с ней, – попросила она, прежде чем уйти.
А весь следующий день Чичак молчала, и Вячко испугался, что обидел её. Женщины горды, их самолюбие легко уязвить. Зря он заговорил с ней о другой, о единственной, любимой. Чичак не могла заменить Добраву. Никто не мог. Но вряд ли ей стоило об этом знать.
Тяжело было понять, о чём думала Чичак. Но на второй день, когда они подъезжали к столице, она пришла в его шатёр сама, разделила с ним ложе. Вячко чувствовал ярость на кончике её языка, пальцами стирал обиду с разгорячённой кожи, и Чичак прижималась к нему лёгким телом, почти невесомая в объятиях. Она кусала его и зализывала раны, как дикий зверь.
Чичак не походила ни на одну женщину, которую знал Вячко. У изголовья кровати, прежде чем заснуть в объятиях мужа, она положила нож. Не слова любви и страсти она прошептала на ухо:
– Не отказывайся от помощь, даже если ведьма твой враг, – попросила она.
Но Вячко до сих пор не знал, где носило лесную ведьму. Горыня обещал, что она найдёт его, чтобы предложить свою помощь. И вот княжич стоял у Златоборска один, с несколькими десятками покалеченных бесполезных чародеев, а ведьмы не было и в помине.
Вячко отправил гонца вперёд, чтобы тот сообщил в столице о прибытии княжича. Но никто не вышел его встречать, и вряд ли это было хорошим знаком.
Он мог бы принести в жертву чародеям с десяток рабов, чтобы напоить их силой. Тогда бы он взял город, как и желал того Горыня. Но в столице правили не чужие наместники, а родной племянник. Вячко мог бы просить о помощи мачеху, но знал, что она рада будет изгнать его прочь. И ему приходилось идти на поклон к жене старшего брата. К княгине Гутрун.
Вячко оглянулся, обвёл взглядом весь обоз, что тянулся за ним по дороге. Дузукаланцы и рабы-иноземцы – вот кого он вёл в город. Многие из них даже не понимали ратиславский язык, но больше не было ни на кого надежды.
Останься брат в живых, он бы плевал на угрозы храма. Он бы напоил чародеев кровью своих врагов и разнёс любого, кто пошёл бы против.
Но одно дело внук Императора и потомок Константина-каменолома, другое – Вячко, байстрюк златоборского князя.
Он ударил пятками по бокам коня и направил его вверх по дороге, к мосту через реку. Златоборск ждал, сияя в закатных лучах.
Сотни раз Вячко возвращался по этой дороге домой. Сотни раз врывался со всей скорости на мост, проносился под воротами и гнал, гнал коня вверх по улицам столицы к княжескому двору.
Но не теперь.
Родной город не был ему рад.
Ворота уже заперли перед закатом. На страже стояли мужчины с топорами. Их волосы были сплетены в косы, глаза блестели, как лёд. На щеке одного из них красовался синий узор наколки.
Обоз растянулся по всему мосту. Вячко выехал вперёд, рядом с ним направила своего коня Чичак.
– Кто такой? – спросил северянин.
– Княжич Вячеслав, сын Мстислава Мирного, брат Ярополка Снежного.
Стражники переглянулись.
– И откуда я могу знать, что ты и вправду княжич? Он пропал ещё в середине зимы. Может, мёртв давно.
Вячко показал перстень с княжеским кайлом.
– Вот княжеский знак. Если не веришь, поди спроси любую собаку в столице, и она меня узнает.
– Я вот не узнаю, – скривился скренорец.
Захотелось плюнуть в его мерзкую, наглую северную морду.
– Так ты чужеродный пёс и знать не знаешь златоборских порядков.
Северянин схватился за древко топора, и Вячко задержал дыхание от жуткого восторга. Ему хотелось пролить кровь, размозжить череп скренорскому ублюдку. Он уже представил, как отрубит ему голову, он был почти не защищён у шеи. Лезвие отцовского меча быстро напомнило бы чужаку, что это не его земля.
– Проводить нас к княгине! – нетерпеливо воскликнула Чичак. – Или звать её слуг. И шибче. А то Великая княгиня разгневаться, что ты не пускать княжьича Вячеслав, который привёл войско могучих чародеев.
С выпученными глазами скренорцы выслушали Чичак, открыли рты, как безмолвные рыбы, и вдруг расхохотались.
– Какая смешная баба. Говорить не умеет, а что-то приказывает.
Вячко увидел, как Чичак потянулась к ножу на поясе. Он успел узнать, как метко она их метает.
– Послушайте… славные… мужи, – Вторак выпрыгнул из саней и поспешил, хромая, к воротам. – Вы можете не верить на слово, но перед вами княжич Вячеслав, он собрал отряд чародеев по приказу князя Ярополка. И теперь он привёл их всех к его жене, княгине Гутрун. Она бы точно хотела об этом знать. Княгиня очень расстроится, если княжичу придётся увести чародеев обратно. Но ещё больше расстроится, если княжич и его чародеи потеряют терпение и спалят ворота прямо вместе с вами.
Вторак вскинул здоровую руку, рождая огонь между пальцев. Скренорцы захлопнули рты.
– Спокойно, старик, – сказал один из них. – Сейчас, сейчас всё сделаю. Ждите только. И это… без этого…
Он свистнул, и с дозорной башни раздался голос. Переговаривались они на скренорском.
– Послали к княгине, – сообщил стражник, хмурясь. – Ждите.
Вячко промолчал, только кивнул Втораку с благодарностью.
Ещё осенью Пресветлый Отец предупреждал о скренорцах. Ярополк ошибся, доверившись им. Златоборск отныне звучал не по-ратиславски.
Вячко посмотрел назад, на реку и мост, который весь заполонил его отряд, и отвернулся в бессильной злобе, заскрипел зубами. На кой он ведёт этих калек в столицу? Что его там ждёт? Позор и осмеяние?
Чародеи не смогут участвовать в сражениях, если княгиня побоится пойти на жертвы. А он сам… Горыня писал, что Вячко должен сесть на княжение в Златоборске. Но как взять город, если нет дружины? Как долго ещё ждать Горыню с подкреплением? И как выиграть время?
Единого сильного ополчения больше не было, лишь несколько дружин из Лисецка, Златоборска, Новисада и, быть может, Яролога. Приморский и Старгород потеряны. Снежный больше верен своей княгине, чем незнакомому княжичу. У Вячко есть только Горыня, бесполезные чародеи и обещанные люди от хана Барджиля. Вместе они могли бы взять княжество, но не защитить его.
Вячко прежде никогда не желал великого княжения, не просил о наследстве, которое не предназначалось младшему из трёх сыновей. Но старшие братья были мертвы. Остался он один. Значит, всё же он должен был править?
Вторак подошёл ближе, погладил лошадь Вячко по шее.
– Посмотри вон туда, княжич, – он головой кивнул куда-то назад, в сторону леса.
На дороге, насколько мог увидеть Вячко, было пусто. Лес оставался тих и мирен. Только в сумрачном небе чернели две точки.
– Это оборотни, – прищурился колдун. – Чую их силу даже отсюда. Особенно от того, что слева.