, чужак поспешно удалился. В переулке за калиткой его ждал экипаж – из этих, пятиколесных, двухэтажный.
– Фроббин, – подсказал Финч.
– Да. Черный фроббин.
– Вы сказали, что Человек в черном угрожал дедушке? О чем они говорили?
Старик почесал макушку, припоминая.
– Дедушка твой говорил Человеку в черном, чтобы тот убирался прочь, что его ответ тот же и что он уже забыл, как это делается. Как-то так… А Человек в черном все твердил такое слово чудное… как бишь его? – мистер Хэмм задумчиво почесал подбородок. – «Хелленкопф», или «Гелленкопф», или… да, «Гелленкопф». В войну много карт приходилось расшифровывать, и чаще всего они были на вражьем языке. Вот и наловчился запоминать такие, похожие на ругательства и чихание слова.
– И что было потом? – взволнованно проговорил Финч. – Человек в черном сказал, что это такое?
– Нет. Он только твердил, что Гелленкопф не станет ждать. Но мистер Фергин сказал ему, что уже все решил. Чужак ругался, говорил, что еще вернется, а потом прошел по дорожке, вышел из калитки, сел в свой фроббин и укатил. Больше он не появлялся. Неприятный тип. Не из тех, кто просто так, случайно прогуливаясь, может заявиться к тебе на порог. Вот я и подумал сейчас: вдруг это как-то связано с тем, что твой дед пропал.
– А сегодня Человек в черном не приходил?
– Нет. Хотя… кто его знает, я весь день сегодня носа на улицу не высовывал.
– Может, вы помните что-то еще из разговора дедушки с этим чужаком? Хоть что-то?
Старик на миг задумался, а затем покачал головой:
– Нет, прости. Больше ничего не помню.
Финч огорченно покусывал губу: ничего и не подумало проясняться. Наоборот, все только запутывалось. Человек в черном, какой-то Гелленкопф (или это не имя, а название?). Финчу снова вспомнился разговор в трамвае по пути из школы домой.
«У дедушки есть тайны», – угрюмо подумал он. Скорее всего, мистер Хэмм был прав: исчезновение дедушки связано с этим Человеком в черном.
Финч понял, что больше ничего у старого штурмана не узнает, и поднялся на ноги.
– Спасибо, мистер Хэмм. Вы мне очень помогли, – сказал он. Отчасти это была правда.
– Уже уходишь? – с сожалением спросил старик.
– Да, я должен найти дедушку. Я должен…
«…Спасти его», – додумал мальчик.
Мистер Хэмм поднялся и, подойдя к двери, повернул запорный вентиль.
– Надеюсь, все обойдется, и ты найдешь деда.
Он открыл дверь, и Финч, кивнув ему, выбрался под снег.
Поежившись от холода, мальчик побрел по дорожке к дому. Мысли, чувства, эмоции, подозрения – все это перемешалось в его голове и напоминало кашу в миске старого штурмана.
Когда он уже положил руку на витую ручку двери черного хода, мистер Хэмм окликнул его:
– Эй, Финч! Я вспомнил еще кое-что…
Финч взволнованно обернулся.
– Что, мистер Хэмм?
Старик, замерший на фоне овального дверного проема, из которого во двор тек рыжий свет печки, выглядел зловеще.
– Твой дед и Человек в черном что-то говорили о следующей снежной буре.
Финч сушил ноги на теплорешетке уже почти десять минут.
Первые три минуты вызывали у миссис Поуп удивленное одобрение, в течение следующих трех в ней поселилось сомнение. А последние четыре она уже откровенно злилась. Мальчишка что-то задумал. Или просто решил над ней поиздеваться.
– Что ты задумал? – раздраженно спросила консьержка. – Какую-то шалость? Что ты там топчешься?
– Ничего, мэм!
На самом деле Финч не стал вдруг чистюлей и приверженцем соблюдения порядка. Конечно же, он замышлял шалость. Или, вернее, кое-что похуже. Ему срочно требовалось заглянуть в книгу учета посетителей дома, которую вела консьержка. Толстая тетрадь в зеленой кожаной обложке с тиснением «Дом № 17» всегда лежала на стойке у полукруглого окошка, под брюхом у костлявой Мо.
Финчу нужно было узнать, что это за Человек в черном, который приходил к дедушке. Вот он и топтался у входа, пытаясь придумать, как проскользнуть незамеченным мимо недремлющего ока миссис Поуп и хотя бы на минутку завладеть тетрадью.
Финч понимал, что счастливого стечения обстоятельств, при котором ему позволили бы заглянуть в список посетителей, ждать бессмысленно. А о том, чтобы самому открыть книгу в присутствии консьержки, не могло быть и речи. Единственное, что оставалось, – дождаться, пока книга окажется без присмотра, но с этим были трудности: миссис Поуп почти никогда никуда не уходила. Да и если она вдруг собралась бы прогуляться, что делать с Мо и мистером Поупом? Само собой, требовалось отвлечь и их тоже…
Эта мысль как раз обустраивалась в голове Финча, когда терпение миссис Поуп наконец лопнуло.
– Раз ничего не задумал, то пошел вон! – взвизгнула консьержка и ткнула когтистым пальцем в сторону лестницы.
Финч угрюмо потопал в указанном направлении. У самой лестницы он обернулся и, поцарапавшись о колючий взгляд консьержки, шагнул на первую ступеньку. Замер. Снова обернулся. Уперся, как в стену, во все тот же взгляд, после чего решил больше не испытывать судьбу и в самом деле направился к себе на пятый этаж.
«Да, так просто книгу не заполучить, – думал он на ходу, подчас выныривая из темноты пролетов в одинокие лужицы света на этажах. – Нужно придумать план. Как же их отвлечь?.. Это должно быть что-то неожиданное, что-то… громкое. Чтобы они все подскочили! И понеслись проверять, что же это там такое, оставили книгу без внимания и… Постойте-ка, а это что там такое?»
Последнее уже относилось к странным звукам, которые раздавались со следующего лестничного пролета. «Странными звуками» были подвывания на одной ноте и трагические всхлипы. Кто-то плакал.
Финч на цыпочках поднялся и украдкой выглянул из-за угла.
На ступеньках сидела девочка. Длинная корчащаяся тень выползала из-под нее и врастала во тьму лестницы, как щупальце. Плечи девочки сотрясались. Два рыжих хвостика топорщились и напоминали трубы, из которых вот-вот повалит дым.
– Арабелла? – позвал Финч.
Девочка подняла заплаканные глаза. Знакомое острое личико было умыто мрачной тенью. Стоило Арабелле увидеть Финча, ее лицо исказилось, но уже от гнева.
– Что тебе нужно?! – воскликнула она. – Убирайся!
Арабелла снова уткнулась лицом в коленки.
«Неужели это все из-за снежка? – подумал Финч. – Мать отругала ее за высыпавшуюся из пакета рыбу?»
Ему стало стыдно. А еще очень неловко.
Арабелла его совсем не стеснялась – и продолжала плакать. Ее тонкие плечи дрожали, а рыжая голова тряслась и напоминала огонек свечи на сквозняке.
«Нужно что-то сделать, – подумал Финч. – Но что? Подойди к ней, не трусь! Что? Если такой храбрый, сам и подходи!»
Финч поймал себя на том, что спорит сам с собой, и решил, что его заразил сумасшествием мистер Хэмм. Дедушка говорил, что некоторые виды безумия передаются по воздуху. Но тем не менее просто стоять и смотреть, как Арабелла плачет, было нельзя – с каждой новой секундой бездействия Финч чувствовал себя все хуже. Он будто подглядывал в замочную скважину в двери, за которой происходило что-то гадкое и неправильное.
И хоть Финч знал, что приближаться к плачущим девочкам опасно, он подошел.
– Прости за тот снежок… – промямлил он, краснея. – Глупо вышло. Это была просто шутка.
Она никак не отреагировала, будто его и вовсе не было рядом. Снова это ее коронное высокомерие, не иначе!
Финч разозлился: «Вот глупая девчонка! И чего она так разревелась?!»
Глядя на Арабеллу, он понимал, что злится вовсе не на нее, а на себя – на свою беспомощность.
«Что бы сделал дедушка? – спросил себя Финч. – Дал бы ей платок? Но у меня нет платка! Что еще? Напоил бы ее горячим желудевым чаем? Но пока заварится чай, пройдет целая вечность! Еще что-то? Наверное, он сказал бы ей, что плачут только глупые плаксы? Нет, он бы так не сказал, да к тому же тогда буря сразу усилится!»
За неимением лучшего варианта Финч озвучил то, что вертелось у него на языке:
– Я не думал, что ты так разревешься из-за простого снежка…
– Отстань от меня! – взвизгнула Арабелла, не поднимая головы. – Убирайся! Ненавижу тебя!
Да уж… Вышло не очень. В утешении плачущих девочек Финч был не силен.
Казалось, ни один из великих ученых просто еще не изобрел правильных слов или поступков, чтобы это рыжее существо перестало плакать. А хотя если подумать, то почему он в принципе должен ее утешать?! И вообще, ему стоит сейчас торжествовать! Нужно рассмеяться и пройти мимо! И сказать: «Так тебе и надо!» А что, она заслужила. Она же его злейший враг! Наглый, высокомерный, дрожащий и такой несчастный… злейший враг…
Финч изо всех сил сопротивлялся мысли, что вовсе не ненавидит Арабеллу Джей, а наоборот. Именно поэтому он всегда при случае поддевает ее, именно поэтому он бросил в нее снежок.
«Что бы я сделал, не будь я мной?..»
Финч подошел к ней, протянул руку и осторожно коснулся ее плеча.
– Я больше не буду, – сказал он. – Не плачь…
Арабелла вскочила на ноги. Ее лицо багровело, как раскаленная печка. Взгляд пылал, слезы блестели на щеках, а курносый нос, казалось, был вздернут еще сильнее, чем обычно.
Финч отшатнулся, но она не стала кричать или бить его.
Арабелла сделала кое-что непредсказуемое – она просто плюнула в него. После чего показала язык, развернулась и убежала.
Хлопнула дверь ее квартиры.
Финч был потрясен. Еще бы! Чтобы этот энциклопедический образец понятия «примерный ребенок» сделал что-то из того, что взрослые называют «неприличным» и «грубым»?! Он ни за что бы не поверил, если бы сам не стал жертвой ее нападения.
Финч стоял и глядел ей вслед, не в силах пошевелиться. Будучи мальчишкой, он смог по достоинству оценить поступок этой паиньки. Бывшей паиньки! В том-то и дело, что она вдруг повела себя как нормальный в его понимании человек, а не как веснушчатый автоматон, тонко настроенный лишь на обучение, соблюдение правил, получение хороших отметок и на то, чтобы быть послушным.