Арабелла отстраненно кивнула. Она думала о другом:
– Меня больше волнует мистер Хэмм. То, как он пришел во время бури. И то, что он рассказал.
– Ты видела, как она понюхала его пальто?
– Да, наверное, это не вороньи перья в воротнике, а перья не-птиц, поэтому мистер Хэмм и смог пройти через бурю.
– Точно! – воскликнул Финч. – А я еще думал, почему все о пальто только и болтают.
Арабелла принялась завороженно перечислять странности, будто уже занося их в тетрадь расследования:
– Ходячий трамвай! Пальто с перьями! Люди в черных костюмах! Гораций Горр по прозвищу Портной, постучавшийся в дверь «Дженни»! Ловушка – так сказал капитан Борган. Да уж, очень умно было запереть его в «консервной банке».
Дети преодолели еще один этаж. Финч был напряжен и встревожен, он уже и забыл о том, что злится на мадам Клару.
– Птицелов и Портной схватили капитана Боргана, – скрипнув зубами, сказал мальчик. – Зачем он им?
– Снимут с него кожу и пошьют сюртук? – предположила Арабелла.
– Да, или отдадут Одноглазому, чтобы тот исполнил свою угрозу: вырезал у него глаза и послал их его дяде.
Арабелла поежилась, будто от холода:
– Бр-р-р… Такие ужасы начали твориться…
– Да, – согласился Финч. – Жутко.
Дети и не заметили, как дошли до квартиры Арабеллы. Сняв башмаки в прихожей, они направились в комнату девочки.
– Еще и мистер Франки… – задумчиво сказал Финч. – Если не миссис Чаттни второй агент Птицелова, то кто же?
– Им может быть кто угодно, – справедливо заметила Арабелла, закрывая за ними дверь комнаты.
– Кстати! – воскликнул Финч и подозрительно покосился на подругу. – А что она имела в виду, когда сказала, что ты знаешь, кто такой Птицелов?
– Да, я, кажется, знаю, – угрюмо ответила девочка и присела на край кровати.
– Ну?
– Птицелов – это… – Арабелла вдруг замерла, услышав, как хлопнула дверь квартиры. – Дядя Сергиус!
– Что? – пораженно выдохнул Финч. – Мистер Дрей – это Птицелов? Как такое…
– Тише! – Арабелла схватила его за руку. – Слушай!
Раздался топот. Кто-то прошел через прихожую и, даже не удосужившись разуться, двинулся по коридору.
– Мерзкий урод! – рычал себе под нос дядя Сергиус. – Он не говорил, что это будет мерзкий урод! Мне нужна надбавка! Определенно, нужна!
Слова мистера Дрея прервал едва различимый, словно заглушенный тканью, но вместе с тем резкий звук, похожий на плач. Как будто скрежетали гвоздем по листу металла.
– Хах! – рыкнул мистер Дрей и распахнул дверь своей комнаты. Затем раздался грохот, когда он захлопнул ее за собой.
Финч поглядел на Арабеллу. Девочка встревоженно кивнула, и вдвоем они тихонько вышли из спальни.
На цыпочках пройдя до конца коридора, дети замерли у двери комнаты дяди Сергиуса. Судя по идущим оттуда звукам, мистер Дрей нервно бродил из угла в угол. А потом он вдруг остановился.
Финч и Арабелла решили, что дядя Сергиус заметил их присутствие, но время все шло, и ничего не происходило.
А затем в какой-то момент послышалось клацанье, будто отвернули щеколду, скрип и… вдруг из комнаты дяди Сергиуса раздался грохот. Комната, а за ней и квартира стала наполняться воем ветра. Финч и Арабелла уже слышали эти звуки совсем недавно – внизу.
– Он открыл окно? – в ужасе прошептала девочка.
Даже за дверью ощущалось, как стало холодно. Дети пытались понять, что же задумал мистер Дрей.
«Второй день бури! – вспомнилось Финчу. – Кажется, это еще одна часть всего того кошмара, который начался с мистера Франки. Что же Дрей пытается сделать? Выйти? Или… кого-то впустить?»
И кто-то, очевидно, был уже внутри, поскольку сквозь вой ветра пробился чей-то глухой голос:
– Что это такое?!
Мистер Дрей ответил, пытаясь перекричать шум бури:
– Просто мерзкий урод, вот я и…
– Что ты наделал, Дрей?! – в холодной ярости спросил собеседник. И тут Финч понял, кто сейчас стоял по другую сторону двери. Это был Птицелов!
– Это всего лишь мерзкий урод, – продолжал оправдываться дядя Сергиус. – Какая разница?
– Что?! – яростно воскликнул Птицелов. – «Какая разница?!»
– Но, сэр, вы ведь говорили, что он вам нужен…
– Да! Живым! – проревел Птицелов, перекрывая даже рокот непогоды. – Какой от него теперь прок?! Бестолочь! Ты открыл дверь в ее комнате?
– Сэр, отмычки не помогли, – заунывно ответил мистер Дрей.
– Ты же утверждал, что все проверил…
– Проверил, сэр. Замок открывался. Но за дверью не оказалось прохода – только кирпичная стена.
– Ты никчемность, Дрей! Весь план, такой сложный и выверенный, был воплощен лишь для того, чтобы дать тебе возможность сделать свое дело!
– Сэр, я… Не-ет, сэ-эр, я… х-хр…
Раздались судорожные хрипы, как будто мистера Дрея душили.
– Заткнись, жалкое ничтожество, – продолжал Птицелов. – Ты все испортил. И ты за это ответишь…
Из комнаты послышался грохот, как будто кого-то швырнули на пол.
– Пощадите! Пощадите!..
Финч вздрогнул и взялся за дверную ручку.
– Что ты… – начала Арабелла, но мальчик не слушал. Он повернул ручку и толкнул дверь.
Открывшаяся картина поражала. Окно было распахнуто настежь. Буря лезла в него, словно чудовище, проталкивая внутрь шевелящееся снежное щупальце. Огонь горел лишь в фонаре, который стоял на полу в центре комнаты. Внутри него медленно крутилась поворотная лампа, рассеивая волнами белый свет. Лампа походила на миниатюрный маяк.
На фоне окна застыл человек в цилиндре и в черном пальто с воротником из смоляных перьев. Он держал в поднятой руке трость с рукоятью в виде головы ворона. На полу у его ног лежал мистер Дрей, в чьих глазах застыл невероятный ужас. Пытаясь защититься, он выставил перед собой руку.
Птицелов обернулся на звук открывшейся двери.
На его глазах были защитные очки с голубоватыми выпуклыми стеклами, нижняя половина лица пряталась под туго намотанным шарфом – из-за этого его голос, видимо, и звучал так глухо.
И все равно Финч мгновенно узнал его.
– Дедушка? – ошеломленно проговорил мальчик.
Птицелов опустил трость, а затем опустил и шарф. Это действительно был дедушка, Корнелиус Фергин.
– Здравствуй, Финч, – сказал он таким обыденным голосом, словно встречал внука из школы.
Если бы кого-то столкнули с лестницы, при этом саданули по голове стопкой учебников, расквасили нос брошенным башмаком и еще при этом хлопнули ладонями по ушам, он бы даже близко не испытал того шока, который пришелся на долю Финча в тот момент.
Финч стоял и глядел на дедушку, который был одет в злодейское пальто, который едва не убил человека тростью прямо на его глазах, и не понимал. Не понимал, что думать, что чувствовать. Он дернулся и попытался сделать шаг.
– Советую тебе не подходить ближе, – сказал дедушка. – Здесь сильно дует. Еще простудишься…
Это не было заботой, слова дедушки прозвучали как жестокая насмешка. Финч глядел на этого человека и не узнавал его. Незнакомец не сутулился, как дедушка, не хромал, как дедушка, руки у него не дрожали, как у дедушки. А выражение его лица… холодное, отстраненное, злое… Нет, Финч точно не знал этого человека.
– Я… э-э-э… ты не можешь… не можешь быть… – это все, что он смог выдавить из себя.
– Может, и правда все-таки отсталый? – прищурившись, пробормотал дедушка, глядя на Финча.
Он засунул трость в петлю на поясе на манер шпаги, подхватил с пола фонарь-маяк и взялся за ручку чего-то, отдаленно напоминавшего зонт. Быстро подняв его над головой, он несколько раз резко сжал кисть, запуская механизм. С шумом заработали винты, и Птицелов, бросив на прощание равнодушный взгляд, подошел к окну и дернул рычаг в стене, после чего одним движением вспрыгнул на подоконник и исчез в буре.
Штормовые ставни начали закрываться, отсекая снежное щупальце метели, словно медленно опускающимся ножом. Буря врезалась в них, она сопротивлялась и бесилась, но ей было не по силам преодолеть заслонку. В какой-то момент ставни опустились полностью, и грохот стал тише. В щели по краям ставен начал пробираться снег.
Арабелла бросилась к проему и быстро закрыла окно. Гул тут же стал едва различим, словно никакой бури только что в комнате не было. Хотя сугробы налетевшего снега свидетельствовали об обратном.
Сергиус Дрей не стал дожидаться, когда «племянница» зажжет свет. Он вскочил на ноги и бросился прочь из комнаты, отшвырнув по-прежнему стоявшего в оцепенении Финча в сторону. Судя по раздавшемуся через пару секунд грохоту захлопнутой двери, он выбежал и из квартиры тоже.
Арабелла подошла к столу и в скупом свете, проникающем в комнату из коридора, нашарила лампу, спички и зажгла фитиль.
Дрожащий свет лампы слегка разогнал темноту, и дети увидели то, что до того в ней скрывалось. На полу в снегу лежал развороченный сверток скомканных простыней, похожий всего лишь на очередной сугроб, а рядом с ним…
Арабелла в ужасе зажала рот руками. А Финч непроизвольно распахнул свой от охватившего его потрясения.
На полу рядом с простынями лежало крошечное белое тельце, свернувшееся калачиком и обнявшее тонкие коленки маленькими ручками. Голова с острым носом повисла набок. Хрупкая шейка была свернута, и из-под кожи уродливо торчал позвонок.
Зрелище это просто не укладывалось в голове. Сергиус Дрей… убил… младенца!
И тут откуда-то снизу раздался крик.
Пронзительный, полный боли и отчаяния, полный ненависти и непонимания, совершенно нечеловеческий крик мадам Клары Шпигельрабераух заполонил весь дом.
Глава 13. Дом затаившегося кошмара. Начало
Это место походило на самую настоящую трубу. Труба была проложена сквозь бурю, и от земли ее отделяло никак не меньше семи этажей. Снег создавал ее своды, стены и днище, но метель никак не могла проникнуть внутрь.
В трубе стояла опустошающая мертвенная тишина, словно кругом не выл безумный ветер и снаружи не вились с грохотом снежные жгуты. Здесь было невероятно спокойно, будто бы даже умиротворяюще – как только привыкнешь, разумеется. Любое эхо умирало почти мгновенно, поэтому звук шагов звучал весьма странно, как, собственно, и голоса двух детей – мальчика с синими волосами и рыжеволосой девочки с двумя хвостиками.