Так и вышло при следующей встрече, вопрос мне был задан, наверняка, родители Юлии тоже поинтересовались таким подарком, как я понял.
Хотелось с важным видом сказать, что дела всякие делаю, однако, взрослые мозги предупреждают меня, что этого делать не стоит. Родители подруги точно от таких слов забеспокоятся, как и мои предки сразу же начали бы переживать.
Где восьмиклассник может заработать легально посреди учебного года даже такую небольшую сумму — даже не знаю, а вот признание про сделанные деньги — это уже что-то такое немного противозаконное, пусть и просто не очень легальное.
— Конечно, у родителей взял, — объяснил я девушке, а самому стало немного смешно от такого объяснения.
У матери все прошло отлично, зуб вырвали, изучив внимательно рентген и заметив, что случай на самом деле весьма сложный. Потом еще один рентген, на всякий случай, хотя, современная аппаратура еще не может разглядеть оставшиеся корни, это года через два-три появится такая техника в самых крутых больницах Ленинграда.
Главное, что ничего не болит у матушки и она предупреждена о том, что у нее могут оказаться последствия от этого зуба.
Отец пока молчит, переваривает информацию и соображает, как понять то, о чем я ему рассказал. Я его не тороплю, пусть освоится с тем, что сын стал сильно взрослым и знает много из того, что знать не должен.
Во время прогулок на улице встретился нам и мой приятель Стас, которого мне пока нечем порадовать.
Подруга Юли все так же занята, так что, никак с ней ему не зазнакомиться.
В Ленинград я пока не езжу, сейчас сильно похолодало, метель часто вьюжит все две недели после восьмого марта и одно дело, гуляя по городу, заскочить в теплый подъезд, где всегда можно заняться сладкими поцелуями. Совсем другое — бегать в такую погоду по Ленинграду с тяжелой сумкой, кататься на перекладных, знакомясь с магазинами «Старая книга», пытаясь с помощью намеков и непростых взглядов договориться о продаже дефицитной продукции.
Можно сказать, что морально отдыхаю от прошлой неудачи. Хотя, это еще как посмотреть, такая школа жизни не будет лишней, однако, больше так подставляться я не собираюсь нашим органам.
Пока хожу на тренировки каждый день, когда со своими, так стою в парах, если с другой группой попадаю, тогда работаю на железе, усердно раскачиваюсь. Парни заметили, что удар у меня серьезно потяжелел, техника всегда имелась хорошая, так что я понемногу становлюсь более серьезным бойцом, чем раньше.
Из той группы в сорок новичков теперь, через три года занятий, осталось всего трое человек, поэтому мы занимаемся с более молодыми ребятами и обладаем среди них определенным авторитетом.
Среди них есть паренек моложе меня на два года, у него пока все плохо получается, однако, он просит его не жалеть и учить серьезно. Так и лезет на кулаки со словами:
— Я научусь! Бейте меня больше!
Я хорошо помню, что он все же научился и стал хорошим боксером, начал часто бои выигрывать нокдаунами, как и его некоторые товарищи. Однако, помню я и про его судьбу, теперь вот теряюсь в раздумьях, чем могу помочь парню в будущем.
Фамилия у него такая же, как у моего приятеля по прошлой жизни, фронтмена группы «Ля минор», Славы Ш. Он работал когда-то диджеем в «Фиделе», я там же стоял на воротах, так что, давно общаемся, тем более, я часто ходил на концерты его группы. Это в прошлой жизни, конечно.
Так вот, мой младший товарищ по секции, очень хороший и стойкий парень попадет служить в родной мне ВМФ на срочную. Естественно, в учебке поспорит с годками и приземлит несколько из них, когда же его зажмут толпой, вылезет в подоконник и пригрозит спрыгнуть вниз.
Годки тогда отвяжутся от него, однако, на лодке, куда он дальше попадет служить, запретят его сверстникам общаться с парнем и пока не уйдут последние из них, Володя так и проведет в трюмах лодки в полном одиночестве полтора года. Немного, конечно, перекинуться парой слов получалось, когда оставался со своими наедине, только это не назвать полноценным общением. А вернувшись домой, он вскоре выйдет в окно со своего девятого этажа.
Что-то я должен сделать для него. Проще всего, закрепившись в Питере, позвать его к себе работать и уже там немного промыть мозги, что по жизни нельзя быть таким неуступчивым, что жизнь сама таких ломает поперек.
Трудное это дело, от меня все же много чего зависит и ответственность большая ложится, если так влезать в жизнь парня.
Я все же зашел в музыкальную школу и попросил проверить у меня слух. Сначала взрослые педагоги, к кому я обращался, только улыбались и отшучивались, не собираясь обращать внимание на такого взрослого недоросля.
Одна из женщин все же сжалилась надо мной и быстро устроила мне проверку. Сначала настучала мелодию, которую я не узнал и повторил примерно наполовину. Потом напела мне песенку о юном барабанщике, которую я повторил так, что стало самому стыдно, после чего она сделала вывод, что в моем случае какой-то слух имеется, довольно слабый.
— Чтобы проверить ваш слух достаточно определенно, придется потратить немного больше времени, а у меня сейчас занятие, — сказала она мне и ушла.
Что же, я не совсем безнадежен, получается, этот вариант дальнейшего развития не стоит сбрасывать со счетов.
Тем более, что я понемногу как-то все лучше вспоминаю эти времена, можно сказать, вживаюсь в тело.
Глава 22ЖИЗНЬ ПРОДОЛЖАЕТСЯ
В середине марта отправил новый комплект писем в прежнем количестве двенадцати штук в Ростов-на-Дону и Шахты.
Да, собрался с силами, оторвался от плотных тренировок на секции и прогулок с Юлечкой, какой-никакой учебы, которую мне приходится проходить заново, ибо, в моей голове ничего из знаний тех лет не осталось абсолютно.
Ну, немного математики и геометрии еще там есть, как и обрывочные знания по истории и физике.
Слушаю учительницу на уроках истории с интересом, улавливая несоответствия рассказанного с тем, что я уже знаю, однако, отношусь к этому делу спокойно, не стараюсь похвастать своим более широким знанием прошлого. Немного подтянулся по учебе, иду на своем прежнем уровне, только класснуха, преподающая биологию, хочет поставить мне тройку за третью четверть, как я догадываюсь по ее придиркам.
Да и Бог с ней, тройка у меня будет или все же четверка, это меня совсем не интересует.
Зато, как я и думал, в комсомол меня приняли на ура, несмотря на все ее шипение и недовольное лицо. Я и сам не очень понимаю, зачем мне этот значок на лацкане пиджака, все же решаю, что пусть пока будет. Вдруг удастся сделать крутую карьеру по комсомольской линии, особенно, если случится встреча с симпатичной дочуркой ответственного партийного работника и запахнет ускоренным продвижением по этой линии.
Это такой самый советский минимум — членство в организации, ближайшем помощнике партии. Без наличия комсомольского значка после восьмого класса говорить о карьере уже нет смысла, остается только один путь в пролетариат с крестьянством, ну и в сферу обслуживания тоже возможно.
В качестве будущего рокера-вольнодумца тоже никак не помешает, а вот для писателя — необходимый аксессуар, чтобы появиться в издательстве и показать книгу с комсомольцем-попаданцем в магический мир, непримиримым борцом за права эксплуатируемых классов и подвидов.
Оторвался от повседневных дел, приготовил снова письма с информацией, еще с удивлением отметив, что в голове всплыло приблизительное количество убитых маньяком детей именно в восемьдесят втором году. Откуда-то в голове всплыла цифра «семь», естественно, время убийств я не помню, как и самих детей, однако, тем более повод побыстрее отправить все письма.
Этот необъяснимый случай и то, что я вспомнил дату смерти Брежнева, немного удивляют меня самого. Кажется, что память как-то восстанавливается, наводит резкость, как объектив фотоаппарата, если много думать о чем-то одном.
Стас уже давно поднывает, что хорошо бы денег еще получить, однако, когда я предложил ему самому заняться продажей наших трофеев в Ленинграде, технично съехал в сторону.
Я его хорошо понимаю, не был бы я сам взрослым мужиком в теле подростка, тоже не отважился бы кататься по большому городу, да еще и пытаться продавать за немалые деньги дорогие книги.
Поэтому я поехал в Ленинград, как только приготовил анонимки, не особенно рассчитывая на какие-то продажи.
Сам первым делом добрался до Горсправки, где оставил заявку на все адреса магазинов «Старая книга» и букинистических отделов в Ленинграде. Пришлось доехать до площади Восстания, где я смутно помню такой ларек из прежних времен и даже разок им пользовался. Оставил заявку, услышал «приходить послезавтра» и сразу вернулся в метро, гулять по Невскому в сторону Литейного пока не хочу, опасаюсь встречи с обиженным мной не на шутку опером.
Уверен, что он теперь часто патрулирует книжные магазины в своем районе, мечтая о встрече с шустрым таким пареньком. Хотя, даже не знаю, что он сможет мне предъявить, только, если подкинет что-то. Та тема с продажей книги должна быть закрыта, нет ни покупателя, ни книги, ни продавца, только сержант свидетель и все.
В принципе, самому справедливому советскому суду и не требуется больше ничего, кроме показаний оперативника и сержанта, про это тоже стоит помнить.
Вернулся на Техноложку, в хорошо знакомый мне район и по улице Москвиной, раскидывая письма по почтовым ящикам, дошел до Рижского. Теперь стану только так поступать, чтобы не отправлять свои анонимки по два раза с одной улицы.
К сожалению, старого и опытного продавца на работе не оказалось, сменившая его тетка на все мои намеки и недвусмысленные слова никак не отреагировала, только предложила забрать мои книги по официальной цене, указанной на обложке и вычесть двадцать процентов в счет магазина.
От чего я спокойно отказался и спросил, когда на работу выйдет ее сменщик.
— Сегодня, после обеда выйдет, подменит меня, — порадовала меня продавщица.