мпанского, получила его и так накидалась, что и не помню точно, как там все случилось, — рассказала она, прикуривая в кровати.
— И как после этого ощущения? — поинтересовался я, чтобы что-то спросить в ответ на такую откровенность.
— Никаких неприятных воспоминаний, все же взрослый мужик умеет все, что нужно. Я получила свои джинсы, они шикарно сидели на моей заднице. Вместе с ними и чувством настоящей женщины стала самой популярной девчонкой на выпуске в школе и потом в институте.
Что-то такое я могу обеспечить своей подруге, однако, восьмой класс — это не конец десятого, поэтому даже думать про такое не хочу.
Да еще это полусладкое шампанское ленинградского завода, я сам при торговых делах покупал там две машины искристого продукта, даже в цеху побывал и в лабораторию заходил за сертификатами. Сейчас бы никому его не порекомендовал, однако, в эти незамысловатые времена красивая бутылка с мощным хлопком производит крутое впечатление на советских же граждан.
Придется все же достать, попросить кого-то из знакомых, того же Саню. Правда, попадается оно не так часто, обычно перед Новым годом, сам бы я выбрал себе и Юле полусухое болгарское вино «Медвежью кровь» или ту же «Тамянку».
Пока я попросил отца просверлить на работе мне одно из креплений с висящим на ним замком, чтобы в нем получилась солидная дыра, как раз под гвоздь десятку и еще попросил принести мне сапожный нож из плоского металла, тоже с работы.
Отец сделал все, что я просил еще в понедельник, поэтому уже во вторник, отпросившись со школы пораньше, я трясусь в электричке, где осторожно, чтобы не помять девственные страницы новой книги, перечитываю Булгакова.
С собой у меня молоток, фонарик со сменной батареей и лампочкой, папкина ручная дрель и пара гвоздей десятого размера. Еще школьная линейка, я настроен серьезно сегодня решить вопрос с возможным убежищем на случай облавы.
С вокзала доезжаю до Садовой, оттуда до нужного дома, где с удовлетворением вижу, что никто из жильцов вроде не заметил пропажу замка. Как лежал мой кирпич, подпирая дверь, так и лежит, родненький.
Я замерил, где теперь должна находиться высверленная дырка в крепеже линейкой, со второй попытки попал точно в нее длинным сверлом через толстую доску, прошел немного подальше, чтобы просверлить побольше дырку для гвоздя. Когда вставил крепеж, проверил, как он держится на гвозде. Получается нормально, есть люфт на один сантиметр и потом крепеж с проушиной встают намертво. Зато я могу просунуть свою тонкую руку без одежды и надавив на ушко, вытащить гвоздь за шляпку, подцепив его ногтем.
Теперь, если я поднимусь наверх, могу за десяток секунд открыть дверь, войти внутрь и закрыть ее так же, а поставив гвоздь в дырку, снова блокирую попадание на чердак снаружи. Только теперь именно этот крепеж придется не так сильно загонять в свою дыру, тот же, который входит в дверь, стоит забить посильнее, что я и делаю.
Потом выхожу на улицу, пока никто из жильцов не выбрался посмотреть на звуки ударов около чердака, обхожу дом и с Лермонтовского проспекта попадаю в соседний двор. Который еще через один двор выводит меня к подъезду, по которому я могу спуститься с чердака дома. Там поднимаюсь так же на чердачную площадку, снова немного расшатываю забитый в притолоку крепеж.
Теперь, если нормально пнуть, дверь распахнется, и я окажусь далеко от облавы.
Надеюсь, менты, даже если и заметят, что кто-то шмыгнул в подъезд, поднимутся наверх, убедятся, что чердачная дверь закрыта, тогда они решат, что убежавший спекулянт сидит у кого-то в квартире и его теперь не достать.
Юлечка немного перепутала, ее родные уезжают только на следующей неделе, зайка сама огорчилась не на шутку. А я под внешним видом расстройства бурно радуюсь про себя тому, что проверка ее соблазнами примерно третьего размера наедине переносится еще на неделю.
Зато в субботу я снова качусь на семичасовой электричке, проезжаю Ульянку, где уже в половине девятого появились первый торговцы и покупатели. Вспоминаю наше приключение на рынке и все больше убеждаюсь, что тогда я принял правильное решение. В кармане у меня сто пятьдесят рублей, и я собираюсь что-то купить сегодня себе из шмоток.
Сам в начале девятого появляюсь около заветного места. В руке у меня солидный дрын, заботливо обрезанный по размерам. С его помощью я собираюсь при появлении милиции заблокировать на несколько секунд дверь в подъезд, чтобы осуществить эвакуацию с места преступления в относительном комфорте. Пока менты или братья по несчастью будут дергать ручку, точно успею подняться и спокойно открыть чердачную дверь.
После такой эвакуации могут возникнуть проблемы с соседями по торговле, зато, я точно смогу исчезнуть с места нарушения социалистической законности безо всяких последствий. А дальше уже можно снова что-то придумать.
Первый день торговля у меня идет на зависть соседям, книги по ассортименту отличаются от того, что лежит перед ними. Уходит и Булгаков, и Фейхтвангер, все по по двадцать, пара книг подешевле тоже продаются, последние из дешевых, по десять рублей.
Цены мне, кстати, сказали сами конкуренты, спасибо им большое, чтобы я сам не мешал им торговать своей недобросовестной конкуренцией. Сегодня они продали две книги, хотя, у других соседей дела идут получше, там и книг побольше, да и ассортимент интересней тоже.
Конкуренты, которые знакомые мужики, пропадают пораньше меня из двора, я еще раз рассматриваю самопальные кроссовки и убеждаюсь, что это полное фуфло. Зато присмотрел хорошую, фирменную футболку белого цвета и купил ее за шестьдесят рублей уже в самом конце рынка. Написано на ней какое-то финское слово и этого вполне достаточно, чтобы выглядеть круто и по заграничному.
Когда пересекаю Садовую, замечаю, как передо мной, метрах в двухстах, двое пацанов из одной подворотни с другой стороны дороги перебегают на мою сторону и скрываются так же в подворотне.
Сразу догадался, что это может оказаться подстава от моих прежних партнеров, что-то такое читалось по их взглядам на меня и мою удачную торговлю. Позвонили из автомата знакомым гопникам и рассказали про богатенького Буратино, который вскоре помарширует к Балтийскому вокзалу, ни о чем не подозревая, минимум с шестьюдесятью рублями в карманах и еще четырьмя дорогими книгами. Сегодня я оставил подобранную недавно на помойке ножку от табуретки дома, раз таскаю теперь с собой хороший такой дрын метр двадцать длиной, довольно увесистый.
Там на месте, в самом подготовленном мной подъезде, я не знаю, где его оставить, чтобы не выкинул дворник, только, если около чердачной двери. Но, сегодня забрал с собой и теперь очень этому рад. Я, конечно, могу обежать подворотню с ожидаемой засадой мимо через дорогу, народа прохожего на улице хоть и немного, все равно есть. Вряд ли на меня нападут в открытую, сначала придется долго гнаться, потом бить и обыскивать у всех на глазах.
Да и просто могу свернуть в сторону, обойти засаду по Садовой и добраться до метро по ней же.
Тем более, что я тоже молчать не стану.
Попробуют затащить в подворотню, обязательно в подворотню и там уже припугнуть.
Так и поступил бы, если не удобная жердь в руке. Взяв ее хватом, как для боя на шестах, я подхожу к той самой подворотне, понимая, что засада может перебежать и в другое место по пути, используя внутридворовые проходы.
Глава 24ЖИЗНЬ СТАНОВИТСЯ СЛОЖНЕЕ
Теперь я иду осторожно.
Понимаю, что могу не разглядеть в тени за решеткой ворот засаду, а шанс у меня только на мощный удар по башке первому выскочившему гопнику. От двоих сразу мне будет трудно отмахаться. Они с виду на голову выше меня, могут еще припасти ножик в кармане, чтобы быстрее заставить поделиться наторгованным мелкого по росту спекулянта.
Хотя, это вряд ли, такой вариант — идти на настоящий грабеж с применением холодного оружия.
Впрочем, мои коллеги по торговле, наверняка, обрисовали им тот нелегальный полумрак, в котором я нахожусь и убедили, что жаловаться я не пойду в любом случае, опасаясь уголовного дела за спекуляцию.
Да, такой у меня сейчас трудный момент, когда я нарушаю закон, а по внешнему виду своему явно не могу за себя постоять. Конечно, все конкуренты одинаково пренебрежительно думают про меня из-за моего роста и возраста, доказывать, что это совсем не так уж важно — замучаешься каждому из них по отдельности. Поэтому и требуется мне что-то такое иметь в руках, чтобы решать возникшие проблемы с одного удара. Только ведь и пострадавшие от моей руки жаловаться не побегут никуда, если я, конечно, совсем их не пришибу. До попадания в больницу, кстати.
Затащат сейчас в подворотню, прижмут к стенке, отвесят пару лещей, сорвут сумку и обыщут карманы, потом убегут куда-то в глубь района, ищи их, свищи потом.
В предвкушении серьезной схватки я даже с нетерпением жду начала, адреналин в крови уже забродил, как кипящая ртуть.
Нет, гопники не стали менять место засады и ждут меня, притаившись за теми же воротами, куда и заскочили, один прижался к стене подальше, второй притаился сразу около решетки ворот.
Теперь я иду ближе к проезжей части, дрын держу около ноги в полной готовности отмахнуться, вижу краем глаза первое движение нападающего, еще не поравнявшись с воротами. Он мгновенно оказывается около прохода, там притормаживает, стараясь понять, стоит ли ему высовываться дальше. Из-за решетки это непросто рассмотреть, теперь он понимает, что я иду слишком далеко, чтобы схватить меня за капюшон сразу, не показываясь из-за ворот.
Гопник с худым, наглым лицом будущего уголовника перешагивает за решетку, я уже почти прошел мимо, а ему хочется взглянуть назад, нет ли там кого-то за мной, кто может поднять шум.
Все же минута свободного времени им требуется, чтобы спокойно обшмонать меня.
Он повернул голову вправо на секунду, а когда вернул ее обратно, сразу же столкнулся всей левой стороной своего лица с концом дрына, с хорошим таким размахом плотно попавшим по голове парня.