Примерно через полчаса мы заметили, как интересующее нас лицо подходит к гостинице. Пуаро вышел, встретил его и немедленно привел в комнату, которую мы занимали.
– Я рассказывал капитану Блэку о причинах, по которым мы здесь появились, – объяснил он. – Вы, наверно, догадываетесь, monsieur le capitaine[43], что мне крайне интересно понять, в каком состоянии находился мистер Малтраверс накануне своей смерти, и в то же время мне не хотелось бы беспокоить миссис Малтраверс по пустякам, задавая ей болезненные вопросы. А вы были здесь как раз накануне всех событий и можете сообщить нам бесценную информацию.
– Сделаю все, что смогу, чтобы помочь вам, – ответил молодой солдат. – Боюсь только, что я не заметил ничего необычного. Понимаете, хотя Малтраверс и был старинным другом моих родителей, сам я знал его не очень хорошо.
– А когда вы сюда приехали?
– Во второй половине дня во вторник. А рано утром в среду я отправился в город. Мой корабль отплывал из Тилбури в полдень. Однако я получил известие, которое заставило меня изменить планы – думаю, вы слышали то, что я рассказал миссис Малтраверс.
– Как я понимаю, вы собирались вернуться в Восточную Африку?
– Так точно. Я живу там с войны[44] – прекрасная страна.
– Согласен с вами. А о чем шла речь за обедом во вторник вечером?
– Да не знаю. Обычный разговор ни о чем. Малтраверс спросил меня о родителях, потом мы обсудили с ним вопрос германских репараций, а потом он долго расспрашивал меня о Восточной Африке. Помню, я рассказал им пару историй… Вот, кажется, и всё.
– Благодарю вас.
Какое-то время Пуаро сидел молча, а потом мягко заговорил:
– С вашего позволения, я хотел бы провести небольшой эксперимент. Вы рассказали нам все, что помнит ваше сознательное «я», а теперь я бы хотел задать несколько вопросов вашему подсознанию.
– Это вы о психоанализе? – спросил Блэк, явно насторожившись.
– Нет, нет, – успокоил его мой друг. – Это будет выглядеть следующим образом: я буду называть вам слова, а вы будете называть мне слова в ответ. Первые слова, которые придут вам в голову. Попробуем?
– Хорошо, – медленно произнес Блэк. Видно было, что он чувствует себя не в своей тарелке.
– Прошу вас, записывайте слова, Гастингс, – обратился ко мне Пуаро. После этого он достал свои большие серебряные часы и положил их перед собою.
– Ну, что ж, начнем. День.
Секундная пауза, и Блэк произнес:
– Ночь.
С каждым новым словом его ответы звучали все быстрее и быстрее.
– Название, – сказал Пуаро.
– Место.
– Бернард.
– Шоу.
– Вторник.
– Обед.
– Путешествие.
– Корабль.
– Страна.
– Уганда.
– История.
– Львы.
– Ружье для грачей.
– Ферма.
– Выстрел.
– Самоубийство.
– Слон.
– Бивни.
– Деньги.
– Адвокаты.
– Благодарю вас, капитан Блэк. Вы не сможете уделить мне еще несколько минут вашего времени где-то через полчаса?
– Конечно. – Молодой солдат посмотрел на моего друга с любопытством и, вставая, смахнул с брови капельки пота.
– А теперь, Гастингс, – улыбаясь, сказал Пуаро, после того как за Блэком закрылась дверь, – вы уже все поняли, не так ли?
– Не могу понять, что вы имеете в виду.
– Вам, что, этот список слов ни о чем не говорит?
Я внимательно просмотрел список и был вынужден отрицательно покачать головой.
– Я вам помогу. Начнем с того, что Блэк отвечал в нормальных временны́х рамках, без пауз, из чего мы можем заключить, что он не чувствует за собой никакой вины. «День» и «ночь», а также «название» и «место» – это обычные, стандартные ассоциации. Я начал с «Бернарда», что могло вызвать ассоциацию с местным врачом, если бы он с ним встречался. Очевидно, что он его не знает. После нашей беседы на «вторник» он ответил «обедом», однако на «путешествие» и «страну» ответил «кораблем» и «Угандой». А это ясно показывает, что его будущее путешествие для него гораздо важнее, чем то, что произошло в поместье. «Рассказ» вызвал у него ассоциацию с одной из историй о львах, которую, вероятно, он рассказывал за обедом. Я продолжил «ружьем для грачей», на что последовала совершенно неожиданная «ферма». Когда я сказал «выстрел», он немедленно ответил «самоубийство». Ассоциация абсолютно очевидна. Человек, которого он знал, совершил самоубийство с помощью «грачиного ружья» где-то на ферме. Не забудьте также, что он все еще вспоминает истории, которые рассказывал за обедом. Думаю, вы согласитесь, что я не ошибусь, если попрошу капитана Блэка повторить нам рассказ о самоубийстве, который он рассказал за обедом во вторник вечером.
Блэк ничего не стал скрывать:
– Действительно, теперь я вспоминаю, что рассказал им эту историю. Там, в Африке, один парень застрелился. С помощью ружья для грачей через верхнее нёбо. Пуля застряла в черепной коробке. Докторам здорово пришлось поломать голову – ничего не было видно, кроме небольшого количества крови на губах. Но как…
– Как это связано с мистером Малтраверсом? Я вижу, что вы не знаете, что рядом с его телом было найдено ружье для грачей.
– Вы хотите сказать, что своим рассказом я подсказал ему… Нет, нет, это слишком ужасно.
– Не надо себя ни в чем винить. Это все равно бы произошло – так или иначе. Мне надо срочно позвонить в Лондон.
После длительного телефонного разговора Пуаро вернулся в комнату в глубокой задумчивости. После полудня он отправился гулять в одиночестве и только в семь вечера, наконец, сказал, что не может больше ждать и должен сообщить новости вдове. Я безоговорочно симпатизировал молодой женщине: остаться без денег, с сознанием того, что ваш муж убил себя для того, чтобы обеспечить ваше будущее, – такое не всякая выдержит. Втайне я надеялся, что, может быть, молодой Блэк сможет утешить ее после того, как схлынет первая волна горя. Было видно, что она ему очень нравится.
Разговор с молодой женщиной был очень тяжелым. Она отчаянно отказывалась верить тем фактам, которые сообщил ей Пуаро, а когда наконец поверила, то разразилась горькими слезами.
Повторное обследование тела превратило наши подозрения в уверенность. Пуаро было очень жаль бедняжку, но в конце концов он работал на страховую компанию, поэтому сделать ничего не мог. Собираясь уходить, он мягко сказал миссис Малтраверс:
– Мадам, но ведь вам-то хорошо известно, что смерти нет.
– Что вы имеете в виду? – запинаясь, спросила женщина, широко открыв глаза.
– А разве вы никогда не принимали участие в спиритических сеансах? Знаете, из вас бы мог получиться хороший медиум.
– Мне это говорили. Но ведь вы не верите в сверхъестественное, не правда ли?
– Мадам, в своей жизни я повидал немало странных вещей. Вы знаете, что в деревне говорят, что этот дом населен призраками?
Женщина кивнула, и в этот момент горничная объявила, что обед накрыт.
– Вы не согласитесь остаться и пообедать со мной?
Мы с благодарностью приняли приглашение, и я подумал, что наше присутствие поможет ей немного отвлечься от своего горя.
Мы только заканчивали суп, когда за дверью раздался крик и звук разбивающейся посуды. Мы все, как один, вскочили. Появилась горничная, держась одной рукой за сердце.
– Там, в коридоре, стоял мужчина.
Пуаро бросился вон из комнаты, но быстро вернулся.
– Там никого нет.
– Вы уверены, сэр? – спросила горничная слабым голосом. – Боже, как я испугалась…
– Но почему?
Голос несчастной понизился до шепота:
– Я думала… мне показалось… что это хозяин. Так похож на него…
Я увидел полный ужаса взгляд миссис Малтраверс и вспомнил старинное суеверие о том, что самоубийцы не могут найти себе покоя в могиле. Я был уверен, что вдова подумала о том же, но уже через секунду она с криком схватила Пуаро за руку:
– Вы слышали? Вы слышали эти три стука в окно? Именно так стучал он, когда обходил вокруг дома.
– Это просто плющ, – воскликнул я. – Плющ, который стучит по оконной раме.
Однако все мы стали потихоньку поддаваться этом ужасу. В какой-то момент мы поняли, что горничная совсем раскисла, поэтому, когда обед закончился, миссис Малтраверс умолила Пуаро не уходить сразу же. Было видно, что она в ужасе от перспективы остаться в одиночестве. Мы сидели в маленькой гостиной. Ветер крепчал и жутковато завывал за стенами дома. Дважды замок в двери непроизвольно открывался, и дверь в гостиную медленно распахивалась – и всякий раз женщина в ужасе прижималась ко мне.
– Эта дверь, она как будто заколдована, – разозлился наконец Пуаро. Он еще раз захлопнул дверь и повернул ключ в скважине. – Лучше запру-ка я ее совсем.
– Не делайте этого, – выдохнула вдова. – Ведь если она сейчас откроется…
Она еще не закончила, а невероятное уже случилось. Запертая дверь стала медленно открываться. С моего места коридора не было видно, но и миссис Малтраверс, и Пуаро сидели прямо напротив его. Раздался протяжный крик, и женщина повернулась к сыщику.
– Вы видели его – там, в коридоре? – воскликнула она.
Мой друг озадаченно посмотрел на вдову и отрицательно покачал головой.
– Я же видела его – своего мужа, – и вы тоже должны были его видеть.
– Мадам, я никого не видел. Вы, по-видимому, немного не в себе…
– Со мною всё в порядке. Я… О, боже!
Неожиданно лампочки замигали и выключились. Из темноты раздались три громких стука. Я услышал, как рядом со мной застонала миссис Малтраверс.
И в этот момент – я тоже увидел!..
Мужчина, которого я видел лежащим мертвым на втором этаже, стоял лицом к нам и светился каким-то загробным светом. На его губах была кровь, а свою правую руку он поднял в указующем жесте. Неожиданно из нее появился яркий луч света. Он миновал Пуаро и меня и остановился на миссис Малтраверс. Я увидел ее бледное, полное ужаса лицо и кое-что еще.