— Зачем вы пришли ко мне! — закричал Харрисон. — Принесла же нелегкая!
Пуаро гордо вскинул голову.
— Я говорил вам, что расследую убийство.
— Убийство? Вы хотите сказать, самоубийство?
— Нет. — Голос Пуаро стал очень резким. — Я хочу сказать, убийство. Ваша собственная смерть должна была быть скорой и легкой, но смерть, которую вы уготовили Лэнгтону, была бы поистине ужасна. Ваш план был таков: он покупает яд и приходит с ним к вам. Вы пьете вместе чай. Внезапно вы умираете, в вашем бокале обнаруживают яд, а Клода Лэнгтона приговаривают к смерти через повешение.
Снова простонал Харрисон.
— Зачем вы приехали? Зачем пришли ко мне?
— Я уже объяснил вам. Но есть и другая причина. Вы мне очень симпатичны. Послушайте, mon ami, вы обречены, вы потеряли девушку, которую любили. Все это так. Но я не хочу, чтобы вы отягощали свою душу убийством! А теперь скажите: рады вы или нет, что я приехал в ваши края?
Последовала небольшая пауза, и вдруг Харрисон распрямился, на его лице появилось выражение собственного достоинства. Его взгляд стал взглядом человека, сумевшего побороть низменные побуждения. Он протянул Пуаро руку через стол.
— Слава Богу, что вы приехали! — сказал он. — Слава Богу!
СООБЩНИКИPartners in Crime 1929 © Перевод Борисов И., 1999A Fairy in the FlatA Pot of TeaThe Affair of the Pink PearlThe Affair of the Pink Pearl — (continued)The Adventure of the Sinister StrangerThe Adventure of the Sinister Stranger — (continued)The Finessing the KingThe Gentleman Dressed in NewspaperThe Case of the Missing LadyThe Blindman's BuffThe Man in the MistThe Man in the Mist — (continued)The CracklerThe Crackler — (continued)The Sunningdale MysteryThe Sunningdale Mystery — (continued)The House of Lurking DeathThe House of Lurking Death — (continued)The Unbreakble AlibiThe Clergyman's DaughterТhе Red HouseThe Ambassador's BootsThe Man Who Was No. 16
Глава 1Фея в комнате
Миссис Томас Бирсфорд привстала с дивана и уныло выглянула в окно. Открывшаяся глазу перспектива ограничилась невзрачным серым домом через дорогу. Миссис Бирсфорд вздохнула, потом зевнула.
— Хоть бы случилось что…
Ее муж неодобрительно поднял глаза.
— Полегче, Таппенс. Эта твоя тяга к острым ощущениям до добра не доведет.
Таппенс вздохнула и мечтательно прикрыла глаза.
— И вот Томми с Таппенс поженились, — продекламировала она, — и с той поры жили счастливо. И через шесть лет они живут все так же счастливо. Просто невероятно, до чего все в жизни не похоже на то, что, по-твоему, должно быть.
— Очень глубокое замечание, Таппенс. Глубокое, но не оригинальное. Выдающиеся поэты и совсем уж выдающиеся богословы уже успели это сказать, и, уж извини, сказать лучше.
— Шесть лет назад, — продолжила Таппенс, — я готова была поклясться, что, будь у меня достаточно денег, чтобы одеваться, и такой муж, как ты, жизнь превратится в нескончаемо-чудесную песню, как уверял один из поэтов, о которых тебе, похоже, так много известно.
— И что же тебе приелось? — холодно осведомился Томми. — Я или деньги?
— «Приелось» не совсем то слово, — мягко пояснила Таппенс. — Просто я к этому привыкла, вот и все. Ну, вот так же никогда не задумываешься, насколько это здорово — дышать, пока не схватишь насморк.
— Думаешь, мне стоит меньше уделять тебе внимания? — поинтересовался Томми. — Ну, пригласить в ресторан другую женщину… Что-нибудь в таком духе.
— Бесполезно, — покачала головой Таппенс. — Ты только встретишь меня там с другим мужчиной. Причем я-то буду абсолютно уверена, что тебе плевать на эту девицу, а вот ты до конца дней своих будешь сомневаться, а не значил ли для меня тот мужчина чего-то большего. Женщины настолько тоньше.
— Зато мужчины скромнее, — пробормотал Томми. — Но что это с тобой, Таппенс? Что не дает тебе покоя?
— Не знаю. Просто хочется, чтобы что-то случилось. Что-нибудь захватывающее. Неужели тебя самого не тянет вновь поохотиться на немецких шпионов? Ты только вспомни те безумные рисковые деньки, что мы пережили. Конечно, ты и сейчас вроде как на секретной службе, но это же одни бумажки.
— Похоже, ты просто мечтаешь, чтобы меня, нарядив большевиком-самогонщиком, заслали в кромешную Россию или еще что похуже.
— Нет, это не совсем то, — задумчиво отозвалась Таппенс. — Меня бы с тобой не пустили, а жажда деятельности обуревает именно меня. Жажда деятельности! Вот что мучает меня целыми днями.
— Займись хозяйством, — предложил Томми, широким взмахом руки обводя фронт работ.
— Я занимаюсь, — оскорбилась Таппенс. — Каждый день. По двадцать минут после завтрака. Или у тебя какие-то претензии?
— Как хозяйка ты такое совершенство, что даже противно.
— Спасибо на добром слове! — фыркнула Таппенс.
— У тебя, конечно, есть твоя работа, — продолжила она, — но, послушай, разве в глубине души у тебя никогда не возникает желание встряхнуться? Ну, неужели никогда не хочется, чтобы что-то случилось?
— Нет, — отрезал Томми, — не возникает. То есть мало ли чего нам хочется, но вот чтобы что-то случилось… Это может оказаться не так уж приятно.
— Какие же вы мужчины благоразумные, — вздохнула Таппенс. — У вас что, вообще отсутствует эта первобытная потребность в романтике и приключениях?
— Где это ты такого начиталась, Таппенс? — удивился Томми.
— Только представь, как было бы здорово, — настаивала его жена, — если бы сейчас раздался неистовый стук в дверь, мы бы открыли, и к нам, шатаясь, ввалился бы Мертвец.
— Если это будет мертвец, вряд ли у него получится еще и шататься, — критически заметил Томми.
— Ну, ты понимаешь, о чем я, — отмахнулась Таппенс. — Они всегда вваливаются, шатаясь, и падают замертво у твоих ног, успев, конечно, выдохнуть несколько Загадочных слов. «Пятнистый леопард» или что-нибудь в таком духе.
— Рекомендую перечитать Шопенгауэра[290] или Канта[291],— сострадательно посоветовал Томми.
— Это больше подойдет тебе, — возразила Таппенс. — Ты становишься жирным и самодовольным.
— Вовсе нет! — вскинулся Томми. — И, если на то пошло, гимнастику для похудения делаешь как раз ты.
— Ее все делают, — заметила Таппенс. — Про «жиреешь» я образно выразилась. Ты становишься преуспевающим, откормленным и самодовольным.
— Не понимаю, что на тебя нашло.
— Дух приключений, — буркнула Таппенс. — Все лучше, чем мечты о любви. Хотя они меня посещают тоже. Изредка. Воображаю, как встречу мужчину — действительно красивого мужчину…
— Но ты же встретила меня, — удивился Томми. — Тебе что, мало?
— Загорелого, стройного красавца, ужасно сильного. Из тех, что могут оседлать кого угодно и ловко накидывают лассо на диких мустангов…
— Добавь еще ковбойскую шляпу и кожаные штаны, — ядовито вставил Томми.
— Да, и прямо из прерий, — продолжила Таппенс. — И чтобы он безумно в меня влюбился. Я бы, конечно, его отвергла, осталась верной своим супружеским клятвам, но сердце мое было бы разбито навеки.
— Ну, — злобно заявил Томми, — а я частенько мечтаю встретить настоящую красавицу. С такими золотистыми волосами, и которая бы без памяти в меня влюбилась. Только вот сомневаюсь, чтобы я ее отверг… Честно говоря, я совершенно уверен, что не поступил бы так с бедняжкой.
— Что лишний раз подтверждает порочность твоей натуры.
— Да что с тобой, в самом деле? — не выдержал Томми. — Ты никогда так раньше не говорила.
— Нет, но у меня внутри давно уже все клокочет и, чтобы успокоиться, приходится то и дело покупать какую-нибудь одежду. Почему-то это всегда оказываются шляпки.
— У тебя их уже под сорок, — заметил Томми, — и все на один фасон.
— Со шляпками всегда так, — пояснила Таппенс. — На самом деле они разные. Все дело в нюансах. Кстати, сегодня утром я видела совершенно очаровательную в салоне Виолетты.
— Если тебе нечем больше заняться, как скупать шляпки, которые ты потом и не надеваешь…
— Вот, — прервала его Таппенс, — вот именно. Если бы мне было чем заняться! Подозреваю, это должно быть что-то стоящее. Ох, Томми, я правда хочу, чтобы случилось что-нибудь захватывающее! Я знаю — правда-правда — нам это пойдет на пользу. Вот бы встретить добрую фею…
Томми хмыкнул.
— Забавно, что ты это сказала.
Он встал, пересек комнату и, открыв ящик письменного стола, достал оттуда маленький фотоснимок и протянул его жене.
— О! — обрадовалась она. — Так ты проявил их! Это мы здесь снимали? А этот кто делал: ты или я?
— Я, конечно. Твой не вышел. Выдержка была не та, что нужно. Как, впрочем, всегда.
— Как, наверное, приятно, — ухмыльнулась Таппенс, — воображать, что хоть что-то ты можешь сделать лучше меня.
— Совершенно нелепое замечание, — возразил Томми, — но забудем пока об этом. Я хотел показать тебе вот это.
Он ткнул пальцем в маленькое белое пятнышко на фотографии.
— Царапина на пленке, — заявила Таппенс.
— Вовсе нет, — возразил Томми. — Это, чтоб ты знала, фея!
— Томми, ты с ума сошел!
— Посмотри сама.
Он протянул ей лупу, и Таппенс внимательно посмотрела на снимок. При ближайшем рассмотрении и небольшой долей фантазии вполне можно было допустить, что царапина на пленке представляет собой маленькое крылатое существо, усевшееся на решетку камина.
— У нее крылышки! — взвизгнула Таппенс. — Вот здорово: настоящая живая фея в нашей комнате! Давай напишем о ней Конан Дойлу?[292]