— Вот я и говорю: почему бы вам не развлечься? — добродушно согласился Мэрриот, пододвигаясь вместе со стулом поближе. — Дело обстоит следующим образом… В обороте появилось огромное количество фальшивых банкнот. Они всплывают сотнями. Количество имеющих хождение фальшивых денег просто поражает! Причем, выполнены они прекрасно. Вот, посмотрите.
Он вытащил из кармана бумажку достоинством в фунт стерлингов и протянул ее Томми.
— Совсем как настоящая, правда?
Томми заинтересованно повертел купюру.
— Ну и ну! В жизни бы не заподозрил, что с ней что-то не так.
— Большинство людей тоже. А вот настоящая. Я покажу вам различия. Они очень незначительны, но вы быстро научитесь их находить. Дайте-ка лупу.
К концу пятиминутного урока Томми с Таппенс стали экспертами в области фальшивых купюр.
— И что вы от нас хотите, инспектор? — спросила Таппенс. — Чтобы мы выуживали их из оборота?
— Нет, миссис Бирсфорд, я хочу от вас гораздо большего. Я хочу, чтобы вы докопались до истока. Понимаете, мы выяснили, что эти купюры расходятся из Вест-Энда[336]. И запускает их в оборот кто-то, занимающий весьма солидное положение в обществе. Причем поставляет их и через Ла-Манш тоже. Так вот, есть некое лицо, вызывающее у нас особый интерес. Майор Лэйдлоу — вы, вероятно, слышали…
— Кажется, — вмешался Томми, — он как-то связан со скачками.
— Совершенно верно. На ипподроме его знает каждый. Конкретно против него у нас ничего нет — скорее, мнение, что его участие в нескольких сомнительных делишках было не совсем безобидным Когда речь заходит о нем, люди знающие только качают головой. Никому не известно ни кто он, ни откуда У него очень привлекательная жена-француженка, за которой всюду следует длинный шлейф поклонников Эта парочка тратит кучу денег, и мне бы очень хотелось знать, где она эту кучу берет.
— Может, у длинного шлейфа поклонников? — предположил Томми.
— Многие так и думают, но я лично сомневаюсь. Это, конечно, может быть только совпадением, но значительная часть фальшивых банкнот идет из одного маленького, но престижного игорного клуба, где Лэйдлоу с сотоварищи числятся среди завсегдатаев. Там вся эта веселая компания легко и небрежно расстается с огромным количеством наличности. Запустить их в оборот лучшим способом просто невозможно.
— И что же вы хотите от нас?
— А вот что. Насколько я понимаю, вы дружны с младшим Сент-Винсентом и его женой? Они довольно близки с кругом Лэйдлоу, хотя уже и не так, как раньше. Вот через них-то вы и сможете легко втереться в этот круг, что нашим сотрудникам, разумеется, заказано. Сомнительно, чтобы они что-то заподозрили. У вас все должно получиться.
— Так что же именно мы должны выяснить?
— Где они берут фальшивые банкноты, если они действительно ими оперируют.
— Понятно, — сказал Томми. — Майор Лэйдлоу выходит из дому с пустым чемоданом. Когда он возвращается, чемодан только что не лопается от фальшивых банкнот. Откуда они там взялись? Я слежу за ним и узнаю это. Так примерно?
— Почти. Только не забывайте о его жене. А также о ее отце, М. Эруладе. Банкноты-то ходят по обе стороны Ла-Манша.
— Мой дорогой Мэрриот, — обиженно воскликнул Томми, — непревзойденные детективы Бланта не забывают никогда и ни о чем!
Инспектор поднялся.
— Ну, удачи вам, — пожелал он и удалился.
— Дрянцы! — смачно произнесла Таппенс.
— Что? — чуть не поперхнулся Томми.
— Фальшивые деньги, — пояснила Таппенс. — Их всегда так называют, уж я-то знаю Томми! У нас появилось дело Эдгара Уоллеса! И мы наконец-то Сыщики!.
— Да, — подтвердил Томми, — не иначе И выходим на охоту за Шуршателем И, будь уверена, мы его поймаем.
— Кого, Томми?
— Шуршателя, Таппенс, Шуршателя.
— А что это такое?
— Новое слово, которое я изобрел, — пояснил Томми. — Означает того, кто запускает в оборот фальшивые деньги. Они шуршат, соответственно, тот, кто их запускает, — Шуршатель. Что тут непонятного?
— Это ты хорошо придумал, — согласилась Таппенс. — Так куда солиднее, чем какой-то фальшивомонетчик. Хотя мне лично больше нравится Хруститель. Выразительнее и звучит куда более зловеще.
— Нет, — отрезал Томми. — Я первый сказал Шуршатель — так тому и быть.
— Вот будет здорово, — размечталась Таппенс. — Сплошные ночные клубы и коктейли. Завтра же куплю себе тушь для ресниц.
— Они у тебя и так черные.
— А будут еще чернее, — упрямо заявила Таппенс. — И еще мне понадобится вишневая губная помада. Такая яркая-яркая..
— Таппенс, — сказал Томми, — порок глубоко укоренился в твоей душе. Какое счастье, что ты замужем за солидным благоразумным человеком средних лет вроде меня.
— Подожди, вот окажешься в Питон-клубе, и все твое благоразумие как рукой снимет.
Томми не ответил. Он доставал из буфета бутылки, бокалы и шейкер[337].
— Начнем прямо сейчас, — объявил он. — Чуешь, Шуршатель? Мы вышли на охоту. Тебе крышка!
Глава 14Шуршатель (продолжение)
Познакомиться с семейством Лэйдлоу оказалось делом несложным Томми с Таппенс, молодые, прекрасно одетые, жизнелюбивые, азартные и, несомненно, денежные люди, быстро и незаметно стали частью той атмосферы, в которой обитали Лэйдлоу.
Майор оказался высоким светловолосым мужчиной с типично британской внешностью и открытыми манерами спортсмена, и лишь бросаемые время от времени косые взгляды исподлобья да жесткие морщины вокруг глаз разрушали гармонию предполагаемого характера.
Игроком майор был опытным, и Томми заметил, что, если ставки высоки, Лэйдлоу редко встает из-за стола в проигрыше.
Маргарет Лэйдлоу — совсем другое дело. Это было совершенно очаровательное существо с грацией лесной нимфы[338] и лицом с картин Грёза[339]. Она так мило коверкала английские слова, что вскоре Томми перестал удивляться тому, что большинство мужчин рано или поздно превращаются в ее рабов. Похоже, Томми приглянулся ей с первого взгляда, и, чтобы не слишком выделяться, он позволил зачислить себя в ряды ее поклонников.
— Мой Томмии, — говорила она. — Но я положительно не могу идти туда без моего Томмии. Волосы у него совершенно как солнышко на закате, не правда ли?
Ее отец был фигурой куда менее приятной. Очень вежливый, совершенно негнущийся, с маленькой черной бородкой и пронзительными глазками.
Первой удача улыбнулась Таппенс.
— Посмотри-ка, Томми. Похоже, они фальшивые, — сообщила она, протягивая ему десять фунтовых банкнот.
Томми внимательно осмотрел бумажки и подтвердил диагноз.
— Откуда они у тебя?
— От Джимми Фолкнера. Ему их дала Маргарет Лэйдлоу — поставить на лошадку. Я сказала, что мне нужны мелкие деньги, и дала ему взамен десятку.
— Все новенькие и хрустящие, — задумчиво протянул Томми. — Не через многие же руки они прошли. Думаешь, сам юный Фолкнер ни сном ни духом?
— Джимми? Да он прелесть! Мы с ним большие друзья.
— Да, я заметил, — холодно сказал Томми. — Думаешь, это действительно необходимо?
— При чем тут необходимость? — удивилась Таппенс. — Просто он мне нравится. Такой милый мальчик. Буду только рада вырвать его из когтей этой женщины. Ты не представляешь, сколько он на нее тратит!
— Сдается мне, Таппенс, он не на шутку тобой увлекся.
— Знаешь, мне тоже так иногда кажется. Но до чего же приятно сознавать, что ты все еще юна и привлекательна…
— Твоя нравственность, Таппенс, поистине в упадке. У тебя неправильный взгляд на вещи.
— Зато я уже целую вечность так не веселилась, — беспечно возразила Таппенс. — И, кстати, как насчет тебя самого? Что-то не больно часто мы видимся в последнее время. Уж не окрутила ли тебя Маргарет Лэйдлоу?
— У нас с ней исключительно деловые отношения, — твердо заявил Томми.
— А она хорошенькая, правда?
— Не в моем вкусе. Я не слишком большой ее поклонник.
— Лжец, — рассмеялась Таппенс. — Но я всегда считала, что лучше уж быть замужем за лжецом, чем за идиотом.
— Мне кажется, — с достоинством заметил Томми, — что возможны и другие варианты.
Таппенс только глянула на него с жалостью и удалилась.
В рядах обожателей миссис Лэйдлоу состоял простоватый, но весьма зажиточный джентльмен по имени Хэнк Райдер.
Мистер Райдер прибыл из Алабамы[340] и с первого взгляда распознал в Томми своего будущего друга и поверенного в печалях.
— Замечательная женщина, сэр, — говорил он Томми, провожая прекрасную Маргарет обожающим взглядом. — Сколько культуры! Нет, с француженками никто не сравнится! Когда она рядом, мне кажется, что, создавая меня, Господь еще только учился. Да и то сказать, надо же ему было на ком-то набить руку, прежде чем браться за что-то столь прекрасное, как это совершенство в женском обличье.
Дождавшись вежливого согласия Томми, мистер Райдер принялся изливать душу.
— Просто позор, что такому небесному созданию приходится думать о деньгах.
— Неужто приходится? — ужаснулся Томми.
— Да вы только представьте, каково бедняжке Этот сомнительный Лэйдлоу… Она же его боится! Сама мне сказала. Не решается даже намекнуть ему о своих маленьких долгах.
— А они и правда маленькие? — поинтересовался Томми.
— Конечно, раз я говорю! В конце концов, должна ведь женщина во что-то одеваться, а, как мне объяснили, чем меньше на ней надето, тем дороже это стоит. Кроме того, не может ведь такая прелестная женщина вечно ходить в одном и том же. Опять же, карты. Бедняжке ужасно не везет. Только вчера проиграла мне полсотни.
— Зато позавчера выиграла двести у Фолкнера, — возразил Томми.
— Правда? Вы меня просто утешили. Кстати, такое впечатление, что ваша страна просто наводнена фальшивыми деньгами. Сегодня утром платил в своем банке, так вежливый джентльмен за кассой сообщил мне, что половину купюр можно выбросить.