. Первый всплеск андрогенов происходит приблизительно в возрасте десяти лет и отвечает в числе прочего за первую влюбленность, состояние мечтательности, часто наблюдаемое в этот период.
Недавно я рассказал об этом на родительском семинаре, и одна мама мне возразила: «Что мне с того, что я знаю, что мой сын нашпигован гормонами, а моя дочь, будучи под одуряющим воздействием эстрогена, спала со своим бойфрендом? Зачем мне эта информация? Когда это случилось — она забеременела, — она сидела ревела, а мне пришлось сохранять спокойствие и принимать решения только потому, что она не справилась вовремя со своими гормонами».
Половое воспитание нужно. И срочно
Правильная информация несет секспросвет. Подростки не могут себя контролировать, они рано созревают физически и живут с ощущением, что с ними ничего не может случиться, что они такие уникальные и неуязвимые, но их «мозг отказывает», как однажды выразился один юноша пубертатного возраста. Именно поэтому так важно, чтобы взрослые уделяли внимание сексуальному воспитанию.
Родители должны постоянно заводить разговор о контрацепции, даже если подростки надменно заявляют, что и так все знают: «Прекратите! Я уже все знаю! Бесите!» Между знанием и действием есть большая разница. Контрацепция включает в себя не только знания о таблетках, презервативах или других средствах; сюда же относится и информация о менструации, овуляции и фертильных днях. У юношей в этих вопросах, как уже говорилось, наблюдаются пугающие пробелы, и это притом что они уже давно могут жить половой жизнью. А ведь именно у молодых людей есть ярко выраженная потребность в знаниях такого рода, которую не удовлетворить разговорами со сверстниками и уж точно не компенсировать теми сведениями, которые предлагаются в средствах массовой информации.
Если девушка забеременела, ей нужна родительская поддержка, а также профессиональная медицинская и психологическая помощь. Худшее, что может случиться с несовершеннолетней беременной женщиной, — это ощущение одиночества, осознание того, что ее отвергают. Беременным подросткам нужны четкие, обдуманные действия родителей, а не обвинения («Я ведь знала, что этим кончится», «Что ты натворила!») или самобичевание («Я ступила!», «Я должна была контролировать ситуацию!»). Девушкам в положении нужны поддержка и ощущение безопасности, уверенность в том, что родители их любят. Не существует единственно правильного решения в данном случае: одни решают сохранить беременность, другие — ее прервать. Каждый случай уникален и связан с материальной, социальной, а также моральной и религиозной составляющими. Всем участникам предстоит пройти свой, индивидуальный путь. Психологический груз — независимо от того, что вы в результате решите — останется в любом случае. Упреки задним числом вроде «Надо было все же запретить дочери спать с этим парнем!» малопродуктивны. Теперь важен только взгляд, устремленный в будущее.
Родители считают, что они более либеральны в том, что касается сексуальных действий своих детей, чем все поколения до этого. И это хорошо, отсюда больше открытости в разговорах на тему секса, больше уверенности в себе, а значит, подросткам проще выстраивать друг с другом отношения на физическом уровне. Но в то же время бо́льшая открытость влечет за собой и родительскую неуверенность. Они не знают, что можно позволять, а что нет. «Ведь они не хотят быть такими, — сказала мне одна мама, а потом добавила: — Они не хотят быть похожими на родителей!» Неуверенность отца и матери сильно влияет на подростков. Они теряются в море возможностей: «Можно все. Но что же подходит именно мне?»
«Почему он не устанавливает границы?»
На днях пятнадцатилетняя Тина, сидя у меня на консультации, сказала, качая головой, что отец никогда не говорит ей, к какому часу она должна вернуться домой с пятничной вечеринки. Когда я спросил, хочет ли она, чтобы он ей установил точное время, она воскликнула:
— Ну конечно!
— Почему?
— Во-первых, мне хочется обсудить с ним время возвращения, а во-вторых, я хочу, чтобы он думал обо мне, если я вдруг задержусь.
Когда я сообщаю об этом ее отцу, он говорит: «Ничего не понимаю! Когда я был подростком, мне ничего не разрешали, и я чувствовал себя словно взаперти. Тогда я поклялся себе, что уж у моего ребенка не будет с этим проблем!» Он качает головой. «Как ни сделаешь, все равно не угодишь!»
Но тут дело в другом. За фактическими вопросами «Во сколько я должен вернуться с вечеринки?», «Можно мне сегодня переночевать у моего парня / подруги» нередко скрываются вопросы, касающиеся воспитания: «Что вы скажете на это?», «Что вы думаете по этому поводу?», «Если это вас не устраивает, то я хочу услышать ваше мнение!».
За подобным отсутствием границ, с которым иногда сталкиваются подростки, кроется потребность в помощи и поддержке. Время от времени они хотят услышать родительское «нет» на вопрос, можно ли им остаться у друга или подруги.
При этом нужно быть готовым и к тому, что подростки не будут прыгать от радости, услышав ваш отказ. Они начнут возмущаться, скажут, что это все прошлый век, что вы жалки и ничего не понимаете.
Но помните еще вот о чем: представьте себе, что ваших детей не рассердил ваш отказ, они смиренно подходят к вам, улыбаются и говорят: «Спасибо огромное за поддержку! Классно, что ты мне все это сказал! Теперь я знаю, что делать!» Если ваши дети так поступают, значит, вы сделали что-то не так!
«Да она вообще не выходит из комнаты, — говорит Патриция Вильгельм, мама четырнадцатилетней Джессики. — Меня это уже начинает беспокоить. Она совершенно отгородилась от нас, постоянно закрывает свое тело. Когда мы ходим по квартире раздетые, она бросает на нас косые взгляды. В домашнюю сауну она ходит только в купальнике. Не дай бог мы что-то скажем по этому поводу, отпустим какую-нибудь шуточку. Она либо впадает в ярость, либо в слезах и отчаянии убегает в свою комнату. Мой муж тоже, конечно, хорош, шутит по поводу ее внешности: „Ты ж моя пышечка, ты ж моя сладкая булочка“. Он это не со зла, но она ведь не понимает. А еще ее нельзя трогать, даже легонько прикасаться. Не дай бог подойти к ней слишком близко! Ее брат тоже не слишком с ней церемонится: „У тебя, видно, опять ‘эти дни’!“ Это его стандартная реакция, когда он хочет досадить ей. Или он называет ее „козочкой“, но не ласково, а что-то вроде „Вот коза!“. В общем, Джессике приходится нелегко, но и нам тоже. Я просто надеюсь, что этот период скоро закончится!»
«Если у них нет потребности в уединении, — считает Уте Робертс, — тут тоже приятного мало!» Она рассказывает о своем почти шестнадцатилетнем Олафе. «Его бесстыдство вообще не знает границ, он все выносит на публику. Кошмар какой-то! Для меня не проблема, если он занимается самоудовлетворением, но ведь он делает это с открытой дверью или на кухне. Он там, конечно, один, но в любой момент может кто-нибудь войти. А ему совершенно не стыдно! Мне его поведение кажется странным. Стоит сделать ему замечание, он тут же возражает, что я не должна заводиться! Говорит, что я консервативна, что я ханжа, а у него, мол, сейчас такой период».
Воспитание чувства стыда — центральный вопрос в сексуальном развитии в целом. Он поднимается в беседах как с детьми, так и с подростками: в младенческом возрасте это одни разговоры, когда ребенок подрос — другие; в школьный период у них иное содержание и цели, нежели в период полового созревания. В 1960–1970-х годах эта тема вызывала серьезные разногласия: если одни считали чувство стыда врожденным, то другим казалось, что его нужно формировать. Бытовало мнение, что воспитанное чувство стыда является чем-то репрессивным, отрицательным, так как тормозит социальные отношения, делает человека бездушным приспособленцем. Сегодня эта амбивалентность (врожденное либо воспитанное) считается устаревшей.
Чувство стыда формируется — хотя и под влиянием социально-культурных норм — по мере развития ребенка. Границы не зависят от духа времени, от культурных рамок. Но в чувстве стыда отражаются принятые в социуме нормы и ценности. У каждой семьи есть свои правила, ритуалы и привычки, в которых проявляются самые разные грани стыда — будь то отношение к наготе или готовность говорить о сексуальности.
В основе так называемого врожденного чувства стыда лежат бытовые наблюдения, и по мере взросления сознание подростков приобретает вполне определенные особенности, связанные с сексуальностью и телесностью. В стыде одновременно отражается и отношение к интимной сфере жизни. Двухлетний ребенок невозмутимо показывает свой пенис, с гордостью демонстрирует горшок, в который он только что сходил по-большому. Ребенок шести лет действует по-другому, он не снимает штаны полностью, да и дверь в туалет у него закрыта. Одним словом, стыд имеет не только недостатки — поэтому так важно найти золотую середину в разговорах о нем. Дети и подростки, претендующие на целостность натуры, но вместе с тем не знающие границ стыда и любящие обнажаться, не уважают ни себя, ни окружающих. А дети, воспитанные в очень узких рамках дозволенного, вынужденные постоянно чего-то стыдиться, часто превращаются в несамостоятельных серых мышек, которым критично важно мнение других людей.
Таким образом, в воспитании стыда очень важно найти баланс: чрезмерная стыдливость мешает и ограничивает, недостаточная — вызывает осуждение, таит в себе риск быть униженным.
Испытывать стыд — генетическая предрасположенность каждого человека. Некоторые, смущаясь, опускают глаза, другие прерывают зрительный контакт, кто-то рефлекторно закрывает лицо руками, кто-то краснеет или бледнеет. Это проявляется по-разному от ребенка к ребенку, от подростка к подростку. Все зависит от темперамента; интроверты более склонны к смущению, чем экстраверты. Генетическая предрасположенность сильно зависит от стилей семейного воспитания. Ведь в каждой семье свои, вполне специфические способы борьбы с чувством стыда.