У некоторых тело вообще становится полем боя. Кто-то худеет, набивая себе желудок всем подряд, а затем вызывая рвоту; кто-то страдает ожирением; кто-то занимается самоповреждением[12], так что не обойтись без страданий — как явных, так и переживаемых наедине с собой.
Чувство стыда, а также его воспитание имеет множество граней. Оно не сводится только к сексуальности или наготе. Воспитание стыда — это скорее часть процесса социального обучения, формирования ценностей. Совместное проживание невозможно представить без установления границ стыда. Благодаря этому можно говорить о нормах, возникает интимная сфера. Иногда установленные границы стыда требуют пересмотра. Именно это произошло в период женского движения 1970–1980-х годов, когда представительницам прекрасного пола пришлось проявить мужество, чтобы обратить внимание общества на двойную этику: мужчинам разрешено было все, а женщинам приходилось приноравливаться, они испытывали стыд, если их поведение выходило за рамки дозволенного. Причем стыд этот был никому не нужен, он принуждал до конца дней оставаться серой мышкой, которая ни в чем себе не доверяет.
На стыд, таким образом, можно смотреть двояко: несомненно, он способен ограничивать личность, препятствовать формированию самосознания. Но в то же время — и это другая сторона медали — стыд не несет в себе ничего старомодно-консервативного. Он скорее структурирует: учит уединяться, создавать личное, интимное пространство, где человек сам решает, кому разрешить вход. Стыд создает дистанцию, без которой невозможна настоящая близость, и требует к себе уважения, но в то же время и уважения границ стыда другого человека. Так формируются внимательность и сострадание. Чувство стыда означает естественную защиту, которая важна и для детей, и для подростков. Только тот, кого вы любите, может видеть вас обнаженным, ничем не прикрытым, незащищенным — и то не на любом этапе жизни. Иногда — именно в переходные периоды — ты сам себе не рад, тебе не нравятся ни твоя внешность, ни происходящие перемены, и тогда не очень-то хочется, чтобы на тебя смотрели, даже если родители и уверяют, что делают это из добрых побуждений. Тот, кто — как и в период полового созревания — не любит и не принимает себя, не хочет в подобной жизненной ситуации, чтобы его любили и принимали другие. Подросткам невозможно угодить, потому что они сами не знают, что правильно, а что нет.
«Пусть они просто оставят нас в покое, просто заткнутся, — высказал всеобщее мнение один шестнадцатилетний парень, — мы сами придем, когда они нам понадобятся».
Посмотрев на следующие соображения о воспитании стыда, вы сможете лучше понять какие-то принципы, которые следует соблюдать, если вы хотите найти подход к детям и подросткам.
• Если подростки стесняются, то понимание и проявление уважения — единственно возможная реакция: необходимо быть рядом, принимая ребенка таким, какой он есть, быть готовым к диалогу. И никогда не следует высмеивать его чувство стыда — например, запертую дверь в ванную, нежелание показать себя обнаженным — и издеваться над подростком. Необходимо уважать интимные сферы и пространственные границы, которые он устанавливает.
• Но и ребенок должен научиться уважать интимную сферу, границы других. С определенного возраста он уже умеет справляться с удовлетворением своих потребностей в удобном месте и в подходящее время, в том числе речь идет о мастурбации — не на всеобщем обозрении, а запершись в своей комнате или ванной, с утра или вечером, когда никого нет. Установление границ родителями не имеет ничего общего с запретами и уж тем более с их старомодным воспитанием — тут дело скорее в ценностях, предполагающих уважение ко всем участникам процесса.
• Нельзя специально унижать ребенка, сравнивая его с другими детьми («Как тебе не стыдно, как ты себя ведешь?»), или обижать, лишая его своей любви («Хоть святых выноси, что ты себе позволяешь?»). Таким образом взрослые лишь принижают чувство собственного достоинства подростка и показывают, что не уважают его как личность.
• Воспитывая в ребенке чувство стыда, родители сами демонстрируют пример для подражания — и не только словом, но и делом: если они склонны к излишней стыдливости, это влияет на ощущение тела и сексуальность подростков; если, наоборот, ничего не стесняются, тогда не развивается интимность, обеспечивающая физическую и психологическую целостность всех членов семьи.
Таким образом, необходимо находить правильное сочетание близости и дистанции. Это дается особенно непросто в переходные периоды развития ребенка. Воспитание стыда — вечный поиск. Иногда мы ходим окольными путями, иногда оказываемся в тупике, а стоит подумать, что показался свет в конце туннеля, как появляется новая проблема. «Это бесит больше всего, — как выразилась одна мама, — вам кажется, вы нашли решение, и вдруг на горизонте уже замаячила новая проблема. И снова приходится искать решение. Этому ни конца ни края не видно!»
«Он играет с куклами, это нормально?»
«Когда Маркусу было четыре или пять, — начинает его отец, Томас Гайер, — я думал, что он ненормальный. Он отрастил себе длинные волосы. Когда его привели в парикмахерскую, он устроил настоящий скандал. И никак не мог успокоиться. А потом он начал играть в куклы. Мальчишеские игрушки его вообще не интересовали. Я уже начал думать, что когда-нибудь он выйдет на панель. Сейчас ему двенадцать, он провожает проходящих мимо девушек одобрительным свистом. Наконец-то он стал мужиком!»
Соня Брандт рассказывает: «Нашему Томасу, настоящему хулигану, было одиннадцать. У него было тогда два друга. И однажды я украдкой наблюдала, как эти трое вместе онанируют. Я чуть с ума не сошла!»
«Я рано почувствовал, что меня не привлекают девушки»
«Я рано почувствовал, что меня не привлекают девушки, — рассказывает шестнадцатилетний Якоб. — Но я не хотел себе в этом признаваться и стал вести себя как настоящий мачо, хоть и считал такое поведением глупым. Я не хотел, чтобы меня обзывали педиком.
А когда мне исполнилось пятнадцать лет, я рассказал обо всем маме. Она расплакалась, а потом взяла меня за руку и сказала, что я останусь ее сыном, что бы ни случилось. С отцом было по-другому. На нем лица не было. Он отправил меня к психологу, чтобы тот сделал меня нормальным. Но психолог вызвал к себе моего отца, чтобы сделать нормальным его». Он смеется. «Теперь мы понимаем друг друга. Но отец не любит прикасаться ко мне. Может, думает, я его заражу».
Рассматривая сексуальные предпочтения мальчиков, нужно делать различие между типичными для определенного пола ожиданиями, которые обычно есть у родителей и окружающих, и сексуальной ориентацией, проявляемой продолжительное время. Есть периоды, когда мальчики ориентируются на мальчиков — например, будучи в одной группе в детском саду, или уже в школьном возрасте, когда они хотят быть рядом с себе подобными, или в период полового созревания. У однополых отношений две функции: во-первых, так мальчики отделяют внешнее — девочек, а во-вторых, сплачиваются внутри, причем и здесь наблюдается дифференциация: большие против маленьких, сильные против слабых. Мальчикам, которые не соответствуют определенным ролевым клише, вдвойне тяжело: всегда найдутся сверстники, которые тут же охарактеризуют нетипичное поведение как «гейское» или «бабское»; всегда найдутся родители, родственники или знакомые, которые будут переживать или не знать, как быть, если мальчик не соответствует ожиданиям, хочет носить платья, предпочитает кукол кубикам или заплетает волосы в косички. Эти мальчики быстро начинают подозревать, что с ними что-то не так, что «их корабль плывет не к тому берегу».
Иногда гомосексуальность проявляется уже в период полового созревания
Гомосексуальность — это вариант сексуального влечения[13]. Она является частью сексуальной ориентации человека, складывающейся под влиянием множества генетических, неврологических и биологических процессов. Факторы окружающей среды не играют здесь никакой роли. То есть нельзя сказать, что родители сделали что-то правильно или неправильно.
Если бы это обстоятельство привлекало больше внимания, о гомосексуализме у совсем юных молодых людей можно было бы говорить менее предвзято, менее скованно. Это позволило бы избавить родителей от чувства вины, дало бы им возможность более открыто поговорить с ребенком, вытащить его из изоляции, которую он (порой) сам себе устраивает, развеять все его страхи и неуверенность, помочь ему соответствовать своей сексуальной ориентации. Чувствуя, что его принимают таким, какой он есть, мальчик научится и сам принимать себя: уверенно, без стеснения.
Таким юношам приходится нелегко: их отвергают гетеросексуальные сверстники и не принимают родители, которых разрывают противоречивые чувства. Они растеряны, мучаются от мыслей, что не так воспитывали, но при этом четко осознают: «Это все-таки наш сын, и неважно, что будет дальше!»
Именно это и вызывает вопросы у юношей, узнавших, что они гомосексуальны. Они дезориентированы, у них уходит почва из-под ног, им сложно открыться, сложно жить со своей ориентацией и говорить о ней. Молодые люди долго отрицают свою гомосексуальность и, как следствие, оказываются в изоляции. Многие даже начинают думать о самоубийстве. Нередко мама становится первым человеком, которому они открываются. Отцу предпочитают не говорить, потому что от него вряд ли дождешься адекватного, чуткого ответа.
Не существует идеальной родительской реакции в подобной ситуации. Жалость к себе («Ну почему именно он?»), самобичевание («Что я сделала не так?») — в этом первом переживании часто выражается шоковое состояние. Но мальчикам в этой ситуации больше всего хочется по-прежнему оставаться сыновьями своих родителей. И тут важны не слова, а самообладание. Принять сына таким, какой он есть. И это не сиюминутная позиция, это задача, которую надо будет решать всю жизнь.