Если объяснить подросткам естественные или логические последствия каких-то действий, можно разрядить конфликтную ситуацию. Так вы покажете детям, как далеко они могут зайти, и в то же время дадите им понять, что вам можно доверять: логические последствия предсказуемы, все знают, чего ждать. Результат нарушения правил не должен зависеть от вашего настроения, он всегда соответствует заранее обговоренному сценарию.
«Вы пишете, — говорит отец пятнадцатилетней Неле, — что, оставаясь последовательным, можно регулировать плохое поведение. Но с моей дочерью это не работает. Я пробовал вашу идею с волшебным мешком, когда ребенок не убирает свои вещи. Это не работает. Ее комната по-прежнему выглядит как хлев».
Бритта Томас, мать тринадцатилетнего Рене: «Он вообще не готов идти на компромиссы. Он постоянно доводит меня до белого каления, и время от времени я и правда теряю терпение. А потом весь этот дурдом начинается по новой».
Действительно, последовательные педагогические меры реализуются продуктивно и творчески только в бытовых ситуациях, когда речь идет об уборке, помощи по дому, времени возвращения домой, посещении друзей, длительности сидения перед телевизором, работе за компьютером и т. д. В разрешении таких конфликтов обычно заинтересованы все участники.
Но не всегда при нарушении границ речь идет о чем-то обыденном, иногда за конфликтом на бытовую тему — например, по поводу бездумного, с точки зрения родителей, использования компьютера — кроется конфликт отношений. Другими словами, подросток нарушает — сознательно или нет — правила, чтобы привлечь внимание, показать неадекватность принятых в его отношении мер, а может, и просто хочет отомстить родителям.
— Но как понять, — спрашивает Артур Метцгер, отец тринадцатилетнего Фалька, — у нас с сыном конфликт в личных отношениях или нам просто нужно разобраться с конкретной бытовой вещью? Мы неделями не можем определиться, как долго он имеет право смотреть телевизор. Есть договоренность, что он выключает его не позднее девяти часов и ложится спать. Но на самом деле так происходит, только если на него надавить или пригрозить последствиями: за непослушание на следующий день сократить время просмотра!
— А Фальк согласился с этим правилом? — спрашиваю я.
Артур Метцгер кивает.
— Когда вы об этом договорились?
— Два года назад! В первое время все шло хорошо. Я гордился тем, что нашел решение. Но с некоторых пор все идет наперекосяк!
— Как вы думаете, — спрашиваю я, — ваш сын не умеет соблюдать договоренности или не желает о них знать?
— Скорее второе, — говорит он не очень уверенно.
— Если он не желает их знать, тогда чего он хочет?
Артур пожимает плечами:
— Если бы я только знал!
Он выглядит раздраженным.
— Он и так получает все, что только захочет!
— Разумеется, ваш сын хочет не чего угодно, — говорю я ему. — Он хочет чего-то определенного, чего ему сейчас не хватает!
— Но как мне это выяснить?
— Что вы делаете, если Фальк не слушается и, например, продолжает смотреть телевизор?
— Начинаю сердиться…
— Значит, внимание, вы обращаете на него внимание!
— Ну, его у него предостаточно!
— Полагаю, вы правы, вы обращаете на него слишком много внимания. Или в какие-то особые моменты он получает не то внимание, которого ему хочется! Как вы думаете, что Фалька не устраивает? — спрашиваю я.
Господин Метцгер в недоумении.
— Вы, — пытаюсь я ему помочь, — установили правило два года назад. Тогда Фальк был совсем юным, его нужно было направлять, наставлять, а теперь…
Отец Фалька прерывает меня:
— Фальк вырос, стал взрослее, самостоятельнее. Мне нужно пересмотреть нашу договоренность насчет девяти часов? Я слишком суров к нему, слишком требователен?
— Только не переусердствуйте. Но, мне кажется, можно подумать об установлении новой границы, и, что самое главное, позвольте и Фальку в этом поучаствовать.
Несколько недель спустя Артур Метцгер говорит мне, что они договорились, что сын в будни по-прежнему «прекращает смотреть телевизор в девять, но может досмотреть начатую передачу до конца. По пятницам и субботам разрешается смотреть дольше, но только в том случае, если передача соответствует возрасту». После того как отец и сын заключили новое соглашение, никаких провокаций больше не было — «за исключением одного или двух случаев».
— И чему вас научила эта ситуация?
— Тому, что, если Фальк опять затеет какую-нибудь провокацию, не надо слепо цепляться за установленные правила, нужно постараться разобраться, что он хочет мне сказать своими действиями.
Из этой ситуации, которая, несомненно, может быть спроецирована и на другие бытовые конфликты, можно почерпнуть важные идеи, узнать, как подходить к мерам наказания более конструктивно. Если подростки не принимают обговоренные заранее правила игры и им нравится провоцировать, то следует спросить: подросток не может держать себя в рамках? Или не хочет делать этого?
Если ответ на первый вопрос утвердительный, то нужно подумать о соответствии мер наказания проступку. Если родители перегнут палку, то подросток потеряет к происходящему интерес. Подобное поведение выливается в позицию «мне-все-равно» и заканчивается взаимными обвинениями.
Марио, двенадцать лет, любит играть в компьютер. Но делает это только два часа в день. Если он нарушает это правило, то в течение двух дней действует запрет на использование компьютера. Если он нарушит запрет, то лишается права подходить к компьютеру в течение двух недель. Марио согласился на эти условия, не до конца осознавая длительность наказания.
Когда он нарушил соглашение, то не приближался к компьютеру две недели. В результате каждый разговор в семье Байеров вращался вокруг этого. Других тем больше не существовало. Атмосфера в семье накалилась.
Попытка родителей вести себя последовательно привела к обратному. Последствия воспринимаются подростками как наказание, не соответствующее проступку. Марио расценил ситуацию как поражение. Он начал мстить родителям, нарушая правила вновь и вновь. Однако победивших в этой битве не было.
Так что подумайте: если ваша последовательность в действиях не пресекает поведение подростка, есть повод призадуматься, не являются ли предпринимаемые вами карательные меры слишком жесткими.
— Но ведь мой сын, — возражает мать Марио, — изначально согласился на мои условия!
— Иногда, — отвечаю я, — подростки не до конца понимают весь масштаб последствий.
Не держитесь за наказания, которые не работают! Практикуйте только то, что действительно помогает. В конце концов, вы должны исходить из доброй воли, из готовности вашего ребенка к сотрудничеству. Иными словами, если ваш ребенок не придерживается достигнутого ранее договора, не надо рассматривать его действия исключительно как провокацию и акт неповиновения.
А вот если после тщательного изучения ситуации вы приходите к выводу, что ребенок может соблюдать условия вашего с ним договора, но не хочет, — это другое дело, хотя и здесь идея принятия заранее известных обеим сторонам мер тоже не кажется умной. Очевидно, что вашему ребенку интереснее нарушать правила и он будет делать это и дальше, чтобы привлечь к себе внимание.
Тогда ваша задача — выяснить, на что подросток намекает своими действиями. Есть несколько мотивов такого поведения, которые встречаются особенно часто. Рассмотрим два из них на примере Фалька и Марио.
• Нарушая границы и игнорируя логические последствия, подростки намекают на то, что правила устарели, границы изменились. Они требуют права голоса и самостоятельных решений. Колоссальные физические и эмоциональные изменения, которые испытывают подростки в возрасте от одиннадцати до восемнадцати лет, требуют постоянного пересмотра договоренностей, чтобы те не превратились в жесткий свод правил, которых родители слепо придерживаются.
• Если подростки считают договоренности неуместными, чего-то не понимают или не могут применить в повседневной жизни, они начинают воспринимать предпринимаемые родителями меры как наказание и теряют к ним всякий интерес. Это может проявляться в чрезмерной угодливости, оскорбленном уединении или гневно-агрессивном самоутверждении.
• Нарушение правил может быть попыткой обратить внимание родителей на вызывающие фрустрацию или беспомощность ситуации. Постоянные выходки являются отражением борьбы за власть между родителями и подростками.
• Договоренности и последствия их нарушений должны быть справедливы для всех участников — в том числе и для взрослых. Если подростки будут воспринимать последствия как игру в одни ворота, они не станут соблюдать правила. Партнерские отношения очень важны. Принятие мер в процессе воспитания требует совместных усилий. Ведь, по сути, это ограничения не только для подростка, но и для его родителей.
Хайнц Шаде, директор школы, рассказывает о тринадцатилетнем ученике. «Хорст — главный нарушитель спокойствия. Он всегда в центре внимания. Если вдруг у меня в классе тихо, значит, Хорст просто не пришел на занятие!» Хайнцу Шаде по душе этот парень: у него творческая натура, он очень впечатлительный, легко находит общий язык со сверстниками.
«Но если он в ударе, то пиши пропало, до него уже не достучаться». Он вроде никого конкретно не задевает, но дверью может хлопнуть так, что штукатурка сыплется, он громко ругается, плюет в коридоре, разрисовывает стены граффити. «И подобные эксцессы случаются регулярно!» В школе уже многое перепробовали, Хорст знает, что за этим следует: он уже и двери чинил, и граффити оттирал — но на следующий день все повторяется сначала. «Им скоро заинтересуется Управление по делам несовершеннолетних. А я этого не хочу!» Я спрашиваю директора, есть ли у него какие-либо соображения, почему Хорст так себя ведет.
— Может, это связано с тем, что его родители разошлись! — отвечает Хайнц Шаде. Затем задумывается на мгновенье и тут же отбрасывает эту версию: — Но они расстались полюбовно. У Хорста на самом деле все неплохо, он живет то с матерью, то с отцом. Он сам вправе выбирать! Не понимаю, что им движет!