Не последнюю роль играет и общение с родителями — так подростки учатся разрешению споров. Конфликтная ситуация — всегда вызов, тот, кто их избегает, никогда не станет автономной личностью. Именно поэтому подростки и ищут ссор с родителями. Они хотят учиться у них, хотят увидеть, что говорить и делать в конкретных ситуациях. А где еще они должны узнавать об этом, если не в душевной семейной обстановке, которую предлагают родители?
Разговаривать друг с другом — спорить друг с другом
— Отец, — говорит Майкл, пятнадцать лет, — вообще не слушает, когда я с ним разговариваю. Мысленно он пребывает в другом месте. На днях я решил его проверить: сказал, что курил. Единственное, что он сказал, — это: «А, ладно», и продолжил читать газету. Через час он ворвался в мою комнату с вопросом: «Ты куришь?» — «Ну да», — ответил я. И вот тут у него начался приступ бешенства!
— Когда я сижу напротив своих родителей, — рассказывает его ровесница Мона, — я чувствую себя как на допросе. Они всегда все знают лучше. Абсолютно все! А еще эти нотации, которые читает отец. Вылитый прокурор. Мама ведет себя немного снисходительнее. Ее приговор тоже бывает жестким, но сообщает она его ангельским голоском!
— Похоже на мою маму, — соглашается Надин. — Она прошла курсы по умению общаться. И теперь пытается мной манипулировать. Но не тут-то было. Она начинает мурлыкать, говорит вкрадчивым голосом. А если все получится не так, как она хочет, обижается и начинает кричать!
— Я им больше ничего не рассказываю о своих проблемах, — делится Надя. — Мама тут же падает в обморок. Она всего боится.
— Если мама не может от меня добиться того, что ей надо, — говорит шестнадцатилетний Стефан, — то прибегает к следующей уловке: «Я все расскажу вечером отцу. И увидишь, что будет». Но у отца и своих забот полно, он и мысли не допускает, что у меня могут быть проблемы.
— А у меня дома, — возмущается Траудель, — говорят только об оценках и школе. Если о чем и спрашивают, то только о домашних заданиях. Я больше не могу это выносить. Для родителей я всего лишь ученица, а не дочь.
— Они даже не дают мне высказаться, у них на все есть готовое решение, — жалуется Лиза. — Нет чтобы поинтересоваться тем, что я думаю, какие у меня проблемы. Ничего подобного!
Отсутствие коммуникации, скудность общения, оскорбленное молчание после ссоры и нежелание слушать характерны для многих семей, где есть подростки. При этом последним важно не терять связь с родителями, даже если сверстники и знакомые приобретают для них в этот период жизни гораздо большее значение. Многие взрослые воспринимают отступление и инкапсуляцию своих детей как разрыв семейных отношений. Им кажется, на этом процесс воспитания закончен. Какое заблуждение! Для развития подростку крайне важно оставаться с родителями на связи, иметь возможность поговорить с ними.
Если спросить подростков о том, чего они ждут от родителей, то можно выделить несколько пунктов.
• Разговоры требуют тишины и времени. Нельзя ничего обсуждать в суматохе или в спешке.
• Подростки хотят чувствовать, что их принимают. Это чувство возникает, когда вы находите друг для друга время, готовы к плодотворному общению. А последнее возможно не только через вербальное взаимодействие, но и с помощью зрительного контакта, посредством личного одобрения или создания доверительной атмосферы.
• Подростки хотят, чтобы с ними говорили четко и ясно. Им важно понимать, что происходит. Если родители беспокоятся, раздражены или злятся, то эти чувства нужно выражать, а не прятать за обвинениями, увещеваниями или проповедями.
• Важным условием возникновения уважения в разговоре является умение слушать, не перебивая собеседника и не выясняя отношения. Слушать — значит задавать дополнительные вопросы, но не устраивать допрос с пристрастием. Когда родители спрашивают подростков, пришедших домой из школы: «Как там сегодня?» — они редко получают развернутый ответ. Но желание общаться можно выразить по-другому — например, рассказав о своих делах или вернувшись к расспросам, когда в разговоре возникнет тема школы.
• Некоторые разговоры переходят в громкое выяснение отношений. Вот только в гневе конфликты не разрешить. Имеет смысл отступить на время (например, выйти из комнаты), чтобы позже — успокоившись — попытаться достичь взаимопонимания, обсуждая варианты вместе с подростком. Если в споре были допущены неосторожные высказывания, нужно принести извинения и отменить опрометчиво назначенные наказания. Но имейте в виду: подросткам тоже нужно время, чтобы попросить прощения за необдуманные слова. Добиться компромисса можно только при условии взаимного уважения.
Это парадоксальная ситуация: папы и мамы стремятся выстраивать с детьми партнерские отношения, стараются уважать их потребности и желания. Но в то же время сложностей в общении родителей и их детей-подростков становится все больше. Иногда я вижу, что взрослые попросту разучились разговаривать со своими детьми. Они трещат без умолку, не обращая внимания на то, что им пытаются сказать подростки, не замечают сигналов, которые те подают.
Имея дело с подростками, нужно учитывать три принципа.
1. Не переоценивайте силу воздействия своих слов! Разговаривая с подростком, нужно быть с ним в контакте, присутствовать физически и ментально.
2. Разговоры тесно связаны с формированием отношений. Если наладить контакт не удается, проверьте, может, ваша мимика, жесты и интонация не соответствуют посылу.
3. Не говорите без умолку! Словоохотливым родителям не достучаться до подростков. Учитесь у своих детей, которые предпочитают не говорить, а действовать.
«Но что это значит? — спрашивает Виктор Майнс, отец четырнадцатилетнего сына. — Не так давно вы призывали говорить! Не быть авторитарным! Объяснять все! А теперь вдруг: действуйте!»
Да, правильно, не надо рубить сплеча, переходить из одной крайности в другую. В определенных конфликтных ситуациях — когда речь идет об установлении правил и достижении определенных договоренностей — спокойный, не очень длинный монолог вполне допустим. Если дети не согласны с вашей позицией, они будут задавать дополнительные вопросы, потребуют более точной информации — и вы должны ее предоставить. Часто подросткам кажется — и небезосновательно, — что родители так подробно объясняют свои мотивы только для того, чтобы не казаться авторитарными. Они интерпретируют это как угрызения совести у родителей.
Двенадцатилетний Кристиан давно раскусил своего папу. Ганс Холлер — «отец объясняющий», как он сам себя называет.
— Я хочу, чтобы мой сын проявлял благоразумие и действовал исходя из него. А не потому, что я ему так сказал!
— И?
— Он благоразумия не проявляет и делает то, что хочет!
Кристиан усмехается, когда отец рассказывает об этом на родительском семинаре. У них не так много хлопот друг с другом, все ссоры обычно случаются вечером, когда наступает время ложиться спать.
— Я хочу, чтобы сын засыпал в девять. Ему нужно спать много, часов десять, потому что утром вставать в семь часов. А если он ложится спать позже, то не высыпается!
— А в чем заключаются ваши ссоры? — любопытствую я.
— Ну, он просто не ложится. Все спрашивает, почему он должен спать десять часов.
Я смотрю на Кристиана, он утвердительно кивает:
— Да, так и есть!
— И что дальше?
— Я продолжаю задавать один и тот же вопрос. Почему я должен спать десять часов? — Кристиан усмехается, глядя на меня.
— А я терпеливо отвечаю! — добавляет явно теряющий терпение отец.
— Мне известны все его доводы, — усмехается Кристиан. — С ними нет проблем. Вот только они хороши для всех, кроме меня. Мне хватает и восьми часов сна!
— Это не так, — возражает отец. — И надеюсь, когда-нибудь до него это дойдет!
— Как давно у вас уже длится эта дискуссия?
— Не дискуссия: разговор, господин Рогге, у нас разговор, мы разговариваем, убеждаем, обсуждаем, — поправляет меня Кристиан, поднимая указательный палец. — Мой отец — профессиональный педагог: утром в школе он учитель, днем он наставляет маму, а вечером наступает моя очередь!
— Твою маму?
— Он и ее пытается убедить, что мне нужно спать десять часов, но в какой-то момент она надевает наушники, — Кристиан делает паузу. — И если она больше его не слушает, то наступает мой черед!
— И как долго вы можете говорить? — я смотрю на отца.
— Ну, где-то до одиннадцати, а потом Кристиан тихонько удаляется. Без разрешения!
— До одиннадцати? Каждый день?
Кристиан, довольно ухмыляясь, кивает.
— Господин Рогге, таким образом, каждый день я сплю только по восемь часов!
Подростки прекрасно понимают, когда ими манипулируют, а когда дают время разобраться в том, что имеют в виду родители. Время от времени они бывают благодарны за четкие инструкции — но если никто не нарушает их волю или не навязывает определенного поведения.
Особенно остро подростки реагируют на вопросы, в которых уже содержатся четкие установки. Логическим последствием таких разговоров становится борьба за власть. Родители любят задавать детям риторические вопросы, когда решение уже давным-давно принято: «А может, нам навестить бабушку?» или «А не пойти ли нам снова в поход?» Тогда из всех вариантов подросткам остается покорное «Да!», равнодушное «Как скажешь!» или открытое сопротивление.
Мать Франца обратилась ко мне, потому что уже не знала, как быть. Каждое утро у них с сыном происходят ожесточенные споры. И теперь она просит совета. Но в назначенное время приходит не она, а двенадцатилетний мальчик. Густая шевелюра, огромные карие глаза, вежливо-сдержанный, при этом уверенный в себе взгляд. Когда я спрашиваю его о матери, он улыбается.
— Она высадила меня здесь и уехала. Думает, что проблема заключается во мне!
— А что за проблема?
— Ну, эта, с утренней ссорой. Разве мама не рассказывала?