Недопонимание между матерью и дочерью постоянно заканчивается горячими спорами. Триггером является время, когда юная девушка должна быть дома. Если мать говорит: «И быть дома в семь, к ужину!» — то дочь гневно заявляет: «Приду, когда сочту нужным. Я достаточно взрослая!»
— Я всего лишь хочу, — объясняет мне мать, — поужинать вместе и напоминаю ей об этом!
Это типичное недоразумение, возникающее в семье. Мама использует фразу, в которой слишком сложно формулирует свои потребности, — а дочь слышит в ней атаку на самостоятельность своих действий. Фраза вроде этой — «И быть дома в семь, к ужину!» — может транслировать самые разные смыслы.
• Просьбу: «Я хочу, чтобы ты была дома в семь!»
• Призыв: «И не опаздывай, как ты часто делаешь!»
• Иерархию в отношениях: «Это я определяю, когда тебе быть дома!»
• Выражение чувства: «Я беспокоюсь, если тебя нет дома в семь!»
Решающим для дальнейшего хода разговора является то, что именно дочь услышит в словах матери, на какой из аспектов среагирует: на суть просьбы («Мне необходимо быть дома в семь!»), призыв («Вот дерьмо, я всегда должна быть дома так рано. Всякий раз, когда мы с друзьями обсуждаем что-то интересное, мне приходится уходить»), демонстрацию иерархии («Меня постоянно контролируют!») или эмоциональную составляющую («Я могу о себе позаботиться! Я уже не ребенок!»).
Недоразумения — как и в данном случае — возникают всякий раз, когда участники разговора находятся на разных уровнях общения. Приведенный пример конфликта между Аннабель и ее матерью это доказывает: мать выдвигает на первый план бытовой аспект, Аннабель же считает, что ее задевают на уровне отношений. Она чувствует, что мама давит своим авторитетом, поэтому они и не могут договориться. Выражайтесь четко и говорите, что чувствуете! Таким образом вы помогаете себе и своему ребенку.
В повседневной жизни довольно много конфликтов и трений. У каждой семьи есть такие ситуации, где участники постоянно вынуждены выяснять отношения. Все это напоминает четко выверенный ритуал, который совершается с точно распределенными ролями, прописанной драматургией и предсказуемым исходом: родители настаивают на правилах, которые подростки воспринимают иначе. Более или менее конкретные требования взрослых вызывают у детей отторжение. Они действуют по принципу «Именно сейчас!» или «Только не сейчас!».
Многие родители позволяют втянуть себя в настоящее противостояние, а потом реагируют с почти детским упрямством: «Мы еще посмотрим, кто кого!» — на что подросток уверенно заявляет: «Меня голыми руками не возьмешь!»
Другие родители тут же уступают в таких ситуациях или терзаются сомнениями: «Не слишком ли многого я требую?», «Боже мой, да быть авторитарным — это последнее, чего мне хочется». Подростки довольно быстро замечают, что родители не чувствуют себя комфортно в образе идеала или модели для подражания. Но равноценность в отношении к взрослеющим детям отнюдь не означает равенства или «уравниловки» — родители превосходят подростков по опыту и знаниям. Они способны оценить опасность, действовать на упреждение. Благодаря этому жизненному опыту можно добиваться конструктива в споре, а можно и тормозить развитие — если родительское преимущество в опыте подростками опрометчиво воспринимается как всезнайство. Родители воплощают собой знания, которые подростку только предстоит приобрести. Они обеспечивают чувство локтя, связь и, следовательно, безопасность. Подростки чувствуют, что родители знают качественно больше, и прямо-таки требуют этого большего — хотя и не всегда способны обойтись без критики.
Имейте в виду: если дети воспринимают ваши заявления не без возражений, это также свидетельствует об их сознательности. Мне такая позиция кажется более естественной и соответствующей возрасту, чем брошенное «Да, мам!» или «Да, пап!» в ответ на наставления. Подростки выражают определенную точку зрения: «Я всегда должен делать то, что вы хотите», «Мне никогда ничего не разрешают». Но это не их прерогатива. Взрослые тоже нередко занимают позицию, которую трудно изменить.
Конечно, на консультациях мне важно спрашивать подростков о причинах их поступков, но также я понимаю, что они действуют так, как действуют, а родители вынуждены эти действия оценивать. При этом заметно: часто родителей обескураживают не модели поведения. Их беспокоят скорее их собственные представления об этих моделях поведения. Как взрослым научиться смотреть на вещи более адекватно?
У Сары Бертрам были проблемы с двенадцатилетним сыном Ларсом. Она переживала из-за уроков, и это превращало обед в настоящий ад.
— Я не сильно интересуюсь школьными делами. Но Ларс все равно начинает свой театр: ворчит, что ему невкусно, провоцирует меня при любой возможности. Честно говоря, меня уже тошнит от всего этого.
Сын подтверждает ее слова:
— Стоит мне вернуться домой, как я тут же слышу: «Что задали?» И когда я отвечаю, она тут же констатирует: «Ну не так уж и много. Можешь заняться этим сразу после обеда». И еще так смотрит на меня — по-дружески. Но на самом деле это совсем не по-дружески. Если я не сделаю то, что она хочет, она начинает ныть, а то и вовсе обижается!
Я разговариваю с Ларсом один на один.
— Что, по-твоему, было бы по-другому, — спрашиваю я, — если бы ты вернулся домой и случилось чудо: твоя мама оказалась бы заколдована? По каким признакам ты бы это понял?
— По тому, что она, приветливо улыбаясь, берет меня за руку и рассказывает о себе, — отвечает Ларс.
— А по чему бы твоя мама заметила, что в тебе что-то изменилось?
— Я позволяю себя обнять и не жалуюсь на еду!
Когда я задаю матери этот «волшебный вопрос», придуманный когда-то терапевтом де Шазером, она отвечает:
— Ларс не выдает с порога: «Этот чертов обед» или «Что опять за мерзкий запах!»
— А по каким признакам он бы заметил произошедшую с вами перемену?
Она задумывается, а потом говорит:
— Я не сразу спрашиваю о школе!
Я договариваюсь с обоими о том, чтобы на следующий день они притворились, что это волшебный день.
Когда Ларс, возвращаясь из школы, открывает входную дверь, мама не ждет его, как обычно, в коридоре, готовая атаковать вопросами. Она сидит в гостиной и читает. Оторвавшись от газеты, она говорит:
— Как хорошо, что ты пришел.
Ларс отвечает:
— Чертова домашка. А что на обед?
— Спагетти!
— Так вот почему так вкусно пахнет!
Эта ситуация иллюстрирует один необычный метод.
• Многие родители оценивают не сами действия, которые видят. Они судят о них, исходя из своих представлений о том, что правильно. Так что у Ларса почти не было шансов избежать материнских шаблонов, выработанных на основе ее наблюдений. Мать не замечала положительных черт сына из-за фиксации на одной теме.
• Изменение взгляда на реальность не предполагает, что надо переложить вину на другого («Это не у ребенка проблемы, а у взрослых»). Мне хочется показать родителям, что их педагогические действия могут иметь другую перспективу. Если взглянуть на действительность иначе, адекватно проживаемой ситуации, можно обнаружить новые решения.
А для этого необходимо исходить из следующего предположения: подростки действуют так, как они действуют. И поэтому важно понимать правила игры, которыми они руководствуются. Только признав их и — что немаловажно — тоже играя в эту игру, вы сможете найти варианты решения проблемы.
Иногда выстреливают нетрадиционные методы. У Вальтрауд Рюдигер были сложные отношения с восемнадцатилетней дочерью Марлен, которая не убиралась у себя в комнате и устраивала бардак по всему дому. Мать убирала все сама, но от этого ее дочь не становилась более самостоятельной. Когда однажды Вальтрауд все это вконец надоело, она решила поговорить. Она честно постаралась описать Марлен то, чем была недовольна, не скатываясь в обобщения. Она без обиняков сказала, что ей хочется, чтобы что-то поменялось. И попросила Марлен подключиться: проблему с беспорядком надо как-то решать.
— Но почему я?
— Я уже тебе объясняла. Я работаю. А ты решила остаться жить у меня. К папе ты не захотела. Поэтому теперь я жду твоей помощи!
— Но я так устаю к вечеру от своей учебы. Мне хочется отдохнуть!
— Это я знаю. Но я уже объяснила тебе свои соображения!
— Но я их не понимаю!
— Я уже несколько раз очень подробно тебе все объясняла, а ты своим кивком дала мне понять, что поняла меня!
— Но у меня в классе никто не помогает по хозяйству, одна я!
— Может, и так, — спокойно отвечает мать. — Но мое мнение ты знаешь!
Она остается непреклонной, спокойным тоном повторяет свою позицию, не поддается на провокации и не позволяет втянуть себя в борьбу за власть. На следующий день уже Марлене хочется поговорить, она планирует мягко отговорить мать от ее намерений, но та не сдается.
— А если я этого не сделаю?
— Марлен, ты знаешь, что я тебя люблю, но мне надоело, что мы постоянно ссоримся из-за этого бардака. Я тебе не уборщица!
— Тогда давай ее наймем! — кричит Марлен.
— Я не буду ее оплачивать. А у тебя денег нет!
— Тогда давай забудем об этом. Я буду прилагать усилия! Все будет хорошо!
— Я много чего перепробовала. Я с тобой постоянно разговаривала, но почему-то всегда оказывалась виноватой.
Мать пристально смотрит на дочь.
— Марлен, тогда я найду себе квартиранта, а ты переезжай! Ты достаточно взрослая!
От неожиданности Марлен не знает, что сказать, и беспомощно хватает ртом воздух.
— Ты меня больше не любишь, — всхлипывает она.
— Люблю. Но вся эта ситуация с твоим поведением меня серьезно напрягает.
— Раньше ты сама была неряхой! — выдает Марлен со слезами в голосе. — Ты сама была неряхой!
— Верно, но я изменилась, когда у меня появилась собственная квартира!
Поведение Марлен осталось прежним, беспорядок так и остался. Через три недели мать дала объявление в газете — как и предупреждала. И получила множеств