о запросов. Увидев письма, лежащие на столе, Марлен страшно испугалась, два дня, обиженная и оскорбленная, не выходила из своей комнаты. А потом выдала матери:
— Я переезжаю к папе, его подружка точно убирается!
— Марлен, я не могу тебе препятствовать. Я, конечно, не согласна, но уверена, ты знаешь, что делаешь.
Проклиная все на свете, Марлен вышла из комнаты, хлопнув дверью, — и начала прибираться.
На примере этой ситуации можно еще раз разобрать все этапы развития и разрешения конфликта.
• Следует прояснить положение вещей, все обстоятельства дела. Это включает в себя отказ от обвинений и подробное описание ситуации. Нельзя принимать решение против воли подростка, гораздо разумнее попросить его поучаствовать в разрешении конфликтной ситуации. В результате часто удается договориться. Если же этого не получается, можно отложить разговор — при условии, что все участники спорной ситуации тем временем будут думать над решением. Подросткам должно быть понятно, что родители придерживаются избранной линии поведения.
• Когда вы снова собрались все вместе, вы должны еще раз ясно сформулировать свою позицию. При этом нельзя поддаваться на провокации. Отвечайте на все последующие вопросы кратко и, самое главное, сохраняйте спокойствие. В крайнем случае поможет перерыв.
• Если дети не выполняют договоренностей, нужно применить меры, о которых подросткам должно быть известно заранее (даже если они кажутся вам перебором). Помните: все заявленные последствия должны наступить! Непоследовательность родителей означает в глазах детей, что на них нельзя положиться.
• В разрешении конфликтов есть чему поучиться и у подростков! К их компетентности следует относиться серьезно. Не нужно считать их идеи и решения менее ценными или второстепенными.
Иногда, правда, родители считают проблемой то, что для подростков таковой не является. Взрослые сами придумывают конфликтные ситуации, а потом удивляются, что им в голову не приходят решения.
Не всегда можно разрешить конфликт описанными выше методами: разговорами, последовательным поведением или нетрадиционными способами. Все усложняется, если подростки начинают умышленно уничтожать и повреждать чужое имущество, причиняют психологическую или физическую боль другим людям. Им требуются незамедлительные реакция и внимание, иначе они продолжат все разрушать. Тут просится педагогическая модель исправления ситуации, которую редко применяют. Она позволяет принять обе точки зрения — и потерпевшего, и виновника — и сбалансировать ситуацию.
Юлия, Айке и Вольф, всем по четырнадцать лет, пойманы за тем, что рисовали граффити в школьном дворе. То, что, по их мнению, является творческой самореализацией, при ближайшем рассмотрении оказывается преднамеренным нанесением материального ущерба. Все трое признают, что «облажались», и надеются возместить ущерб с помощью страховок родителей.
Айке говорит директору:
— Я принесу вам завтра номер страховки.
Но педагог на это не ведется и спрашивает:
— Как будете возмещать ущерб?
Все трое пожимают плечами.
Директор повторяет:
— Ведь вас поймали с поличным!
Айке задумывается.
— Может, поможем завхозу? — осторожно спрашивает он.
Директор кивает и спокойно продолжает:
— Теперь у вас есть возможность оттереть свою живопись со школьных стен. Поможете завхозу.
Ребята от идеи не в восторге, но после занятий отправляются оттирать граффити. На примере этой ситуации можно выделить несколько пунктов, как исправить ситуацию.
1. Если — как это часто бывает — оплатить убытки безналичным способом, это не будет считаться активным возмещением ущерба. Конкретное действие, например ремонт или уборка, дает подросткам возможность восстановить нарушенные границы. А также взять на себя ответственность за свои действия. Они могут проработать чувство вины, появившееся, очевидно, в связи с тем, что они натворили.
2. Возможность исправить ситуацию нужно дополнить разговорами, дав подростку понять: «Я принимаю тебя. Но не твое поведение!» Подумайте вместе над тем, что ребенок может сделать, чтобы реабилитировать себя в глазах взрослых.
3. Компенсация должна быть разумной и учитывать эмоциональные и интеллектуальные способности подростка. Ему необходимо иметь возможность взять на себя ответственность за свои поступки и возместить причиненный ущерб.
Репарация представляет собой вариант принимаемых родителями мер, а значит, является еще одной альтернативой наказанию. Этот способ разрешить конфликтную ситуацию укрепляет ответственность за свои действия, ориентирован на решение, устремлен в будущее и демонстрирует серьезное отношение к пострадавшему и виновнику. Он устанавливает границы, а значит, предлагает ориентиры.
Современные технологии и средства массовой информации
В споре о важности средств массовой информации в повседневной жизни участвуют родители и их дети-подростки.
— У него в голове только телик, — жалуется один отец, — а чтобы я не мог его контролировать, мой сын уходит к своему другу.
— Мы не телевизор смотрим, мы разговариваем, — защищается Даниэль.
— Со мной можешь разговаривать, — слышит он в ответ.
— Не веришь — твое дело. Но это правда. Да ты и сам смотришь телевизор гораздо больше меня. Ты постоянно торчишь перед ним.
— Даниэль, — пытается успокоить его мать. — Если не телевизор, так ужасно громкая музыка. Ты стал очень рассеянным и плохо спишь от этого!
Даниэль качает головой.
— Признай это! — настаивает мама.
— Громкая музыка — это классно! — провоцирует ее Даниэль, усмехаясь.
— Сначала громкая музыка, потом музыкальные клипы, которые так и мелькают, — говорит мать Ивонн. — Все это ужасно действует на нервную систему. Это же ни один человек не выдержит. У меня уже через несколько минут начинает болеть голова!
— А у меня от твоих ток-шоу, — парирует ее дочь. — Эта твоя Илона Кристен[18]. Такое же ни один нормальный человек не выдержит! Но ты торчишь перед теликом и все это впитываешь!
— Ивонн, я запрещаю тебе так говорить! — в голосе матери слышны стальные нотки. — Есть разница. Тут речь о человеческой судьбе, а у тебя — промывка мозгов.
— Промывка мозгов, это точно, — добавляет мать Сабрины. — Когда я была маленькой, мы сами играли на музыкальных инструментах. Нам это не нравилось, но мы были должны заниматься — и занимались. А нынешние дети слушают всякую ерунду, вообще не имеют собственного мнения!
— А ты знаешь, чем техно отличается от хип-хопа? — спрашивает Сабрина.
— Что от чего?
— Техно от хип-хопа?
— Ах, прекрати это! — раздражается ее мать. — Уж чем-чем, а этим я точно заниматься не собираюсь!
— Или Густав Малер[19] от Шёнберга[20]? — продолжает Сабрина.
— Откуда ты вообще это знаешь?
— Из уроков музыки! — торжествует Сабрина.
— Мне кажется, — в голосе отца Пауля звучат примиряющие нотки, — молодые люди сегодня много всего знают. У них даже есть свой вкус, но при этом они совсем не понимают, что они собой представляют, кто они. У них есть все. Не знаю, правильно ли было дарить Паулю все это: CD-систему, магнитофон, радио, телевизор…
Сын его прерывает:
— Если не считать телевизор, все остальное я купил себе сам. А телевизор мне достался от дедушки, потому что в доме престарелых он ему был не нужен.
Мать Сони кивает.
— По-моему, мы слишком мало вас контролируем. Вы отгораживаетесь. Всем самым важным делитесь с друзьями. Нам вообще ничего не достается. Я уже начинаю переживать по этому поводу.
— А сама мне что все время рассказываешь? — парирует Соня. — Как в юности не могла долго оставаться дома. Все время бегала к подружкам.
— Но тогда было совсем другое дело. Бабушка ведь совсем не похожа на меня. Правда?
— Ты просто моложе и одеваешься моднее. Вот и вся разница!
Мать Сони не знает, что на это сказать.
— С тобой невозможно разговаривать серьезно. Либо разговор выходит поверхностным, либо ты дерзишь!
— Абсолютно с вами согласен, — добавляет отец Патриции. — Я считаю, что это поколение выросло на средствах массовой информации и совершенно разучилось говорить. Когда я слышу, как моя дочь разговаривает со своими подружками, так это вообще ни о чем, сплошная болтовня, а ведь они разговаривают часами!
— Ах, папочка, — улыбается Патриция, — ты просто злишься, потому что понимаешь из наших разговоров только половину!
Этот непростой разговор состоялся в 1997 году, на пороге нового тысячелетия. И если я сейчас завожу о нем речь, то не только для того, чтобы обозначить какие-то события и изменения, произошедшие за два последних десятилетия, но и чтобы выделить некоторые точки зрения, которые прослеживаются на протяжении всех этих лет, переходя из дискуссии в дискуссию. Обычно их высказывают, говоря о гаджетах и их влиянии на подростков.
Очевидно, что родители воспринимают гаджеты как своих тайных противников, назойливых соучастников, которые еще больше усложняют и без того непростой ежедневный процесс воспитания.
Взрослые часто считают мобильный телефон, ноутбук и телевизор корнем всех бед, причиной всех семейных трудностей. Они убеждены: «Если бы не гаджеты, в повседневной жизни не было бы никаких конфликтов!»
Родителям кажется, что подростки находятся во власти электронных «коробочек», потребление контента происходит пассивно, детям попросту полощут мозги. Исходя из этих соображений, напрашивается единственный выход: родительская задача — уберечь подростков от этого влияния.
Изменения, которые я хочу проиллюстрировать на примере двух историй, неоспоримы.
Тринадцатилетний Макс ходит в общеобразовательную школу, регулярно смотрит телевизор («Когда как, иногда чаще, иногда реже. Но я бы сказал, где-то два часа в день!»), слушает радио («В основном музыку, но чаще всего на компьютере»), у него есть MP3-плеер («Крутой гаджет!»). Свои компакт-диски и видеокассеты он недавно продал («Они мне уже не так важны!»), читает спортивные и компьютерные журналы («Мне это интересно!»), ежедневные события отслеживает в интернете («Там более актуальная информация!»), у него, конечно, есть собственный компьютер в комнате («С ним и обучение идет легче и быстрее!», «Ясное дело, игры тоже важны! Пообщаться с друзьями и все такое!», «Чат — это здорово! А вот общаться по скайпу мне скучно! Я предпочитаю СМС!»).