То же самое относится и к изменению префронтальной коры мозга в период полового созревания. Она контролирует процесс принятия решений и способность планировать. В период неврологической реструктуризации здесь происходят сбои. Именно поэтому подростки начинают себя странно вести: они выдают много инстинктивных реакций, являющихся следствием неадекватной реакции префронтального отдела головного мозга. Возникают неконтролируемые вспышки гнева, наблюдаются колебания настроения — от безоблачного счастья до невыразимой печали. А еще подростки многое забывают, и им приходится постоянно обо всем напоминать. Забывчивость — это не злой умысел, а скорее ограниченная работа префронтальной области. Последняя же объясняет безразличие, с которым подростки относятся к увещеваниям родителей («Мне все равно!») или к отсутствию желаний и планов на будущее. Подростки не думают о том, что будет позже, а если и думают, то очень мало. Фразы вроде «Если ты не начнешь учиться, то не получишь диплом» не находят у них никакого отклика, по крайней мере не приводят к изменениям в поведении. Ограниченностью функционирования префронтальной коры мозга объясняется и рискованное поведение: подросткам нужна сильная встряска, чтобы почувствовать себя живыми. При этом они не могут адекватно оценить опасность и нередко подвергают себя серьезному риску.
Всякий раз, когда я читаю подобные научные данные, у меня тут же возникает вопрос: неужели мы беспомощны перед неврологическими и гормональными изменениями, неужели ничего нельзя сделать, неужели все предыдущее воспитание было зря? Исследования мозга важны для адекватного понимания повседневных действий. Но осознание моделей поведения нельзя путать с принятием оных. Человек не беспомощен перед неврологической и гормональной перестройкой, но реальный повседневный опыт и жизненные ситуации вносят свои коррективы. Умственная и двигательная деятельность (спорт, музыка, искусство, чтение) становятся как никогда прежде важными для поддержания «реконструкционных работ». Чувство локтя, отношения и воспитание незаменимы, даже если иногда родителям нечего противопоставить неврологической ярости и они чувствуют свою несостоятельность. Может быть, чтобы вникнуть в суть изменений в голове подростка, нужно мысленно нарисовать табличку и повесить ее на шею ребенку: «Жизнь продолжается, несмотря на строительные работы! Просим прощения за доставленные неудобства!»
Аутоагрессия и деструктивное поведение — крик о помощи
Когда разговариваешь с родителями, учителями, воспитателями и другими взрослыми, которые имеют дело с детьми и подростками, и спрашиваешь у них о том, что они связывают с агрессией, они говорят о деструктивном поведении, когда подростки пинаются, кусаются, царапаются, набрасываются, дерутся, причиняют боль, душат, плюются, орут, воруют, лгут, кричат, обижают или унижают. Бывает, взрослые описывают подростков прилагательными: злые, хитрые, жестокие, безжалостные, беспардонные, властные, властолюбивые, дерзкие, эгоистичные, асоциальные, конфликтные, неуправляемые, гиперактивные, невнимательные или нежелающие концентрироваться. Они фокусируются — как и вся общественность в целом — на деструктивном поведении, которое тянет за собой агрессию, и упускают из виду скрытые, пустые, молчаливые ее формы. Есть взрослеющие дети, которые уже поняли: только когда они — в прямом смысле — набрасываются на окружающих, словами или действиями, их видят, их замечают. За многими (обратите внимание: не всеми!) жестокими и злостными нарушениями границ и правил скрываются подсказки, которые нужно уметь расшифровывать, если вы хотите научить подростков социальному взаимодействию, взаимному уважению и чуткости.
Уверенность в себе не вырастает из чувства собственной неполноценности. Отсюда и разрушительное поведение, и неосторожные высказывания.
«Прежде чем пойти ко дну, — говорит шестнадцатилетний Якоб, — я еще успею сделать много дерьма!» Это ощущение собственной никчемности выражается не только во внешней деструктивной деятельности. Агрессия может быть направлена и внутрь.
Агрессия — это огромная энергия, которая находит выход в действиях. Она связана с движением и динамикой, которые должны быть ограничены или перенаправлены правилами и ритуалами (если не перерастут в деструкцию). Но если агрессию не выплескивать, она остается в организме и наносит ему вред.
Об этой стороне почти не говорят даже в общественных дискуссиях. Наглядным примером является обсуждение насилия в школе: об издевательствах, хулиганстве, срывах уроков, шантаже, принуждении, о ношении оружия можно найти — и это правильно — много свидетельств. Но о том, что нередко школьники ходят на уроки с учащенным сердцебиением, жалобами на желудок, влажными ладонями и горячим от температуры лбом, говорят нечасто. При этом за последние два десятилетия именно здесь произошли существенные изменения. И поэтому, если вы хотите разобраться со способами проявления агрессии в повседневной жизни подростков, важно уделить больше внимания и ее скрытым формам.
В повседневной речи можно встретить много указаний на то, как организм реагирует на дисбаланс в ближайшем окружении, на дисгармонию в межличностных отношениях. Если чуть серьезнее отнестись к фразам, которые обычно легко слетают с губ, то вы получите представление о том, какие физические формы может принимать внутренняя агрессия. Проанализируйте, что обычно говорят, когда раздражаются: «Я не могу больше об этом слышать!», «Я сыт по горло!» — хотя, конечно, никто не имеет в виду физическую симптоматику. Одни глотают обиды и страдают гнойными тонзиллитами. Другие ломают себе голову, а потом удивляются постоянным мигреням. Кому-то что-то действует на нервы, кто-то принимает что-то близко к сердцу, а у кого-то все уже в печенках сидит. Есть те, кому все осточертело или кого довели до белого каления (и тогда кожа выглядит соответствующе). Я не хочу впадать в монокаузализм[26] и говорить о том, что болезнь — это путь, ведущий от дисбаланса в личной жизни к соматическим неприятностям. Есть дети и подростки с устойчивой психикой, которым даже настоящая напасть нипочем. Их и торнадо не возьмет.
А есть такие, которые тут же выдают соматическую реакцию, если в их окружении наблюдается дисбаланс. Каждому телу хочется гармонии. Если оно ее не получает, то обращает на себя внимание. Таким образом, проблема не в соматике как таковой. Это просто знаки, с помощью которых тело подает нам сигнал. Осложнения обычно возникают из-за того, что эти сигналы пропускают, неверно истолковывают, не хотят замечать или пытаются заглушить с помощью лекарств или операций — что обычно не дает никакого результата.
Уверенные в себе дети осознают свое тело. Они чувствуют себя в нем как дома. Опять же, и в этом тоже заключается задача воспитания: укрепить организм. Это не означает, что его нужно делать сильнее с помощью бодибилдинга или усиленных тренировок в спортзале; это не означает, что нужно его изнурять и мучить, показывая, на что способны сила воли и упражнения. Укрепить тело — значит обратить на него внимание, заметить и истолковать знаки, которые оно подает, войти с ним в гармонию. Это задача длиною в жизнь: все начинается с младенческого возраста и уходит в глубокую старость.
Девятилетняя Джессика уже перенесла несколько незначительных операций. Для своего возраста она выглядит очень хрупкой. У нее тщедушное тельце, она неуверенно кивает, когда с ней разговаривают. Такое ощущение, что лучше всего она себя чувствует, когда ее оставляют одну. У нее развитая речь, она бодра, молниеносно видит суть самых сложных ситуаций. Как будто у нее много антенн, с помощью которых она воспринимает всю красоту окружающего мира. Первая операция у нее была в пять лет: ей вставили новую тимпаностомическую трубку[27], потому что постоянно воспалялось среднее ухо. Операцию повторяли еще дважды. «Когда уши наконец-то, — рассказывает ее мама, — освободили от жидкости, началась эпопея с носом. Он был постоянно забит — Джессика сопела, очень плохо дышала, громко храпела по ночам. Но, по крайней мере, нос не нужно было оперировать. В семь лет воспалились миндалины». Мама беспомощно смотрит на меня. «Теперь Джессика постоянно болеет, у нее то насморк, то температура. Малейший чих — и она тут же заболевает. Это уже как пить дать!»
Джессика попала ко мне на консультацию по настоянию ее врача, потому что он беспокоился из-за ее предрасположенности к заболеваниям. В разговоре выяснилось, что Джессика страдает от завышенных ожиданий своих родителей. У нее есть еще два брата, которые учатся «всего лишь» в реальной школе — к большому разочарованию родителей, которые «ожидали большего».
«Но Джессика должна с этим справиться, — говорит ее отец, — она сможет, если перестанет постоянно болеть. Она и так много пропускает. И нам приходится наверстывать упущенное дома. Конечно, у нее почти не остается свободного времени. Но что поделать?»
Джессика регулярно заболевает перед контрольными, как раз тогда, когда ожидания родителей становятся непомерными. Такое ощущение, что тело Джессики отказывает, словно восстает против постоянного давления, которое на него оказывают. Как будто прописывает себе отдых в виде операций и болезней.
Для ребенка вроде Джессики особенно важно уменьшить давление ожиданиями и установить цель, соответствующую ее возрасту и уровню развития. Родителям необходимо научиться принимать ее здесь и сейчас, а не смотреть на нее через очки будущего («Ты должна справиться с нагрузкой в гимназии!»). С подобными «опытами» лучше справляются физически развитые ребята.
Самосознание в школьном возрасте — и я говорил об этом ранее — выражается осознанием своего тела. Душевно-эмоциональное развитие возможно только тогда, когда тело здорово, когда о нем заботятся и за ним ухаживают.
Если наблюдается дисбаланс внутреннего и внешнего, психического и физического, то кризисы могут проявляться в виде болезней. История Джессики это доказывает: к ней предъявлялись завышенные требования, как следствие, она была перегружена. И ее тело восстало. Родители вовремя не распознали этих сигналов и лечили симптомы, не вдаваясь в причины. После того как Джессика начала заниматься спортом, баланс был восстановлен. Параллельно с ростом самосознания сформировалось и позитивное осознание тела.