Главное, не делать перекоса ни в одну сторону.
Здоровье нации – тема, казалась бы, архиважная. Сокращение населения, плохое здоровье детей, но на этом фоне почему-то внимание у нас уделяют скорее большому спорту. Скажем, детей призывают записывать в спортивную школу, а не налаживают качественную физическую подготовку в школе. Это все равно, что поддерживать крупных писателей, а остальное население даже грамоте не учить.
Конечно же, было бы наивно предполагать, что сначала дети росли как трава, а где-то там в пятнадцать лет они все пошли в спортивную школу, все стали заниматься волейболом, баскетболом и в результате выросли большие, сильные и здоровые.
Конечно, лучше заниматься баскетболом и волейболом, нежели употреблять наркотики. Но я думаю, что чрезвычайно важно уделять индивидуальное внимание ребятам в школе, индивидуальное! Сегодня для меня учитель физкультуры – это наставник, который, индивидуально подходя к каждому человеку, каждому мальчику или девочке, уже изначально, как диагност, может определить, что этому мальчику или девочке нужно для того, чтобы развиваться гармонически. Это, конечно, требует определенных затрат времени, сил, увлеченности. Но это абсолютно необходимо, потому что все время бегать положенные часы по кругу, играть кое-как в баскетбол – не научиться, кое-как в волейбол – не научиться, играть кое-как в футбол – не научиться; это все – другая сторона одной медали, которая несет в себе эдакое фарисейство и отписку: мы занимались, мы поговорили, мы прочли лекцию, и мы галочку поставили – дети отзанимались столько-то часов в неделю.
Я думаю, что увлечение физической культурой – это не просто (продолжаю свою мысль) качание бицепсов. Это очень во многом вырабатывание в человеке тонкого и очень важного качества – терпежа, замечательного качества «добегания до конца». Я должен сказать, что лучшее, что я придумал в свое время в кинематографе, я придумал на бегу. Не потому, что как бы мозги в это время встряхиваются, а потому, что это вхождение в ритм бега, этот «терпёж», это постепенное, медленное привыкание к тому, что ты бежишь, это преодоление желания остановиться или пойти пешком, эта усталость, которая приходит сначала и с которой ты начинаешь бежать, это все постепенно уходит, и ты начинаешь аккумулировать свою энергию – душевную, духовную, творческую…
У меня были случаи, когда я придумал что-то хорошее и, внутренне возрадовавшись этому, пробегал свои шесть или восемь километров на три, четыре, а иногда и на пять минут раньше. Я не к столу письменному бежал, я бежал оттого, что мне этот ритм давал очень мощный импульс к тому, чтобы возбудить фантазию, возбудить энергию, возбудить способности, если они у тебя есть… (IV, 5)
Культура и государственное управление
(1992)
Развернутая сейчас под знаменем борьбы со старой коммунистической идеологией ломка государственного управления культурой на деле представляет собой не что иное, как уничтожение культуры…
В пору, когда все шатается и полно неопределенности, особенно важна стабильность культуры. Эта стабильность и есть средство самозащиты культуры. Если семьдесят с лишним лет государство худо-бедно, но служило арматурой для здания культуры, то не надо выбивать эти опоры из-под нее сейчас. Она рухнет, не выдержав. Уберите министерства, управления культуры – и библиотеки, и музеи, и театры останутся один на один с политическим и экономическим хаосом, который их сметет.
Сегодня очевидно, что только государство, которое столько лет культуру притесняло, может ее защитить. Учреждения культуры не готовы к тому, чтобы управлять собою. Слой грамотных управленцев от культуры сегодня сосредоточен в государственных структурах. Такие люди, несмотря ни на что, все-таки есть. Не надо торопиться с ликвидацией управленческих структур.
Жизнь покажет, когда они окажутся ненужным тормозом и отомрут сами собой… (I, 42)
Культура и духовное возрождение
(1992)
О духовном и культурном возрождении сегодня не говорит только ленивый…
Но у меня возникает впечатление, что во многом эти разговоры – это игра ума (или умов). Я считаю, что необходимость культурного возрождения должна быть генетически понята. Наивно думать, что достаточно появиться священнику на экране, и все станут верующими. Хотя это тоже важно.
Другое дело, что мы доводим любую идею до собственной противоположности. У нас нет вкуса, врожденного чувства меры.
Если посмотреть на русские храмы, где их ставили, и на всю архитектуру, которая родилась в безбожном нашем времени, и просто сравнить: что и как строили люди верующие и что и как строили люди неверующие, многое станет ясно. Станет ясно, что культура вырастала из духовного состояния, а оно было закодировано в народе опять-таки на генетическом уровне…
Когда ты общаешься с людьми, которые заняты духовной какой-то жизнью, возникает живая, пульсирующая связь – через взгляд внутрь себя, а потом в прошлое и в будущее – и возникает надежда.
Я думаю, что возрождение должно пойти, в общем-то, из русской провинции. И нужно поднимать региональное самосознание, чтобы удивляться и радоваться своей малой родине и поднимать эту малую родину. (II, 25)
Культура и культ
(1996)
В России доминирующей всегда была взаимосвязь культа и культуры, а из нее вытекало все остальное… Да, культура, родящаяся из культа, для России – первична. Именно она может и должна спасти и сохранить ее сегодня. (I, 67)
Культура и мера
(1998)
Границы между добром и злом существуют, их никто не отменял. Есть черта, на которой человека останавливает необходимость соблюдать нравственные устои.
К примеру, помните слова Расула Гамзатова: «Пить можно всем. Необходимо только знать, где и с кем, за что, когда и сколько».
Все просто, да?
Но, чтобы следовать совету классика, необходима культура. Вообще основа любого дела – от мытья посуды до руководства государством – культура.
Молодые же, да, впрочем, и не совсем молодые кинематографисты, к сожалению, люди некультурные. Вернее, большинство просто неправильно трактуют это понятие. Культура – это не только начитанность или насмотренность, равно как и знание того, что нельзя сморкаться в пальцы в театре или ходить по улице в расстегнутых брюках.
Культура – это мера. Как говорил мой дед, замечательный художник Петр Кончаловский: «Верный цвет на верное место». (II, 30)
Культура и революция
(1992)
Культура вообще не терпит революционных преобразований, потому что она по своей сути – традиция, стабильность, даже консерватизм. Для нее возможен только путь реформ, поэтому можно сказать, что культура и революция понятия несовместимые… (I, 42)
Культура и рынок
(1992)
В нашем обществе, где часто все, даже благие порывы, находит совершенно искаженное, извращенное выражение, примененная к культуре идея рынка привела к допущению мысли, что «объекты культуры» могут приватизироваться. Это логическое завершение синдрома коммерциализации, которая овладела умами некоторых деятелей культуры и искусства. Библиотеки, которые всегда были местом, где человек оставался наедине с книгой, культурой, превращаются в место, где «торгуют и покупают».
В таком случае стоит ли ждать от культуры «духовного возрождения»?.. (I, 42)
Культура и экономика
(1992)
Я мечтаю о соединении экономики с культурой, о неразделимости вопросов практических и нравственных…
«Нравственно лишь то, что служит делу рабочего класса» – этот иезуитский лозунг прежних лет, похоже, начинает вдалбливаться в общественное сознание. Правда, «рабочий класс» заменен в этой нехитрой формуле на более ходовые слова «свобода», «демократия», «экономическая выгода» и так далее.
Но нравственность есть категория вечная, и не служит она ничьим интересам. Все достаточно просто и старо как мир.
Нравственно хорошо работать и гордиться делом рук своих, безнравственно жить за счет других. Нравственно любить свою землю и Родину, безнравственно желать ее распада, уповая на ее сомнительное будущее процветание в рамках неких экономических пространств. Нравственно сохранять культуру, то есть духовную родину великого народа, а безнравственно лишать ее государственной поддержки и даже распродавать ее, подобно матрешкам на Старом Арбате… (I, 42)
(1994)
Я не могу согласиться с идеей, что сначала надо накормить народ, а потом заниматься культурой.
Нет, культура, как сигара после сытного обеда, когда уже ничего не хочется, такая культура нам не нужна…(I, 64)
(1996)
Никакая политика, никакая экономика ничего не изменит, если не будет культуры…
Есть культура богатства, культура власти, культура силы. И существовать по принципу: давайте упорядочим политическую, экономическую ситуацию, а потом займемся культурой – это бесперспективно.
Если сегодня правительство, президент и все, кто имеет возможность влиять на жизнь общества, не займутся культурой страны, ее исторической памятью, ее наследием – все разговоры будут только разговорами.
Будут переставлять министров, тасовать колоду, принимать новые законы, но без религии и культуры не может быть никакого государства… (I, 66)
(1997)
Нас учили в школе, что существует базис общества – экономика, тяжелая промышленность и так далее. И надстройка – культура в широком ее понимании. Это жестокое и ужасное заблуждение – причина того духовного состояния, в котором пребывает ныне народ.
Не экономика, а именно культура веками была в России корневым фактором жизни. Нет ее, и решительно все без прикосновения этой волшебной палочки превращается в уродливейшее явление.
Власть без культуры страшна. Богатство без культуры безобразно. Сама жизнь без культуры бессмысленна и тягостна.