нчилась, идут финальные титры. Чтобы не держать людей, мы держим десять-двенадцать-пятнадцать секунд, потом включаем свет, титры идут под музыку, которая была, если ее нет, то нет, и мы даем возможность зрителям поприветствовать группу». – «Ну хорошо». Он спрашивает: «А сколько у вас идут титры?» Я говорю: «У нас титры идут почти пять минут». – «Ой, пять минут много». – «Ну хорошо, давайте так, как у вас полагается. Через десять секунд? Через десять секунд». И вдруг меня что-то внутри как-то так торкнуло.
Восемь лет работали. Титры, в которых есть имена моих товарищей или которых я знаю и даже не знаю, если это водители, – это около восьмисот человек, я думаю: господи, когда еще эти имена пройдут через каннский… Когда? И музыка Леши Артемьева, великая музыка, которую он написал, гениальный композитор Леша Артемьев. Я говорю: Вы знаете что, давайте мы запустим все титры, все пять минут. А сам думаю: и замечательно, вот пять минут они будут. Идут титры на кириллице, их прочесть невозможно людям, которые не знают русский язык. Значит, они будут пять минут тупо смотреть на экран, видеть иероглифы, так сказать, для них и слушать музыку. Ну хорошо, кто-то любит музыку, но они все-таки пришли смотреть кино. Я подумал: ну и хорошо, пока идет пять минут, кто не хочет, кому не понравилось, тот просто выйдет, у него будет время аккуратно выйти, не унижая, не обижая никого, просто выйти, и все, в темноте. И мы так решили. Он говорит: «Вы уверены?» Я говорю: «Уверен». Закончилась картина, начинаются титры, аплодисменты, которые идут двадцать секунд, тридцать секунд. Потом вижу, что свет не включают, идут титры, идут титры, вот идут титры на русском языке, эти восемьсот человек. И зал, темный абсолютно, сидит, смотрит на экран, ничего не понимая, кто есть кто, да и неважно ему понимать, кто водитель, пиротехник и так далее. И вот заканчиваются титры, я думаю: ну хорошо, посмотрим, что же осталось в зале. И когда включили свет, я увидел, что две с половиной тысячи человек стоя приветствовали нас после того, как они дождались, чтобы закончились титры… (VI, 9)
ТОДОРОВСКИЙ (младший)
(1998)
Валера Тодоровский – один из самых талантливых режиссеров своего поколения.
Поэтому особенно грустно, что он снимает такие картины, как «Страна глухих». Ибо есть только один критерий в оценке кино: что в конечном итоге остается тебе после просмотра. «Страна глухих» – очень профессиональная картина с совершенно пустым содержанием. Его можно сформулировать большим количеством красивых слов – вроде того, что этот фильм о состоянии общества или о душевной глухоте…
Пустоту можно шифровать сколько угодно – суть не меняется. А суть в том, что ни-че-гошеньки в тебе после этого фильма не остается.
Мне страшно жалко, что Валера тратит силы на такие вещи. Надеюсь, что, поняв это, он обратится к чему-то по-настоящему серьезному. (I, 69)
ТОЛСТОГАНОВА ВИКТОРИЯ
(2005)
Интервьюер:Интрига вокруг актерского состава «Утомленных солнцем – 2» приняла неожиданный оборот. Только приступив к съемкам новой картины, Никита Михалков раскрыл тайну: кто же все-таки будет играть в фильме главные роли…
К сожалению, график Дапкунайте не совпал с графиком нашей работы. Актриса была слишком занята съемками телешоу, поэтому мы пригласили Викторию Толстоганову…
Толстоганова – настоящая русская актриса, у нее очень большое будущее, и я рад, что она согласилась на эту роль.
У меня было много актеров, про которых я могу сказать: это «мой» актер. «Мой» на уровне энергетики, на уровне ощущений, взаимопонимания без слов. Это касалось покойного Юры Богатырева, такими считаю Олега Меньшикова, Елену Соловей, теперь я так могу сказать и про Викторию Толстоганову. (XV, 21)
(2010)
Это замечательная, многогранная, «ртутная» актриса. С потрясающим актерским аппаратом, с прекрасной техникой. До чего она доходила в своей роли – мастерство высокого класса!
Как вам объяснить?
Вот есть хороший скрипач. Может хорошо сыграть на обычном инструменте. Но если ему дать скрипку Гварнери, Страдивари, то это будет великолепно. Толстоганова в смысле актерства – Гварнери, Страдивари. Убедительное актерское исполнение плюс еще что-то трудноуловимое, необъяснимое, что отличает большого актера. (II, 67)
«ТРИТЭ»-СТУДИЯ
(1992)
Если говорить о нашей Студии «ТРИТЭ», а расшифровывается это как «Товарищество. Творчество. Труд», то мы довольно трудно живем.
Мы не снимаем ни чернухи, ни порнографии, ничего такого, что приносило бы легкие деньги, на чем сейчас многие разбогатели. Мы стремимся сохранять чистоту взаимоотношений в нашей деятельности. И надо сказать, что это начинает приносить и удовлетворение, и дивиденды, потому что, скажем, западные партнеры идут к нам и у нас спрашивают: с кем можно иметь дело? Они чувствуют за нами определенного рода гарантии качества, а не желание «схватить и убежать».
Основой нашего объединения является кинематограф.
Но Студия – это и некая культурная субстанция, в которой есть место и издательской деятельности. Мы затеяли журнал «Российский Архив»… Кроме журнала, мы издали отдельными выпусками работы русских философов – тех, кого марксистско-ленинская философия считала врагами: гениальную статью И.А. Ильина «О России», митрополита Антония (Храповицкого) «О Пушкине» и другие.
Издание «Российского Архива» я считаю одним из самых важных вкладов нашей Студии в отечественную культуру, потому что это и есть то самое российское дело, делание, которым и отличалась всегда держава. Я сразу почувствовал в этом чрезвычайно здоровое и очень нужное направление.
В структуре «ТРИТЭ», я надеюсь, найдет место и театр «Нон-стоп», который станет работать практически весь день – с десяти утра до девяти вечера, где лучшие наши актеры будут читать, допустим, «Письма» Чаадаева, или избранные места из Бердяева, или Ильина…
Это будут недельные циклы. Неделя – одна программа, следующая неделя – другая, чтобы все время журчал ручеек философской мысли. (II, 25)
(1992)
Эта Студия создана нами для нас, под нас.
Нас – я включаю сюда довольно многих людей.
Вся редакция «Российского Архива» – продолжение дела Бартенева – с их уникальной работой над выпуском многотомного собрания документов, ранее никогда не издававшихся. Без изъятий, без трактований, только с необходимыми комментариями. Первый том уже вышел.
Сюда включаю Сергея Мирошниченко, замечательного режиссера-документалиста из Екатеринбурга.
Володю Хотиненко, снявшего удивительную картину «Зеркало для героя». Я надеюсь, он будет работать с нами.
Благодаря Студии мы пытаемся сохраниться каким-то оазисом, островом в океане пошлости, которая охватила страну в шабаше наживы…
Недавно в Японии я порадовался. Ко мне подошли японские продюсеры (они хотят делать что-то в России) и сказали, что, когда они были в Америке и в Европе и советовались о том, с кем иметь дело в России, им называли только нашу Студию. И это не результат пропаганды или рекламы. (У нас просто не было средств на нее, мы начали с пяти тысяч рублей.) Единственная реклама – наш труд и общение с теми, кто с нами работал. А дальше уже их информация о том, как они работали с нами.
Сейчас у нас три контракта с Фондом возрождения. Причем я честно сказал им, что они не заработают на этом гигантских денег. Телесериал из двадцати выпусков по пятнадцать минут – «Сентиментальное путешествие на мою родину через русскую живопись». Но необходимо понимать, что деньги и вкладываются в нечто более важное и нужное…
Не много людей в сегодняшних условиях будут заниматься подобным.
Но кому-то надо. (I, 45)
(2001)
Студия, если хотите, модель страны в миниатюре.
Я могу совершенно спокойно сказать своим людям: «Ребята, вы делаете любимое дело, вы регулярно получаете приличную заработную плату, и вы не боитесь, что к вам постучат ночью. Если вас это не устраивает – любой банановый ларек ждет вас, и вы можете продолжать свою карьеру там, где вы считаете нужным. Но здесь всегда будет вертикаль власти. Она необходима. Да, коллегиальные решения, да, необходимо советоваться, но если не будет конкретных людей, отвечающих за конкретные участки работы, – ничего не получится. Ибо у каждой «накладки» есть имя, отчество и фамилия».
Кому-то покажется, что это недемократично. Но это воля каждого. Я ведь никого не держу. Никого не заставляю делать то, чего не могу сделать сам.
Менталитет бизнесмена должен заключаться в очень простых вещах: ты ешь последним, первыми едят те, кто на тебя работает. Ты обязан сделать так, чтобы люди, которые с тобой работают, были так же уверены, что ты работаешь на них. В моей Студии мы неукоснительно следуем этому правилу.
Поэтому в американском журнале о кинобизнесе «Вэрайети» по надежности партнерства в России в области кино первую строчку занимает моя Студия, на втором месте – «Мосфильм»…
Мы дорого стоим, но мы ни на что не размениваемся и держим слово до конца. (II, 36)
(2010)
Почему название нашей Студии расшифровывается именно в такой последовательности: «Товарищество. Творчество. Труд»?
Потому что в кино только товарищество способно породить творчество. Имеются в виду не отношения до съемок или после них, не личная дружба, но совместное усилие, направленное на достижение результата во время съемочного процесса.
А потом можно разбежаться в разные стороны и с кем-то не видеться годами. (XV, 46a)
(2010)
Интервьюер:Слышал, переезжаете с Патриарших?
К сожалению, здание, которое занимала Студия «ТРИТЭ», пришло в негодность. Когда-то оно принадлежало композитору Алябьеву. Мы счастливо прожили здесь двадцать лет и сделали много хорошего, а сейчас нашли инвестора, готового снести убогую старую постройку и возвести на ее месте новое здание.