– Значит, они не пригласят нас поесть с ними?
Лун подошел к окну, которое выходило в центральный колодец. Сверху в гигантскую пустоту лился солнечный свет, на фоне которого зеленые занавеси лиан казались темнее. От водопада туманной дымкой поднимались мелкие капли, которые переливались на свету. Лун видел в нескольких сотнях шагов внизу садовые платформы, густо засаженные кустами, небольшими деревьями, вьющимися лозами, терновниками с ягодами и зелеными растениями с большими листьями, под которыми в земле обычно прятались вкусные корешки. Огромный бассейн, в который стекал водопад, был выложен плоскими серыми камнями. Вдоль него ходили арборы; изредка они останавливались и вытаскивали ловушки, которые были похожи на корзины и предназначались не то для рыб, не то для раков.
Лун не понимал, почему Гнедая так разозлилась. Впрочем, она была арборой и делала то, в чем арборы обычно преуспевали – то есть заставляла окрыленных следовать правилам, которые те сами же и установили.
Зашелестели лианы, и к Луну со спины подошла Буря. От того, как близко она остановилась, у Луна зачесался загривок, но он не переменился. Королева сказала:
– Если никто не выйдет встретить меня прежде, чем солнце окажется в зените, мы улетим.
У Луна перехватило дыхание. Он об этом и не подумал: вдруг из-за того, что Опаловая Ночь откажется принять Бурю, их сделка сорвется? Приведи его Буря обратно в Туман Индиго, они же не дадут ему от ворот поворот, правда? Если, конечно, они живы и с Нефритой по пути сюда не случилось ничего ужасного. Лун осторожно, ровным голосом спросил:
– «Мы»?
– Без тебя, – сухо ответила королева. – Не хочу, чтобы ты потащился за нами, если Туман Индиго не пожелает тебя забрать.
У Луна внутри все сжалось, словно его ударили в самое сердце. «Нефрита не прилетит. Буря знает, что она не прилетит».
Он бросился прочь от стены, оттолкнул Бурю в сторону, прыжком пересек комнату и обрушился на скамью, где оставил свой мешок. Он даже не понял, что переменился, пока не потянулся к потертой коже и не увидел черную чешую и выпущенные когти.
Он направился было к выходу, но Буря пролетела над его головой, отскочила от корня-колонны и приземлилась перед ним. Затем она требовательно спросила:
– Что ты делаешь?
– Ухожу. – Ему-то казалось, что это очевидно.
– Что? Ты не можешь… – Она зашипела, не веря своим ушам. – Лун, я пошутила.
Лун со злостью хлестнул хвостом. Он только сейчас заметил разницу между тем, что сказала Буря, и тем, что он услышал. Однако Лун был слишком зол, чтобы это что-то изменило.
– Убирайся с дороги.
Она с досадой зарычала.
– Ты не можешь вернуться в Туман Индиго! Они не имеют права оставить тебя, пока Опаловая Ночь официально не разрешит…
– Я знаю! – Лун хотел говорить, но вместо этого зарычал так яростно, что воины, смотревшие на них, вздрогнули и отшатнулись. Он сделал свистящий вдох и с усилием понизил голос до разговорного. – Убирайся с дороги.
За его спиной тупица Рывок сказал:
– Он же не собирается в самом деле стать одиночкой?..
– Идиот, он и так одиночка, – ответил ему След. – Поэтому здешняя королева и не хочет его забирать.
Звезда зашипела на них:
– Замолчите оба.
Буря пристально смотрела на Луна. Теперь она осознала, что он не шутит. Буря считала его сумасшедшим, но понимала, что он действительно уйдет. Она спросила:
– Ты ведь осознаешь, что мне придется тебя остановить?
Лун почувствовал, что она пытается принудить его принять земной облик, но сделать это было гораздо труднее, когда он уже был в крылатом. Даже Жемчужина не могла заставить его перемениться, а Буря была гораздо слабее нее. Лун оскалился.
– Так останови.
Она недоверчиво поморщилась.
– Ты не станешь драться с королевой.
Какая замечательная мысль. Если он сразится с Бурей насмерть, это решит все его беды. Лун глумливо усмехнулся.
– Твоя мертвая сестра считала так же.
Буря, не думая, отвесила ему оплеуху, от которой Лун, хотя и был готов к удару, пошатнулся. Не давая ей времени опомниться, он пригнулся, схватил с очага чайник и швырнул его королеве в лицо. Та пригнулась, и керамический сосуд разлетелся, ударившись о каменный косяк. Буря бросилась на него. Лун сделал шаг назад и воспользовался инерцией королевы, чтобы перекинуть ее через голову. Она упала, но, перекатившись, оказалась на ногах и приготовилась снова прыгнуть на него.
Из коридора донесся оглушительный рев, который заставил Бурю отскочить назад, а Луна прыгнуть под потолок и вонзить когти в стену. Воины, бросившиеся перед этим врассыпную, приняли земной облик и съежились.
В комнату шагнул консорт. Он был в крылатом облике, на голову выше Луна и шире его в плечах и груди. Его шипы были встопорщены, крылья наполовину распахнуты, и он, входя, задел ими широкий проход.
Спокойным голосом, в котором все же слышалась клокочущая ярость, консорт спросил:
– Что здесь происходит?
«Ой-ой», – подумал Лун, все еще тяжело дыша после прерванной схватки.
Двигаясь медленно и осторожно, Буря выпрямилась и опустила шипы.
– Просто недоразумение. – Консорт посмотрел на нее, и молчание затянулось. Очевидно, такое объяснение ему не понравилось. Лун даже не знал, что грозит королеве, гостившей при другом дворе и сцепившейся с консортом, который ей даже не принадлежал. Судя по тому, как повели себя остальные, проступок был довольно серьезный. Буря запоздало прибавила: – Я благодарю тебя за вмешательство.
Консорт не ответил и даже не повел шипом. После долгого молчания он повернул голову к Луну.
– Спускайся оттуда.
Лун немного поразмыслил, но затем решил, что выбора у него нет. Теперь Буря уже вряд ли выйдет из себя настолько, чтобы прикончить его.
Он спрыгнул на пол и приземлился в двух шагах от консорта. Тот продолжил пристально сверлить его взглядом. В комнате стало так тихо, что казалось, будто никто не смеет даже дышать. Лун сообразил, чего ждет консорт, и подумал: «А почему бы и нет?» Смысла защищаться он не видел, а если его забьют до потери сознания, то ему станет только легче. Он принял земной облик.
Кровь, что пульсировала в его висках, внезапно зашумела еще громче, и комната покачнулась. Лун сделал глубокий вдох и удержался на ногах. Щека, по которой пришлась оплеуха Бури, онемела, и он почувствовал, как вокруг глаза собирается отек. Буря с шумом втянула в себя воздух; видимо, она не осознавала, насколько сильно приложила его.
Один из шипов консорта дрогнул, впервые выдав его тревогу. Он оглядел Луна с головы до ног. Затем совершенно ровным голосом произнес:
– Собери свои вещи.
«Вот ты и добился того, чего хотел», – кисло подумал Лун и огляделся, ища свой мешок. Его собирались вышвырнуть из колонии. Когда он наклонился, чтобы поднять мешок с пола, то головокружение отступило, зато к горлу подкатила тошнота. Выпрямляясь, он чуть пошатнулся.
Консорт все так же пристально смотрел на него.
– И это все, что у тебя есть? – Он повернулся к Буре.
Лун не понял вопроса, зато поняла Буря. Она сдержанно сказала:
– Ему дали возможность взять с собой все, что он пожелает. Мы не…
– У меня больше ничего не было, – прервал ее Лун. – Я пришел в Туман Индиго ни с чем. Все остальные вещи мне дарили из-за того, что я стал их консортом. А я больше не их консорт. – Рассудок возвращался к нему, и Лун ощутил, словно его окатили холодной водой. Он вдруг понял, что снова поступает, как раньше: пытается сделать вид, будто не расстроен и не злится, или злится на что-то другое. Вот только он, похоже, утратил этот навык, ведь вместо того, чтобы похоронить свои чувства глубоко в душе, он выплеснул их наружу. Лун не хотел умирать и не хотел, чтобы Буря его убила. Но в тот момент он был готов пойти на все, лишь бы прекратить свои страдания: даже сбежать из колонии и стать одиночкой или сразиться насмерть с королевой. Он прибавил: – Буря не виновата. Я заставил ее драться со мной.
– Нет, я… – начала было Буря, но затем замолкла, и ее шипы дрогнули от волнения. Лун сообразил, что дал ей возможность снять с себя ответственность; если он возьмет вину за потасовку на себя, то Опаловая Ночь не сможет ни в чем обвинить Изумрудные Сумерки.
Консорт зашипел, схватил Луна за запястье и поволок его прочь из комнаты. В коридоре их ждали арборы и воины; они внимательно подслушивали, оцепенев от ужаса. Когда консорты вышли, они поспешно уступили им дорогу, некоторые вскарабкались прямо на стены. Из всех Лун узнал лишь Гнедую. Когда они прошли мимо нее, незнакомый консорт рявкнул:
– Позови Лозу.
За первым же поворотом консорт пошел вверх по наклонному коридору, который вел в глубь древа. Лун думал, что его сейчас вышвырнут из колонии, однако они шли вовсе не к главному выходу. Он уперся ногами и высвободил руку из хватки незнакомца. Черная чешуя оцарапала его земную кожу. Консорт повернулся и поднял шипы. Лун сказал:
– Куда мы идем?
Консорт нетерпеливо хлестнул хвостом.
– В опочивальни консортов. – Он склонил голову набок. – А ты хотел остаться с ними?
– Нет.
– Тогда идем.
Он снова повел Луна по извилистым коридорам, пока они не вышли на мост, который пересекал узкий изгиб центрального колодца. Они очутились почти что под водопадом, и холодный влажный ветерок растрепал волосы Луна. Мост проходил под густыми зарослями лиан, через внутреннюю стену древа, и вел в очередной коридор, украшенный резными изображениями окрыленных и арборов.
Коридор упирался в большую круглую комнату, высеченную в дереве, с видавшей виды металлической чашей-очагом посредине. Здесь тоже стояли низкие скамьи, но не квадратные, а с загнутыми краями, покрытые серыми шкурами и подушками из темной материи. Консорт подтолкнул Луна к ближайшей скамье.
– Присядь.
Лун сел. В его голове начало проясняться; быстрая ходьба и прохладная дымка водопада пошли ему на пользу.
Консорт отошел в сторону, подергивая шипами и нетерпеливо водя хвостом, а затем принял земной облик. В нем он все равно был выше Луна и более мускулист, чем обычные окрыленные. Его кожа была светлого золотисто-бронзового оттенка, волосы – красно-коричневыми, а лицо – квадратным и более грубым, чем у Луна или любого знакомого ему консорта. Впрочем, он все равно был красив, хотя и выглядел так, словно родился, чтобы сражаться, а не жить при дворе. Незнакомец был облачен в одежду из темно-коричневой ткани и кожи; его рубаха без рукавов не скрывала чеканные золотые браслеты на руках. Вид у него был задумчивый, но не сердитый. Лун спросил: