– Отвар поможет ему прийти в себя, но он должен скорее поесть, – сказала Лоза. Она держала в руках голубой сосуд из обожженной глины, от которого исходил неприятный запах. Судя по всему, отвар налили из него. Лоза сокрушенно прибавила: – Я и не заметила, что он не ест.
– Потому что он идиот, – настойчиво повторил Утес.
Праотец ничуть не изменился с того дня, как улетел вместе с арборами и воинами, чтобы вернуть «Валендеру» и «Индалу» семье Нирана. Лун был так рад видеть его, что чуть не завыл, запрокинув голову.
– Я пытался поесть. Но меня все время прерывали. – Он хотел было поставить чашку, но Утес снова вложил ее Луну в руки. Он сделал еще один глоток и поморщился. – Случалось, я обходился без еды гораздо дольше.
– Но ты ведь был расстроен, – возразила Лоза. – Прости, я должна была заметить.
Луну и раньше доводилось голодать и расстраиваться. Хотя, пожалуй, настолько расстроен он не был уже давно.
– Что случилось? – спросил он у Утеса. – Где она?
Праотцу даже не пришлось спрашивать, кого он имеет в виду. Он ответил:
– Произошел несчастный случай. Все живы, но ей пришлось задержаться. Позже расскажу. – Затем Утес сурово посмотрел своим единственным здоровым глазом на Малахиту. – Мы можем решить все мирно. Я просто отведу этого дурня обратно к его королеве, и мы притворимся, что ничего не было.
Похоже, Утес смотрел на произошедшее совсем не так, как Буря, Зефира, Жемчужина или Нефрита. Он явно не считал, что Опаловая Ночь была вправе забрать Луна.
Малахита остановилась и воззрилась на Утеса своими темно-зелеными глазами. Затем изрекла:
– Ваша королева не имела права забрать его себе.
Утес оскалился.
– Может, и так. Но если решим все мирно, то мне не придется рассказывать другим дворам о вашем маленьком секрете.
Малахита замерла, как хищница, которая приготовилась напасть. Лицо Селадонны выражало нечто среднее между обреченностью и гневом. Лоза ахнула и чуть не выронила кувшин.
Малахита негромко, с угрозой спросила:
– Как ты об этом узнал?
– Почуял их запах, – ответил Утес, не отводя взгляд. – Он слабый, но заметный.
Лун потер глаза, пытаясь прояснить зрение, а затем внимательно посмотрел на праотца.
– Чей запах?
У Малахиты дрогнул один шип.
– Сквернов. Он чует Сквернов.
Скверны. С возрастом чутье Утеса стало острее, чем у других раксура, и даже чем у королев. Он ощущал порчу, которую Скверны наложили на старую колонию Тумана Индиго, и издалека почувствовал, что они побывали в Медном Небе. Лун подумал: «Скверны? Здесь? После всего, через что прошел этот двор? После стольких смертей? Да арборы бы с ума сошли. Если только…» Пушинка почти прямо сказала ему, что Скверны поступили с Опаловой Ночью так же, как хотели поступить с Туманом Индиго. «А еще она говорила, что Малахита вызволила тех, кто выжил. Может быть, она вызволила вообще всех». Лун поднял глаза на Малахиту.
– Полукровки. Скверны заставили пленников из восточной колонии плодить полукровок, но ты забрала получившихся детей и привела их сюда.
Утес приподнял брови.
– И давно это было?
– Примерно сорок циклов назад, – отозвался Лун. Малахита не повела и бровью. Тогда он посмотрел на Селадонну. – Они должны быть чуть младше тебя и меня.
Селадонна бросила на Малахиту последний, полный досады взгляд и ответила:
– Да. Так все и было. В нашей колонии живет один консорт и несколько арборов, которые наполовину Скверны. Были и другие, но они умерли во младенчестве. – Она приподняла шипы, обреченно пожимая плечами. – Именно это я и должна была тебе объяснить. Только я надеялась подвести к этому помягче.
Теперь Лун понял, почему в колонии было два чертога консортов и почему его сородичей выселили из тех опочивален, где остановился он. Просто они не хотели, чтобы Лун видел одного конкретного консорта. Он спросил:
– Оникса поэтому так взбесилась, когда я упомянул Сквернов? – Хотя нет, бессмыслица какая-то. Род Ониксы никогда не был на востоке, а значит, полукровки приходились ей лишь очень отдаленной родней.
– Почти, – сказала Селадонна. – Когда Малахита и остальные вернулись сюда, этим двором правила Оникса. Она не хотела оставлять полукровок. Тогда Малахита сразилась с ней и сама стала правящей королевой. Наверное, Оникса решила, что ты об этом знаешь и насмехаешься над ней.
Лун заметил, что Лоза смотрит в пол и хмурится, словно ждет чего-то ужасного. Ее босые ноги были испачканы землей, видимо, она снова трудилась в саду. И Лун вдруг вспомнил, что ни разу не видел ее второго облика.
Он внимательно всмотрелся в профиль наставницы, но не смог разглядеть ничего, что отличало бы ее от обычной арборы. Он спросил:
– Лоза. Ты полукровка?
Она сделала глубокий вдох и потерла лицо.
– Да. Это заметно, когда я меняюсь. Поэтому… я стараюсь не меняться, если нет необходимости. – Она обреченно посмотрела на Утеса. – И ты заметил? Ты поэтому попробовал отвар, который я приготовила для Луна?
– Я попробовал отвар, потому что не доверяю никому из вас, – ответил Утес. – Я чуял, что в этой комнате побывал Скверн, но тебя пока еще не вычислил.
– И что ты теперь будешь делать? – спросила его Малахита.
– Заберу его и улечу. – Утес взял Луна за плечи, отодвинул в сторону и поднялся на ноги. Он был на голову ниже Малахиты, но Луну внезапно показалось, будто праотец занимает в зале гораздо больше места. – Мы без разрешения забрали себе консорта твоего рода, а ты укрываешь в своем дворе Сквернов-полукровок. По-моему, все честно.
Малахита дернула хвостом.
– Ты можешь улететь, когда пожелаешь. Он останется.
Утес склонил голову набок и прищурился.
Селадонна встала.
– Но я ведь только встретилась с ним! Мы столько циклов думали, что он погиб; ты не можешь снова забрать его, вот так сразу. Многие арборы и воины его еще даже не видели.
Лун подумал, что такие мольбы, скорее всего, подействуют на Утеса гораздо сильнее любой угрозы, какую только могла придумать Малахита.
– Зачем вы притащили меня сюда? – спросил он, переводя взгляд с Селадонны на Малахиту.
Селадонна ответила:
– Потому что твое место – с нами. – Она сердито посмотрела на Утеса. – Они не имели права тебя забирать.
Утес остался непоколебим.
– Ваш род много циклов назад отказался от права на него.
Малахита произнесла:
– Я никогда от него не отказывалась. – Она впервые посмотрела Луну в глаза. У него перехватило дыхание. Правящие королевы видели других раксура насквозь, могли прикоснуться к самому сокровенному, потянуть за эти ниточки и соединить их со всем двором. Точно так же работала сила, которая позволяла им удерживать других в земном облике. Лун почувствовал, словно Малахита только что вынула сердце у него из груди.
Будто не зная, что она только что с ним сделала, Малахита продолжила:
– И он не просто так вернулся к нам именно сейчас.
Лун с трудом отвел взгляд и уставился в пол, сопротивляясь этой тяге.
Утес спросил вместо него:
– Это почему?
Малахита отошла в сторону.
– Когда мы вернулись в эту колонию, наши наставники цикл за циклом пытались понять, что же с нами произошло, почему Скверны попытались создать полукровок. Они прочли все наши летописи и отправились к другим дворам, чтобы прошерстить их библиотеки, но никому при этом не рассказывали о том, что мы пережили. За время поисков они не нашли ни одного свидетельства, где бы говорилось, что Скверны пытались сотворить нечто подобное прежде. Они проводили сеансы гаданий, стремясь найти ответ, но так ничего и не выяснили. – Малахита подняла голову. – Однако весь последний цикл наставники предсказывали, что сюда направляется еще одна стая Сквернов и что у них найдутся ответы на наши вопросы.
– Сюда? – Лун пришел в ужас. – В Пределы? – «Нет, только не это. Только не снова».
Утес недоверчиво зашипел.
– Скверны не появлялись здесь уже двести циклов. Они помнят, что случилось в прошлый раз.
– Тогда Пределы были перенаселены, – заметила Малахита. – Быть может, они снова хотят испытать нас.
Лоза прокашлялась и нерешительно сказала:
– Я чувствую ту стаю, как она приближается. Они летят с юго-запада.
– Ты слышишь Сквернов? – спросил у нее Лун. Ему стало любопытно, какие еще способности она получила. Например, дакти-наставники, с которыми довелось столкнуться Туману Индиго, умели заглядывать далеко в будущее, намного дальше, чем обычные наставники.
– Нет. – Лоза содрогнулась. – Но я знаю, где они. Всегда знала. – Судя по выражению ее лица, эта способность была не даром, а проклятием. – Остальные… другие полукровки… не чувствуют их так, как я.
Утес сложил руки на груди. У него все еще был такой вид, словно он говорил с умалишенными, но они его явно заинтересовали.
– И что вы собираетесь с этим делать?
Селадонна ответила:
– В дне полета воина от колонии есть земной город. Мы думаем, что сначала Скверны нападут на него. – Она повернулась к Луну. – Когда ты прилетел, я была там. Пыталась убедить жителей, что им грозит опасность.
Лун уставился на нее.
– Что значит «пыталась»? Ты сказала им, что сюда летят Скверны?
Селадонна зашипела.
– Конечно, сказала. Но они никогда ничего не слышали о Сквернах. И не поверили мне.
– Не поверили. И ты просто улетела, оставила на произвол судьбы целый город, полный земных обитателей, которые вот-вот станут добычей Сквернов и даже не понимают… – Лун шагнул вперед, и у него тут же закружилась голова. Он пошатнулся, и Утес удержал его на ногах, поймав за руку.
Малахита сказала:
– Достаточно.
Луна вместе с Утесом снова отвели в пустые комнаты консортов, в его опочивальню.
Солнце уже село; за окном, которое выглядывало в колодец, было темно, и свет в комнате источали лишь зачарованные камни в настенной резьбе. Арборы принесли им еду, а затем разбежались, потому что Утес был страшен, особенно когда злился, да и Лун пугал их не меньше. Праотец запретил Луну говорить, пока тот не поест, и он заставил себя проглотить несколько тарелок сырого мяса, хотя почти не чувствовал его вкуса. Скверны-полукровки, воспитанные среди раксура, зловещие предсказания – осмыслить все это за один вечер было трудно. А еще Скверны прямо в тот миг направлялись к земному городу, который был совершенно к ним не готов. Лун словно наяву увидел перед собой Сарасейл; как дакти гонялись по улицам за беззащитными земными обитателями; как кетели пробивали бреши в стенах домов, чтобы вытащить укрывшихся в них жителей. Пламя, растерзанные тела. Нападения Скве