Селадонна зашипела, но Лун слишком часто слышал подобное, и его это уже не задевало. Он заставил себя отвести взгляд от мальчика, серая кожа которого уже побелела от страха, и сосредоточиться на владыке. Лун сказал:
– Ты заморочил земным обитателям головы, но затем решил сбежать и все испортил. Твоя стая будет так разочарована. Ты мог положить этот город к их ногам, а вместо этого умрешь в нем.
– Я говорил земным обитателям лишь правду. Меня им нечего бояться. – Скверны никогда не признавались во лжи; они будто думали, словно все сказанное ими сразу же становится правдой. А спорить со Сквернами о том, что истинно, а что нет, было все равно что говорить со стенкой. – И быть может, я добился как раз того, чего хотел. Я – Ивадей. Из какого вы двора?
Селадонна мельком глянула на Луна и ответила:
– Какое тебе дело?
«Он молод», – внезапно подумал Лун. Вопрос был слишком прямолинейным, недостаточно коварным. Молодой, любопытный и чересчур уверенный в себе владыка, которому наскучило притворяться торговцем среди созданий, которые даже не слышали о Сквернах и были легкой добычей. «Если его стая пришла с востока, то этот владыка, скорее всего, никогда не видел раксура и тем более консорта». Они наверняка могли как-то этим воспользоваться.
Тогда Ивадей произнес:
– Быть может, вы из Опаловой Ночи?
Лун обмер. Селадонна зарычала:
– Как ты узнал?
Ивадей лишь весело махнул хвостом.
Вложив в свой голос все возможное презрение, Лун сказал Селадонне:
– Да ему земные обитатели рассказали.
Сработало. Ивадей тут же возразил:
– Нам известны многие тайны раксура. – Он переводил свой пугающе пристальный взгляд с Селадонны на Луна, пока наконец не остановился на нем. Скорее всего, он пытался как-то повлиять на мысли консорта, как влиял на земных обитателей, но Лун ничего не почувствовал. – Мы знаем, что у Опаловой Ночи гораздо больше общего с нами, чем они признают.
Прежде Лун уже слышал подобное, а Ивадей пугал его далеко не так сильно, как Ранея.
– Знаю, знаю – окрыленные раксура и Скверны были когда-то одним народом. Ты это рассказал земным обитателям?
Ивадей явно наслаждался происходящим, но не терял бдительности и продолжал держать мальчика за горло.
– Опаловая Ночь нам роднее прочих раксура.
– Чушь, – бросила Селадонна.
– Но ведь вы растите наших детей. Вы – одни из нас.
«О нет», – подумал Лун, и у него внутри все сжалось. Скверны не случайно прилетели в Пределы, все было гораздо хуже. Погибшая сорок циклов назад стая не могла рассказать сородичам о детях, ведь когда прародительницы и владыки умирали, они не знали, что Малахита заберет полукровок. Селадонна с нажимом спросила:
– Кто тебе рассказал? Как ты узнал?
Ивадей, похоже, понял, что наговорил слишком много. Или же он сказал ровно столько, сколько хотел. Владыка бросился в сторону и запрыгнул на ограждение балкона, уволакивая мальчишку за собой.
Земные обитатели в ужасе закричали. Лун и Селадонна бросились вперед, но Ивадей скинул мальчика и спрыгнул вниз. Оба исчезли из виду.
Затем из-за ограждения высунулись две огромные черные когтистые лапы. Одна сдавливала владыку, другая осторожно держала мальчика. Лун с облегчением зашипел и затормозил. Похоже, Утес все это время прятался под балконом, держась за него когтями ног.
Когда праотец отпустил ребенка, Лун бережно поймал его. Мальчик обмяк, но он все еще дышал. Затем Лун отошел, давая Утесу возможность подтянуться к краю балкона. Праотец подался вперед и с размаху впечатал владыку в пол: один раз, второй. На третий раз Скверн принял земной облик.
Утес отпустил его, и Селадонна запрыгнула на владыку, придавив к земле. Утес перевоплотился и перелез через ограждение на балкон. Лун сказал:
– Так вот где ты был.
Праотец отряхнул руки от пыли.
– Я думал, что эта тварь спустится ниже.
Авентерцы, пошатываясь, поднимались на ноги и выглядывали из-за колонн. Лун принял земной облик, надеясь, что никто не начнет в него стрелять, а затем передал бессознательного мальчика первому же храбрецу, который осмелился подойти к нему.
Он подошел к Селадонне, которая все еще не отпускала Ивадея, и присел в шаге от них. Земная кожа владыки была белой и гладкой, его длинные черные волосы спутались и намокли от крови. Лун заметил, как дрогнули его веки.
– Он еще живой.
Селадонна встряхнула обмякшее тело.
– Зачем вам полукровки?
Ивадей зарычал, почти беззвучно и едва дыша.
– Чтобы сожрать.
Энния и Хаврам подошли ближе, глядя на полумертвое создание. Серая кожа Эннии побледнела, а на лице Хаврама читалась смесь ярости и сожаления.
Селадонна сильнее сдавила шею Ивадея.
– Вы можете жрать кого угодно в любой части Трех Миров. Почему вы прилетели сюда? Как вы узнали об Опаловой Ночи?
Ивадей лишь горько усмехнулся, захлебываясь темной кровью, и умер.
Воины Селадонны все это время сидели под балконом вместе с Утесом и ждали удобного случая, чтобы наброситься на владыку. Когда они залезли на балкон, у авентерцев чуть не началась истерика, но Энния угомонила их парой резких слов.
Пока Селадонна объясняла, что голову владыки нужно отрезать и закопать куда-нибудь поглубже, Лун пошел искать раненого мальчика. Он нашел его в большой гостиной с цветастым мозаичным полом. Мальчик лежал на диване, а вокруг него стояли земные обитатели. Один мужчина прикладывал тряпку к кровавым царапинам на шее ребенка, а женщина, взволнованная, сидела рядом на корточках.
– Он в порядке? – спросил Лун. Мальчик заморгал, поднял на него глаза, а затем выпучил их. На протяжении всего напряженного разговора с владыкой он смотрел на Луна и, видимо, узнал его и в другом облике.
Мужчина – наверное целитель – неприязненно окинул Луна взглядом и ответил:
– Это зависит от того, есть ли на твоих когтях отрава.
Лун стиснул зубы и сдержался, чтобы не зашипеть. Как же было приятно узнать, что мир земных обитателей ничуть не изменился.
– Нет, но даже если бы и была – ранил его не я.
Женщина с жаром сказала:
– Они предложили себя в обмен на моего сына. Никто из вас этого не сделал.
Лун решил, что благодарность авентерцев нравится ему еще меньше их неприязни, и ушел на балкон.
Тело Ивадея все так же лежало на полу, но кто-то набросил на него одеяло. Судя по очертаниям, голова еще была на месте. Хаврам разговаривал с Селадонной и Утесом, а Энния стояла рядом. Другие земные обитатели собрались поодаль, но один из них подошел к Хавраму. Это был молодой мужчина в столь же богатых одеяниях. Похоже, они о чем-то спорили.
Натянутым как струна голосом Хаврам говорил:
– Ливан – наш архимагистр. И он никогда не слышал о столь варварском обычае.
– Ливан никогда не слышал о Сквернах. – Селадонна была напряжена, ее шипы дрожали, и она с трудом удерживала их уложенными. Вид у нее был еще более гневный, чем во время стычки с владыкой. – Так что его мнение о том, как лучше избавляться от их останков, ничего не стоит.
– Что? – спросил Лун у Утеса.
Праотец устало ответил на языке раксура:
– Это их чародей; он пришел рассказать остальным, что во всем виноваты мы.
– Что? – повторил Лун.
– Наверное, сейчас вам лучше уйти, – сказала Энния Селадонне. – Потом, когда мы все обсудим…
– Просто уходите, – прервал ее Хаврам. – И прекратите втягивать нас в ваши дрязги.
Утес раздраженно вздохнул. Он перевел взгляд с Селадонны на Луна и спросил:
– Вы двое достаточно насмотрелись? Довольны? Можем улетать?
Лун был только рад убраться подальше от этого города. Он уже устал от Эннии, от ее попыток притвориться, будто все в порядке, и от непроходимого упрямства Хаврама.
В горле Селадонны заклокотал рык.
– Да, можем лететь. – Она подошла к Ивадею, сорвала с него одеяло, уперлась ногой в грудь и одним движением оторвала ему голову. Выпрямившись, она сказала Эннии и Хавраму:
– Скверны придут. Я лишь надеюсь, что хоть кто-нибудь из вашего города выживет.
Спрыгнув с балкона, они полетели прочь, навстречу ветру.
Селадонна повела их через плато. Когда город и летучие пузыри скрылись из виду, они подлетели к небесному острову. Тот был маленьким, всего несколько сотен шагов в длину и ширину, и почти полностью зарос растрепанной от ветра зеленью. На нем стояло старое развалившееся строение, от которого остались лишь увитые лианами стены без крыши. Да и одной наружной стены уже не было – на ее месте вниз уходил отвесный обрыв, куда и свалилась часть строения, когда остров раскололся надвое. Лун подумал, знают ли авентерцы о каменной породе, которая залегает в сердце таких островов и удерживает их в воздухе благодаря сосредоточенной в ней магии. Он решил, что вряд ли, иначе они бы не стали путешествовать на неуклюжих пузырях.
Раксура приземлились, и воины занялись поисками сухих дров для незатейливого кострища, сложенного у одной из наружных стен. Судя по всему, Селадонна уже останавливалась здесь, когда летала в город в прошлый раз. Один из воинов сказал Луну:
– На другом острове есть развалины получше, но там полно летучих змей.
Лун рассеянно кивнул и лишь затем сообразил, что воин извинялся перед ним за отсутствие удобств. Луну приходилось спать в местах и похуже, но ему всегда было интересно почувствовать себя настоящим консортом.
Когда воины разожгли костер, Селадонна отправила их на равнину, чтобы закопать голову владыки и поохотиться. Затем она села рядом с Луном и Утесом у очага. Королева выглядела уставшей, подавленной и взволнованной. Она церемонным тоном сказала Луну:
– Спасибо, что настоял на том, чтобы снова наведаться в город. Не прилети мы сюда, никогда не узнали бы… обо всем.
Лун пожал плечами, чувствуя себя неловко. Он не был доволен тем, как все прошло. Ему казалось, что он мог говорить убедительнее или дать больше примеров того, как Скверны охотились на земных обита