л с палубы, а мешок все так же стремительно летел на север. Никто из пленников не смог хорошенько выспаться, да и воздух становился все хуже: душный, влажный, пропитанный смрадом Сквернов, – всем становилось от него дурно. Стараясь говорить тихо, чтобы кетель их не услышал, они постарались придумать, как сбежать при помощи найденного оружия и масла, но в конце концов отказались от всех замыслов.
Все сводилось к одной простой мысли: даже если им удастся выбраться из мешка, они ни за что не смогут обогнать кетеля, особенно если понесут Лозу и раненых. Лун подумал, что побег сработает лишь в одном случае – если кто-то останется и отвлечет Сквернов, пока один или двое попытаются скрыться. Но это значило бросить раненых на страшную смерть.
Они сидели на полу каюты в земных обличьях, когда Шафрана наконец озвучила неизбежное:
– Я не брошу Кораллу.
– А я не брошу Песню и Корня, – со вздохом согласилась Флора. – Да и вообще я никого не хочу бросать.
Лун оглядел остальных. Вид у всех был безнадежный. Он спросил:
– Кто-нибудь готов улететь, если мы сможем вас вызволить? – Чтобы это меньше походило на трусливое бегство, он прибавил: – Кто-то же должен рассказать обо всем Опаловой Ночи.
Остальные переглянулись, но никто не вызвался. Сумрак провел пальцами по деревянному полу. Все утро он был молчалив, и Лун с тревогой приглядывал за ним. Молодой консорт сказал:
– Я не оставлю ни Лозу, ни Кораллу, ни воинов. Ни тебя. – Он поднял голову и посмотрел Луну в глаза. – Не могу.
Лун потер лицо руками. Ничего другого он и не ожидал, но они только что все вместе приняли решение умереть в этом мешке, и ему казалось, что это неправильно. Словно они потерпели неудачу и сдались. Но другого выхода он не видел.
– Что ж, ладно. Значит, решили. – Он обреченно вздохнул. – Скверны не должны достичь своей цели, какой бы она ни была.
Флора подняла голову.
– У нас еще есть оружие с огненными зарядами.
Звон с совершенно несчастным видом привалился к плечу Луна и попросил:
– Я очень не хочу сгореть заживо, или чтобы меня сожрали. Пообещай, что убьешь меня до того, как это случится.
У Луна и без того было тяжело на сердце. И все же он обнял Звона и сказал:
– Хорошо.
Лоза сжалась в комок.
– И меня, пожалуйста.
Лун понял, как все закончится: ему придется убить всех, кроме Шафраны, которую он был как раз не против прикончить.
– Давайте сначала решим, что будем делать.
Шафрана пожала плечами.
– Пока кетель на палубе, нам не выбраться отсюда с оружием. – Затем она неохотно прибавила: – Можем… поджечь корабль изнутри?
Эта идея никому не понравилась. Да и Лун сомневался, что так они чего-нибудь добьются; разве что покончат с собой. Он сказал:
– Нужно поджечь мешок. Если подпалим корабль, даже с помощью масла, то это вряд ли получится.
Звон сел прямее.
– Корабль развалится, и все его части, кроме той, где останется двигатель, упадут на дно мешка. Но Скверны смогут просто проделать в нем дыру и вытолкнуть обломки.
Сумрак с мрачной решимостью стиснул зубы.
– Значит, придется вынести оружие с корабля. Я могу сказать, что хочу поговорить с прародительницей и выйти с ним на палубу.
– Но ты не успеешь выстрелить из трубки, – заметила Флора. – Представь: ты понесешь бочки с маслом и земное оружие. Да кетель прихлопнет тебя, едва увидит.
– Нам не нужно выходить на палубу, – внезапно подала голос Лоза. – Мы можем сделать дыру в днище корабля.
Какая хорошая мысль. Лун предложил:
– Можем вылить масло на дно мешка и поджечь его из оружия.
Позабыв об их неминуемой гибели, Звон оживился.
– На борту есть инструменты.
Шафрана сказала:
– А если Скверны поймут, что мы делаем? Ведь кетель может почувствовать, как дрожат доски…
Звон помотал головой.
– Эта древесина почти не дрожит. Я заметил еще во время нашего первого путешествия, когда спал на полу, а вокруг все время ходили земные обитатели.
– И никто на палубе не почувствовал, как я ползал под днищем корабля, – прибавил Сумрак.
Лоза подхватила:
– Да и Сквернам вряд ли придет в голову, что мы попытаемся убить себя. Они не очень-то умеют ставить себя на место других.
– Они подумают, что мы пытаемся сбежать. Может, это даст нам преимущество, – согласилась Флора.
Она была права: Скверны скорее всего приготовятся к тому, что из дыры полезут раксура, а не польется масло и пламя. Возможно, у пленников даже получится поджечь кетеля. Лун сказал:
– Тогда начнем.
Первым препятствием оказался корпус корабля.
Еще при первом обыске кают они нашли инструменты, и Лун думал, что им вполне хватит небольшой пилы, чтобы продырявить деревянный корпус, который казался таким легким и тонким.
Пока Флора и Шафрана стояли на страже, а Лоза ухаживала за ранеными, Лун, Звон и Сумрак пошли в кормовой трюм, где дно корабля было плоским. Они принесли с собой несколько ламп, мягкого колдовского сияния которых более чем хватало, чтобы осветить низкую комнату. Они свалили тюки с припасами в сторону, затем Звон взял чернила Делина и нарисовал ими квадрат, достаточно большой, чтобы вытолкнуть из него бочонок с маслом. После этого они принялись за работу.
Но древесина почти не поддавалась округлому, острому клинку пилы.
Когда Луну и Сумраку совместными усилиями удалось отпилить лишь несколько щепок, Лун недовольно проворчал:
– А Ниран еще боялся, что наковальни арборов проломят корпус «Валендеры». Да он же крепче железа.
Звон поморщился.
– Ремонтом кораблей руководила Почка, и она говорила, что работенка оказалась труднее, чем арборы думали поначалу. Теперь я понимаю, что она имела в виду. – Он разломал одну из щепок когтем. – Наверное, кроме наковальни, эти доски ничто не возьмет. Они из какой-то необычной древесины. Она очень волокнистая. Скорее всего, островитяне добывают ее со дна моря.
Лун наклонился, чтобы посмотреть. Звон был прав: снаружи казалось, что это обычное дерево, но внутри оно было похоже на плотный листок, пронизанный паутиной из волокон, которые делали его очень прочным. Сумрак поднял другую щепку и стал разглядывать ее, а Лун сказал:
– Неудивительно. Эти корабли нужны для далеких путешествий, и потому должны быть крепкими.
Они уныло переглянулись. Звон признал:
– Мы все равно сможем сделать дыру, просто времени понадобится больше, чем мы думали.
Сумрак отложил щепку.
– Но всем же так хотелось поскорее покончить с собой.
Они покосились на него. Молодой консорт поморщился.
– Я просто пытался пошутить. Неудачно вышло, да?
Звон усмехнулся, немного весело, немного с отчаянием. Лун легонько толкнул Сумрака в плечо.
– Помоги мне найти что-нибудь, чем можно заточить пилу.
Весь остаток долгого дня они трудились по двое, сменяя друг друга. Лоза попробовала нагреть доски, которые они хотели пропилить. Им показалось, что это немного помогло, но Лун не мог честно сказать, так ли это на самом деле. Пилу приходилось затачивать часто, и он начал беспокоиться, что она сломается. На борту были и другие инструменты, но те плохо подходили для такой работы, и, орудуя ими, они потратили бы еще больше времени.
Они не стали пропиливать древесину насквозь, а оставили тонкий наружный слой нетронутым; так выпиленный кусок не мог вывалиться наружу и выдать их Сквернам, которые наверняка летали и ползали под ними. Конечно, выдавить квадрат так будет сложнее, и это займет больше времени, чем хотелось бы, но им приходилось осторожничать.
К ночи все совсем обессилели и едва заставили себя что-нибудь съесть. Голова Луна невыносимо болела и пульсировала, а желудок грозил вывернуться наизнанку при одной лишь мысли о еде и воде. Он бы решил, что на него продолжает действовать отрава Гнедой, но все остальные чувствовали себя точно так же. Глубоко дышали только раненые – похоже, целительный сон защищал их.
– Все дело в воздухе, – сказала Лоза, устало потирая лицо. – Он становится ядовитым. В мешок, наверное, попадает немного свежего, иначе мы бы уже задохнулись. Но и Сквернов в нем слишком много.
– Если заткнем дыры в корабле, это поможет? – спросила Шафрана, указывая на небольшие отверстия в корпусе, через которые в каюты обычно поступал свежий воздух.
– Думаю, так мы задохнемся еще быстрее, – сказала Лоза.
Прерывать работу на ночь они не стали.
Лун внезапно пробудился. Он лежал на полу в кают-компании. В его голове впервые за два дня прояснилось, и боль в висках почти стихла. Сумрак и Лоза лежали, растянувшись поблизости; они зашевелились, просыпаясь. Шафрана сидела у двери, привалившись к стене – казалось, будто воительница все это время была на страже, но она вдруг выпрямилась и заморгала, словно только что очнулась. Чутье подсказывало, что утро уже почти сменилось днем.
Лун принюхался; воздух стал заметно свежее, хотя запах Сквернов никуда не делся.
– Наверное, они открыли мешок, – вслух сказал он.
Шафрана неуклюже поднялась на ноги.
– Мы все еще движемся.
Может быть, дакти начали дохнуть пачками, и владыки наконец решили впустить свежий воздух. «Или мы уже почти на месте, и они открыли его, чтобы дать разведчикам вылететь наружу». В воздухе не пахло солью, и понять, далеко ли море, было невозможно.
Лун с трудом встал – одна его нога затекла, и ее стало покалывать, когда кровь снова побежала по венам. Хромая, он прошел в кормовой трюм. Сумрак и Лоза последовали за ним. Верхняя палуба заскрипела над их головами, когда кетель беспокойно перевернулся.
Едва они вошли в трюм, Звон и Флора сели. Они оба были в земном облике, и сонно, недоуменно моргали.
– Мы заснули. – Звон зевнул. – Кажется, воздух стал свежее?
– Скверны открыли мешок. – Лун присел рядом с квадратом и потрогал его, чтобы понять, сколько еще предстояло работать. Они уже закончили две стороны, а в третьей осталось пропилить еще примерно шаг. Лун уперся в квадрат обеими руками и навалился на него всем земным весом – тот немного поддался, но отваливаться или ломаться, похоже, не собирался. Впрочем, они и не хотели выпиливать весь периметр – трех сторон было вполне достаточно, чтобы открыть квадрат, как люк. Если придется, они всегда могут вылить из него масло, но Луну казалось, что лучше пробить дырки в бочонках и швырнуть их вниз – так будет быстрее, да и Скверны не смогут потушить пламя, пока не станет слишком поздно.