- А кем же еще?
- Вот те раз! - сказал Том и глубоко задумался.
- Я хочу, чтобы она любила меня, а не мои наряды, вздохи и комплименты. Разве это не понятно?
- Не совсем, - ответил Том. - Я разделяю твои чувства. Но что же тогда нам остается делать?
- Заняться моим багажом, - резюмировал Филипп, бросив беспокойный взгляд в сторону окна. - Я, кажется, слышу экипаж.
- Нет, это что-то другое. - Том прислушался.
В холле звонким эхом раздавались голоса. Филипп рассмеялся.
- Это, должно быть, Франсуа. Я полагаю, что Моггат ему явно не приглянулся.
- Клянусь всеми святыми, что Моггату тоже вряд ли кто придется по душе. А кто тот, другой?
- Это Жак, мой грум и мастер на все руки.
- Ну у тебя и свита!
- А как же иначе? - пожал плечами Филипп, усевшись рядом с дядей и вытянув ноги к огню.-Хей-хо! Не нравится мне эта погодка...
- Она никому не нравится. Что ты собираешься делать, раз уж вернулся?
- Кто знает? Отдам визит вежливости лондонскому обществу. Немного поразвлекаюсь... это уж обязательно! Куплю дом.
- Ты собираешься навестить Клеону?
В глазах Филиппа заплясали озорные искорки.
- Да, я непременно предстану перед Клеоной, именно таким, каким она хотела меня видеть: степенным, чванливым и самонадеянным хлыщом. Хотя, поверь мне, я вовсе не такой!
Том посмотрел на него.
- Пожалуй, ты прав: ты не медлительный.
- Так я им стану, - пообещал Филипп, - а также очень томным и печальным.
- Конечно, ведь это же модно. Но разве ты теперь это все приемлешь?
- Это меня мало вдохновляет. - Он перешел на французский: - Я маленький и неугомонный! Маленький Филипп с разбитым сердцем, но очень большой оригинал. Хи-хи, я должен тосковать по дому! Это неизбежно.
- Значит, Париж стал уже твоим домом? - удивился Том. - Тебе в самом деле нравятся эти французишки?
- Нравятся! А за что мне их не любить?
- Я-то думал, что как раз наоборот. У тебя там и друзья появились?
- К тому же в изобилии! И все стремятся прижать меня к своей груди.
- Не может быть! Кто же имеет честь быть в кругу твоих друзей?
- Сен-Дантен... Ты его знаешь?
- Встречался. Он высокий, темноволосый?
- Да. Поль де Вангрис, Жюль де Бержери, Анри де Шателен, о, долго перечислять! Они все так милы и очаровательны.
- А как же дамы?
- Тоже очаровательны. Ты когда-нибудь видел Клотильду де Шошерон или Жюли де Маршеран? Как нахлынут воспоминания... Я даже посвятил одной из них свою самую удачную поэму. Вы непременно ее как-нибудь услышите.
- Что посвятил? - переспросил Том, едва не свалившись со стула.
- Поэму! О жемчужине, трепещущей в ее ухе. Жаль, что ты это не видел.
- Поэму? Посвященную чему?
- Жемчужине, дорогой мой! Это был настоящий триумф.
- Пресвятые небеса! - выдавил из себя Том. - Поэма! Филипп - поэт! Черт меня побери!
- Мсье изволит обедать сегодня дома? - спросил Франсуа. Филипп сидел за туалетным столиком, очень занятый своим лицом. Он утвердительно кивнул.
- Дядя мсье, несомненно, получит приглашение?
- На карточную игру, - ответил Филипп, осторожными движениями разглаживая себе брови.
Франсуа прошествовал к гардеробу и распахнул дверцы. Держа указательный палец у носа, он размышлял вслух сам с собой.
- Голубое с серебром... несколько парадно. Оранжевый... неуместно. Пурпур... пурпур... посмотрим! Филипп достал румяна.
- Я думаю, серый, что надевал к де Флоберу в прошлом месяце.
Франсуа щелкнул себя по лбу.
- И правда! - Он даже удивился. - Ведь это именно то, что нужно!
Слуга нырнул в гардероб и вскоре появился с нужным одеянием, разложил его на. кровати, любовно разгладил складки и стряхнул воображаемую пыль, после чего заспешил к огромному сундуку, откуда извлек любимую манишку де Бержери: розовую с серебром и серебряные кружева. Затем он немного замялся.
- Чулки? Где у нас чулки с рисунком из колибри?.. Где же они?
Он полез в выдвижные ящики, переворачивая вверх дном аккуратные стопки чулок. Казалось, что бедняга просто обезумел! Он ринулся к двери с дикими воплями: - Жак! Где ты, плут черт тебя возьми!
На его душераздирающие крики появился испуганный долговязый Жак. Франсуа схватил его за руки и хорошенько встряхнул.
- Послушай, ты, обиженный Богом сын грязной жабы! - заревел он. - Где маленькая коробка, которую ты должен был беречь пуще жизни? Где она?
- Я же отдал ее тебе, - с досадой ответил Жак. - Прямо в руки, вот в эти самые руки, вот в этой самой комнате, вот у этой самой двери! Пропади я на этом самом месте!
- Какой будет от этого толк? Дурень! Я не видел никакой коробки. Ты забыл, что я тебе говорил еще в Дувре? Лучше тебе потерять голову, чем эту коробку? Его голос становился все громче, а тональность все выше. - Где же она теперь?!
- Я же говорю, что отдал ее тебе! У тебя в этой сумрачной стране мозги поехали. Я не выпускал эту коробку из рук, пока не отдал ее тебе!
- А я утверждаю, что не видел никакой коробки! Черт побери, что я, дурак, чтобы забыть такое? Что ты натворил! Ты потерял чулки мсье! Какой бестолковый болван, свинья, задница!
- О Боже! Что за ор? - Филипп бросил кисточку на стол и повернулся к спорящим. - Закройте дверь! Вы своим ревом и криками побеспокоите моего дядюшку в его собственном доме!
Франсуа развел руками.
- Простите, мсье! Но это все из-за этого осла, этого раззявы!
- Но, мсье, - запротестовал Жак, - это неправда, он лжет!
- Послушайте, мсье! - взмолился Франсуа, едва только строгие серые глаза взглянули на него. - Саквояж с вашими чулками, теми самыми, с узором из колибри! Лучше бы я нес его сам! Лучше бы...
- Лучше бы вы оба заткнулись! - сказал Филипп гневно. - Если мои чулки потеряны... - он запнулся, переводя взгляд с одного на другого. - Я буду искать новых слуг.
Франсуа был готов разрыдаться.
- О, мсье, нет, нет! Это все из-за этого идиота, этого мерзавца...
- Мсье, умоляю вас...
Филипп грозно ткнул пальцем в сторону. Оба слуги испуганно посмотрели туда.
- Ах! - Франсуа рванулся вперед. - Да вот же он! Ну, что я говорил? - Он прижал саквояж к груди. - Что я говорил?
- Опять ты лжешь! - завопил Жак. - Ты говорил, что не видел никакого саквояжа! А я как раз и...
- Хватит, - скомандовал Филипп. - Вы меня очень огорчили! Успокойся, Франсуа! Ты ведешь себя, словно мартышка!
- Мсье! - обиделся Франсуа. На его маленьком личике изобразилось чувство невероятного унижения.
- Именно как мартышка, - продолжал спокойно рассуждать Филипп. - Тебя больше волнует твоя болтовня, чем благополучие твоего хозяина.
- Что вы, мсье! Клянусь, что это совсем не так! Я...
- Я устал от твоих басен, - жестко сказал Филипп. - Я должен всю ночь дожидаться, пока мне принесут галстук, а ты будешь поливать грязью бедного Жака?
Франсуа раскрыл саквояж и прошептал Жаку:
- Ничтожество! Галстук! Уходи, несчастный! - Он замахал на Жака. - Ты мне всегда мешал! Ты отвлекаешь меня от дел! Ты расстроил мсье! Пошел прочь!
Жак не заставил упрашивать себя и испарился. Филипп снова уткнулся в зеркало. Франсуа порхал вокруг, радостно улыбаясь.
- Ох, уж этот Жак, - бормотал он, завязывая галстук. - Очень бестолковый, просто невероятно. - Он нежно приподнял подбородок Филиппа. - - Он расстроил мсье, хотя он, в конце концов, славный малый...
- Это ты расстроил меня, - возразил Филипп. - Пожалуйста, не так туго! Ты хочешь, чтобы я задохнулся?
- Пардон, мсье! Разве мог Франсуа вас расстроить? Тысячу раз нет! Франсуа, даже если мсье угодно называть его мартышкой, Франсуа никогда и в мыслях не подумает расстраивать мсье! Франсуа очень хороший слуга, не так ли? Пускай мартышка, если это нравится мсье, но мартышка, лучше которой никто не умеет обращаться с галстуками. Мсье сам об этом говорил.
- Ты как дитя, - сказал Филипп. - Да, получилось очень мило. - Он еще раз посмотрел на свое отражение. - Я весьма доволен.
- Ага! - Франсуа победно потер руки. - мсье больше не сердится! Теперь пойду подберу для мсье жилет!
Сидя на корточках перед своим хозяином и надевая ему чулки, он поспешил поделиться новой информацией:
- Мне случалось бывать в этой стране и раньше. Я хорошо знаю местные порядки и обычаи. Я понимаю английский. Почти все! Они все глупые люди, эти англичане, кроме мсье, разумеется, который больше француз, чем англичанин! Но никогда, никогда я еще не имел несчастья встретить такого ужасного англичанина, как слуга дяди мсье, этого Моггата. Такой неучтивый, такой, невежливый! Он посмотрел на меня подозрительно! Нет слов, мсье, как он низок и противен! Он думал, что я подниму его сюртук, а я решил, что это половая тряпка, и вытер об него ноги. Я говорил с ним очень вежливо, как этого требовал мсье. А он прикинулся, что совсем не понимает меня! Меня, который говорит по-английски почти так же, как и по-французски! Мсье желает надеть эти туфли?.. Я скажу ему, что я его презираю! Он отвратительно фыркает носом и говорит "маленький лягушатник"! Боже! Я был готов побить его!
- Я надеюсь, что ты этого не сделал? - встревоженно спросил Филипп.
- Что вы, мсье, как можно! Разве я могу пасть так низко? Я, у которого такая кроткая и миролюбивая натура? Вот Жак - это совершенно другое дело! У него горячий темперамент. Я
очень волнуюсь за этого Моггата, если он выведет Жака из себя...
Франсуа многозначительно покачал головой и взял серый камзол.
- Мсье соизволит привстать? Чудесно! - Он начал осторожно натягивать камзол на Филиппа, дюйм за дюймом. - Должен вам сообщить, мсье, что я очень обеспокоен... Жак становится неукротим, если его разозлить. Совсем не как я всегда нежен и робок, словно малое дитя. Я боюсь, что он не сможет находиться в одном доме с этим Моггатом.
Филипп поправил кружева на рукавах.