«Какое благо, – спрашивал он в своем воззвании[330], – и какой плод может быть в том народе, который между собой не имеет союза, но гибели своей сам причиной? Какой покой и какое благоденствие тот народ получит, который пребывает между неверными жилищами и имеет поставленных над собой нечестивых старшин, верность являющих неверным, и оставя своих законных правоверных судей и ученых людей, требует суда от тех нечестивцев?..
Всем вам верным, исповедующим единого Бога, советую от вышеописанных дел и непотребных действ отстать, т. е. с неверными россиянами в согласии не быть, правоверных не разорять и кровь их не проливать, имения не грабить и самих в плен и слуги не имать. Неверным россиянам головами вашими во всякой службе, т. е. лопатничей работе не быть и им, неверным, городов не строить, их от жила до жила и от города до города на подводах ваших не возить, ясака и фуража не давать и на землях и водах, искони дедами и отцами вашими владеемых, им, неверным, города, крепости и заводы строить воли не давать и в других службах им не находиться; к поднятию руки им, неверным, способа не давать и правоверный народ от бесчисленных обид и налогов защищать; правой вере нашей день от дня померцать и хулить не допускать. А о прежнем своем в том прегрешении принесите ваше покаяние и тем испросите оставление [грехов] и возымейте надежду на истинного великого Бога, который щедр и милостив, и может нам, правоверным, во славу и возвышение веры нашей, изрядных над нами духовных опекунов определить, а имеющихся у нас, поставленных от неверных, нечестивых старшин, из среды нас извергнуть и нам благословение, благодать, помощь и силу дать и день от дня правую нашу веру укрепить.
Вы, други мои верные, чистую веру к Богу имеющие, старайтесь, старайтесь и старайтесь; военных лошадей и оружие приготовляйте; сабли, копья, луки, стрелы и всякие к тому принадлежности, по возможности своей, припасайте и Божию повелению повинуйтеся.
Попрося помощи и положа на него надежду нашу и упование, и представя ему ходатая, избранного пророка Магомета, оных неверных россиян разорять начнемте и их из земли своей изженем и сгубимте. В жилищах своих мечети и училища построим и к укреплению правой нашей веры попечемся, ибо в Казанской губернии из бедных наших [магометан] Казанского, Симбирского и Свияжского уездов 5000 или более человек от насилия и обид их, неверных, веру восприяли, токмо из них некоторые оную притворно имеют, а сердцем нашу веру держат. Они ждут, когда правоверные над ними, неверными, руку подымут, тогда и они, за ту же нашу правду головы положить и души испустить не оставят».
Стараясь доказать, что цель русских состоит в том, чтобы уничтожить магометанство, построить города и крепости на землях башкирцев и киргиз-кайсаков, Батырша уверял своих единоплеменников, что для более легкого достижения цели русское правительство будет стараться произвести междоусобную вражду башкирцев с киргизами. Прося не вдаваться в обман, Батырша уговаривал не жалеть жизни и имущества для защиты религии и родины.
«Вы, верующие, – писал он, – не страшитесь, что нас, правоверных, мало, а их, россиян, много и что мы против их восстать не можем. Извольте знать и ведать, что я, Абдулла-Мягзалдин, всех четырех дорог народа правоверного состояние и тайность разведал и познал; с некоторыми попечительными учеными, смышлеными и подлыми людьми [простым народом] советовал, и, условясь, срок предположили, чтоб в сем 1755 году после праздника и разговенья нашего, т. е. июля 1-го числа, восстать, и последуя стезям пророка нашего, повинуясь повелению Божию, устроя себя в военном оружии, их, неверных россиян, разорить во славу Бога и возлюбленного его пророка приступимте, ибо во все стороны письма и вести от нас разосланы, чтобы к вышеупомянутому назначенному дню изготовились и выезжали».
Башкирцы стали готовиться к восстанию, причем у многих являлся вопрос: кто будет руководить этим движением? Люди более опытные сознавали, что для успеха дела необходимо избрать одного общего начальника, уполномочить его и повиноваться ему. Они обращались за советом к Батырше, спрашивали его мнения.
«Ваше высокое попечение слыша, весьма радуемся, – говорилось в одном письме[331]. – Даруй истинный Боже, чтобы ваше попечение и старание по согласию с успехом произошло. С ними, проклятыми неверными, давно брань чинить надобно было, ибо они обещание свое нарушили и по причине того нас, правоверных, по-прежнему в благополучии не содержали, а мы от них к избавлению, аще Бог восхочет, помощь получим.
В 1168 году [1755] российской государыни от правителей духовных прислан таков указ, чтобы весь наш народ от правоверия извергнуть, башкирцев, мещеряков и прочие народы к заводским работам приписать, да прочие кроме сих материй, слышанные многие речи есть…
Только над нами, правоверными, надобен властитель таков, который бы был пополнен законным искусством, а ежели такого не будет, то как народы в послушание приведем? Ибо некоторые нечестивые, препятствуя сему, могут им, неверным, разгласить, а некоторые восхотят и мир учинить, и тако то дело рассеется. Посему надо в собрании присягу дать, да и к властителю тому войска тысяч до двенадцати и более припасать и тех являющихся нам противников и им, неверным, разгласителей прижать; самим идти и находиться в страшных [крепких?] местах, к чему вскорости и собираться в надобные места надлежит, дабы не быть в таком же состоянии, в каком в минувших годах были, ибо в минувших годах некоторые примирились, а некоторые и не мирились. Однако же они [русские] примирившихся купно и с не примирившимися погубили и для того с ними, неверными, в миру [в согласии] пользы получить не можно, а надобно с ними, аще Бог восхочет, до воскресения мертвых брань иметь».
Опасаясь несогласий и зная, что не только среди магометанского населения края, но и среди самих башкирцев есть лица, преданные русскому правительству и не разделяющие мысли о необходимости и пользе восстания, Батырша советовал приезжавшим к нему отложить срок, им же самим назначенный, и не начинать неприязненных действий до его уведомления.
– Пока потерпите, – говорил он, – я поеду в Оренбург, наведаюсь о тамошних поведениях и тогда сношения с вами возымей.
По дороге в Оренбург Батырша узнал, что башкирцы ногайской дороги не послушали его советов, убили всех присланных от Кабинета для отыскания глины на фарфоровый завод и восстали против русских властей. Встретив двух башкирцев Бурзенской волости, Батырша расспрашивал их о подробностях восстания.
– У нас, – говорил он, – такой слух есть, что ваш бурзенский народ весь разбежался, а вы как остались?
– Воры разбежались, а мы остались, – отвечали башкирцы.
– Ворами вы называете тех, которые, вас обокрав, бежали?
– Нет, они ничего не крали, но, ослушавшись повелений государыни, бежали.
– От какого государева повеления бежали? – спрашивал Батырша.
– Заводские командиры имение наше разграбили и над землями и водами, которыми мы владели, власть нашу отняли, жен и дочерей при глазах наших насиловали. Не стерпев таких мучительств, наши убили командира с товарищами и бежали.
Батырша укорял собеседников за то, что они называют таких людей ворами.
– Разве было, – спрашивал он, – повеление государево насиловать жен? Бороды ваши поседели, а умом вы слабы и в словах ваших непристойны.
– Приятель наш мулла, – отвечали они, – с тобой говорить опасение имели, но теперь познали, что в тебе есть рассуждение и от тебя таить непристойно. Неоднократно народ наш о нападках того завода командира с жалобой к дьяволу мурзе (генерал-майору Тевкелеву) и генералу (Неплюеву) ездили, но никакой пользы не получили. И какую можем получить от них пользу, когда они всех живущих возле Оренбурга людей на своих работах замучили. Таким образом оставя, подобно раю, хорошие земли и воды, отцов и дедов наших, народ, испугавшись, принужден был бежать.
– Оставшиеся люди ваши в каком ныне рассуждении находятся?
– Господь знает! Ежели народ восстанет, то и мы к нему пристанем, а если не восстанет, то все-таки нам не восстать невозможно будет, потому что друг на друга говорить станут и через то многие пойманы и истреблены будут.
В Оренбурге Батырша виделся с ахуном Ибраимом, который также выражал печаль о притеснениях, делаемых мусульманам.
Настроенный таким образом, Батырша возвратился домой, и скоро к нему явились депутаты из Кайлинской волости Казанской дороги с просьбой о помощи.
– Некоторые люди приказали вас просить, – говорили они, – ради усиления прислать нам мещеряков.
– Возвратитесь домой, – отвечал Батырша, – и будьте готовы; несколько людей пришлем.
Разослав посланных по мещерякским деревням, Батырша призывал к себе от каждой по представителю.
– Вы призваны затем, – говорил он, – чтобы, сев на хороших лошадей, ехали в Кайлинскую волость, повидались там с муллой, а затем, собрав народ и посадя его на кони, с собой привели. Соединясь со всеми мусульманами и уповая на Бога, на неверных, которые наших мусульман притесняли, нападение учините и веру нашу возвысить постарайтесь.
– За веру нашу, – отвечали собравшиеся, – души полагать будем и, домой возвратившись, к тому приготовляться станем.
Восстание быстро распространилось по всей Башкирии, и вооруженные шайки напали одновременно на несколько крепостей и заводов. Грабя и разоряя все русское, башкирцы страшно свирепствовали: они резали на куски тело каждого несчастного, попавшегося в их руки. Окружив близ Зелаирской крепости отряд капитана Шкапского, башкирцы уничтожили его до одного человека так, что когда пришла помощь, то на поле сражения было найдено только несколько раненых лошадей, тела убитых и зверски замученных людей.
Оренбургский губернатор Неплюев был поставлен в крайне затруднительное положение: войск, свободных для действий, у него не было, и первое время он принужден был ограничиться обороной. В Оренбургской губернии было тогда лишь несколько гарнизонных и ландмилицких полков, разбросанных по 42 крепостям и такого же числа редутам, составлявшим пограничную оборонительную линию от Каспийского моря и до Сибири, на протяжении 1800 верст. Предыдущие волнения принудили губернатора поставить часть войск на частные заводы, для их охранения, и теперь тронуть эти войска не представлялось никакой возможности.