. Через три дня, 8 мая, Фрейман занял Авзяно-Петровский завод, который нашел разоренным, а жителей бежавшими в горы. Приказчикам, «как людям весьма усердным»,
Фрейман приказал ехать в Табынск, «чтоб их здесь не убили», а найденные на заводе 13 пушек заклепал и бросил в воду. На заводе были найдены небольшие запасы сена, но ни овса, ни хлеба не было вовсе. Посланные для разведывания казаки успели захватить одного раненого башкирца, от которого узнали, что Пугачев направился к Магнитной крепости и намерен идти к Верхнеяицкой. «Отсель к Магнитной, – доносил Фрейман[422], – ездят только верхом тропинкой, а другая дорога к Верхнеяицкой без мостов, которые водой снесены, тож гориста и в больших ущелинах лежит, почему и пойду через Белорецкий завод к Верхнеяицкой крепости».
Движения это происходило медленно и с огромными затруднениями: повозки обоза ломались, лафеты также. Половину обоза пришлось бросить на дороге, купить 14 лошадей вместо пришедших в негодность от изнурения и недостатка корма; впереди предстояла трудная переправа через реку Белую и движения более 40 верст Уральскими горами[423]. Где находятся отряды Михельсона и Деколонга, генерал-майор Фрейман не знал, и его лазутчики сообщали ему неверные сведения.
Для обеспечения тыла Фреймана князь Голицын приказан капитану Рылееву, находившемуся с небольшим отрядом в Стерлитамакской пристани, занять Табынск и выслал из Оренбурга на уфимскую дорогу полковника Хорвата с отрядом. «Сие нужно, – писал князь Голицын[424], – для верной коммуникации с Уфой, а более, чтобы Уфимская провинция, по отдалению ныне из оной подполковника Михельсона, не оставалась без должного надзора». Полковнику Хорвату приказано принять начальство над отрядами: Квашнина-Самарина, находившегося в деревне Мустафино, Ахшарумова – в Биккулово и майора Евкина, стоявшего в Богульчанах с тремя ротами гренадер, эскадроном гусар и четырьмя орудиями. Наблюдая за населением в районе расположения подчиненных ему отрядов, полковник Хорват должен был поддерживать постоянную связь с отрядами, действовавшими в Башкирии, и в особенности с отрядом Михельсона.
Оставив в Уфе достаточный гарнизон[425], подполковник Михельсон 24 апреля начал переправляться через реку на приготовленных паромах. Переправа эта производилась с большими затруднениями, и только на следующий день он мог собрать весь свой отряд в селении Богородском. Отсюда Михельсон двинулся по сибирской дороге к Симскому заводу, в семи верстах от которого стоял Салават с 3 тысячами башкирцев, а неподалеку от него, на Саткинском заводе, находился атаман Белобородов с 1000 человек и шестью орудиями. Он писал к Салавату и другим башкирским старшинам, чтобы они оставались верными государю и готовились его встретить.
Поставив главнейшей целью своих действий разбить Салавата и Белобородова и не допустить их до соединения с Пугачевым, подполковник Михельсон сознавал, что это возможно лишь при быстроте действий. Но «нынешнее весеннее время, – доносил он[426], – а особливо реки, из коих некоторые по большей части разливаются верст по семи и до десяти, делают немалую остановку». Кроме реки Уфы, Михельсону приходилось переправляться через реку Сим и проходить по дороге, на которой было до 73 мостов, теперь снесенных водой и которые необходимо было восстановить. «Ежели через сие, – доносил он князю Щербатову, – моя экспедиция будет несколько мешкотна, то прошу ваше сиятельство меня милостиво извинить. Кроме сего неудобства, я должен буду везти с собой и на несколько дней фуража».
Это последнее обстоятельство представляло немаловажные затруднения, если сказать, что при тогдашнем времени года Михельсону приходилось пройти болотное пространство в 90 верст длиной. «От худой дороги, – доносил он[427], – почти вся моя артиллерия переломалась, а ныне, приближаясь к р. Сим, я имею новые остановки. Паромы хотя трудами высланной мной команды и сделаны, однако р. Сим разлилась столь широко, что две версты по той стороне вступили в лес, а в здешнюю сторону в одну версту». По произведенной рекогносцировке оказалось, что, не доходя перевоза и по ту сторону его, дорога столь дурна, что проехать конному невозможно. Для починки дороги были собраны окрестные крестьяне, но они на другой же день разбежались. Михельсон хотя и приказал собрать других, но, когда дорога будет исправлена, определить не мог. «Как скоро, – писал он князю Щербатову, – мне удастся из здешних болотных мест выбраться, то я надеюсь помощью Божией в непродолжительном времени исполнить повеление вашего сиятельства и в тамошних местах установить старую тишину».
Починив мосты и переправившись через реку Сим, подполковник Михельсон пришел 5 мая в селение Лемеши, где узнал, что Белобородов все еще стоит на Саткинском заводе, а Пугачев на Белорецком[428]. 6-го числа Михельсон подошел к Симскому заводу. Находившийся вблизи этого завода Салават с 500 башкирцами вышел навстречу, с намерением занять ущелья между горами и остановить движение отряда, но был отброшен авангардом и бежал к деревне Ераль (Юрал), назначенной местом сбора мятежников и находившейся в 16 верстах от завода. Михельсон занял Симский завод и, оставив в нем обоз, в ночь с 7 на 8 мая двинулся к селению Ераль (Юрал), где не нашел уже мятежников, и узнал от жителей, что они собрались в четырех верстах от деревни, на открытом поле, и там, в числе до 1500 человек, ожидают встречи. Двигаясь по указанному направлению, Михельсон скоро увидел неприятеля, расположившегося несколькими отдельными кучами, и приказал майорам Харину и Тютчеву атаковать их левый фланг, а сам направился против правого фланга, «Мы нашли, – доносил он[429], – такое сопротивление, какого не ожидали: злодеи, не уважая нашу атаку, прямо пошли нам навстречу; однако, помощью Божией, при немалом от них сопротивлении были обращены в бегство». Рассыпавшись по полю, они были преследованы на протяжении 7 верст; спасаясь от преследования, многие башкирцы в запальчивости заскакали в болота и там погибли. На месте сражения они оставили более 300 тел, 17 пленных и 8 пушек. В отряде Михельсона было 8 убитых нижних чинов и ранены 2 офицера и 17 нижних чинов.
Оставаясь на поле сражения, Михельсон не мог определить направление дальнейших действий, главным образом потому, что не знал в точности, где находится наибольшее сборище мятежников. По сведениям, Пугачев оставил Белорецкий завод и пошел к Магнитной крепости, Белобородов также ушел с Саткинского завода, но куда – неизвестно; в окрестностях Симского завода бродил старшина Аника с 500 человек башкирцев, шедший на помощь Салавату, но опоздавший. «Не рассеяв шайки Аники, – доносил Михельсон[430], – и не усмиря здешних башкир, коих может собраться тысячи с три, в здешних местах должен буду обращаться несколько дней, пока все усмирю».
Получая сведения, что мятежники группируются преимущественно у Катавского завода, Михельсон двинулся в этом направлении, захватил по дороге много пленных и атамана Сидора Башина. На всем пути следования селения были пусты и жители выведены в горы по приказанию Пугачева и по принуждению башкирцев, «которые хотели заводы жечь». Повесив в «страх другим» атамана Сидора Башина, Михельсон объявил полное прощение всем тем, которые вернутся в свои дома, и сам занял Усть-Катавский завод.
Объявление подействовало на население: многие старшины не только явились с повинной, но Мендей Уразметев и Ильсигай Болтугаков обещали прислать в отряд столько людей, сколько успеют набрать[431]. Михельсон привел всех явившихся к присяге, выдал некоторым охранные листы, а сам торопился выступить к Саткинскому заводу, так как получил верное известие, что Пугачев успел собрать толпу до 6 тысяч человек и захватил в свои руки Магнитную крепость.
Глава 12
Деятельность Пугачева после бегства в Башкирию. – Неизвестность, где он находится. – Волнения в Башкирии. – Появление Пугачева у Магнитной крепости и овладение ею. – Усиление мятежников. – Занятие ими Карагановой, Петропавловской, Степной и Троицкой крепостей. – Победа, одержанная Деколонгом у Троицкой крепости. – Приказ полковника Ступишина. – Энергическая деятельность Михельсона по преследованию Пугачева.
После неудачи под Сакмарским городком Пугачев с небольшим числом своих приближенных бежал в селение Ташлы, где и ночевал. Отсюда, по совету старшины Кинзи, самозванец отправился в Башкирию, собрал себе новую толпу и пришел на Вознесенский завод. Лишившись большей части своих сотрудников, составлявших так называемую «военную коллегию», он взял к себе в секретари казака Ивана Шундеева, а в повытчики Григория Туманова. Оба они сочинили от имени самозванца указы к башкирским старшинам и заводскому населению о наборе вооруженных людей и присылке их в стан государя. Указы были подписаны Иваном Твороговым и переведены на башкирский (татарский) язык Григорием Тумановым; на каждом из указов была приложена печать с плохим изображением мнимого императора Петра III и с его титулом[432].
С подобными же указами были разосланы гонцы с требованием, чтобы население в окрестностях Челябы и Чебаркуля готовило фураж и печеный хлеб для «персонального шествия его величества с армией»[433]. Все эти распоряжения принимались населением сочувственно, «и по тем указам, – показывал Творогов, – старшины и заводские приказчики давали людей охотно».