Александр Бибиков».
Получив сведения о возложении охраны Екатеринбургских заводов на Сибирские войска и генерала Деколонга, управлявший теми заводами полковник Бибиков обратился тогда же с просьбою к генералу Деколонгу о защите, «так как мятежники находятся уже всего в 100 верстах от Екатеринбурга и заняли Каслинский завод, где заводские жители оказали злодейской толпе полное доброжелательство»[78].
Ввиду данных поручений об охранении Екатеринбургских заводов и обращения полковника Бибикова об оказании помощи, генералом Деколонгом сделано было распоряжение, ордером данным генералу Скалону, о направлении 12 и 13 легких полевых команд в Челябинск, «с тем что когда эти команды прибудут в места, опасность имеющие, следовали бы с крайнею предосторожностью во всем воинском ополчении, имея всегда орудия и ружья заряженными и фитили зажженными, и чтобы всякий раз недреманным оком наблюдать каких-либо сопротивлений, которые всеми силами отвращать, а до удач не допущать»[79].
Также предлагалось генералу Скалону по прибытии в Петропавловскую крепость двух рекрутских рот из Тобольска командировать в Челябинск из Петропавловского батальона две роты при двух орудиях.
Находясь в ожидании прибытия полевых команд с Сибирской пограничной линии для усиления состава войск своего корпуса, генерал Деколонг, во время пребывания в Челябинске, принимал меры к увещанию бунтовавших башкир, почему вблизи расположенные от Челябинска инородческие волости им посылался преданный правительству и пользовавшийся среди инородцев особым уважением мулла Абдуль гафер Мансуров.
Однако обращение Мансурова к своим единоплеменникам осталось совершенно безуспешным, почему он доносил генералу Деколонгу, что все башкиры, к которым он обращался и которых старался увещевать, оказались рьяными приверженцами атамана Грязнова, и увещания его остались бесплодными.
Опасаясь влияния на инородческое население мулл, остававшихся в большинстве приверженцами правительства, а в особенности влияния Мансурова, Грязнов рассылал среди башкирского населения, а также среди мещеряков воззвание на татарском языке, отклоняя население от всякого согласия на изъявление покорности при увещаниях. Это воззвание, составленное как бы в ограждение интересов инородческого населения, указывавшее на необходимость решения вопроса собранием всего народа, на самом деле имело в виду обманною надеждою поддержать среди инородцев возникшую наклонность к мятежу.
Приводим текст этого воззвания, сохранившегося в современном переводе:
«По приказу третьего императора Петра Федоровича, полковника Грязнова, оставшимся для осады города Челябинска Исетской провинции всех родов народам!
Сего 1774 года генваря, от 11 и 13 чисел, подлинное увещание от прежней государыни императрицы Екатерины Алексеевны, – печатанный в Санктпетербурге при Сенате прошедшего 1773 года ноября 29 дня, манифест получили, в котором означено, что находящемуся под Оренбургом и называющему себя высоким именем Петром Третьим не верить, ибо он донской казак Емелян Пугачев, к коему по ложным его словам к нему не приставали бы и все бы верноподданные от него отставали, за что-де будут помилованы и в вину сочтено не будет. После же оного манифеста прислан от его превосходительства генерала-порутчика и кавалера Ивана Александровича Деколонга мулла Абдуль-гафер Мансуров для увещевания народа, которого мы выслушали, почему для совета послали мы ведомства Исетской провинции во все волости звать народ, больших и малых, для того, до собрания народа реченной провинции генерал-поручик имеет дать время. Какое же по собрании народа будет согласие, объявить не оставим. До того времени, не делая с обеих сторон вреда, воздержа народ, будем находиться в спокойствии. Находящихся у вас наших аманатов, также мурзу Иматбаева, для общего с нами совета и донесения о ваших увещаниях, отпустить к нам всех без остатку. Муллу Абдуль-гафера Мансурова вам возвратили. Генваря 19 дня 1774 года»[80].
Посланный генералом Деколонгом для увещания мещеряков ахун Абдула-Мурза Муслюмаев рапортом доносил, что Грязнов пять раз присылал к нему людей и два раза обращался письменно, требуя от него и его единоплеменников присоединения к своей толпе, угрожая в случае ослушания убийством, почему многие мещеряки предались самозванцу и никакие увещания не действуют.
Распространение области мятежа по направлению к екатеринбургским заводам, а также просьба о помощи, сделанная управителем тех заводов полковником Бибиковым, послужили поводом генералу Деколонгу, не дожидаясь соединения с его корпусом 12 и 13 полевых команд, задержанных в марше трудностями переходов, дать знать Исетскому воеводе Веревкину, «что, в рассуждение важных в Екатеринбурге обстоятельств, ему необходимо туда следовать, почему он туда и предпринимает движение с двумя легкими полевыми командами 10-ю и 11-ю, полевою артиллериею и Сибирскими казаками; для соблюдения же города Челябинска от злодейского нападения он полагает оставить 300 рекрут Тобольских, так как из находящегося в его команде корпуса военных команд уделить не можно».
Исетская провинциальная канцелярия, только недавно испытавшая ужасы бунта, при беспомощности города, оставаясь в невозможности защищаться от злодейской толпы, просила разрешения следовать также за выступающим отрядом войск: «Мы с рекрутами трехстами человек и с малым числом граждан провинциального города Челябинска, писала канцелярия, не только от злодейского нападения, но и от самых находящихся теперь здесь внутри города врагов казаков и всех крестьян удержать и все Высочайшего Ея Императорского Величества интересы соблюсти одних суток совершенно и по присяжной нашей должности утверждаем не в силах и не можем, а останемся только со всеми верноподанными на известную верную и неповинную всем оным злодеям жертву и всеконечное истребление. Того ради всенижайше и всепокорнейше просим, дабы всем нам верноподданным и беспорочно служащим рабам показать вашего высокопревосходительства милосердие за нашими важными и известными изнеможениями и резонами, благоволите взять нас со всеми канцелярскими служителями и нужными Ея Императорского величества делами и денежною казною и верными гражданами с собою в Екатеринбург»[81].
Удаление Сибирских войск с Оренбургской линии в глубь Исетской провинции не могло остаться без влияния на положение малозащищенных крепостей этой линии, окруженных злодейскими толпами, почему уже в средине января 1774 года Верхнеяицкий комендант полковник Ступишин доносил генералу Деколонгу, что «бунтовщики, заняв Белорецкий завод, намереваются сделать нападение на здешнюю крепость, с тем, чтобы ее совсем разорить, имея разного калибра пушек до 30; но дабы находящийся здесь разного звания народ не пришел в колебание, то сего же числа все, как воинские, так и прочие чины, к подтвердительной присяге при молебственном пении и прочтении манифеста приведены»[82].
Также постоянно подвергались нападению небольших отдельных шаек бунтовщиков все крепости, расположенные по линии от Верхнеяицка до Орска, причем находившиеся в этих крепостях на службе в гарнизонных войсках польские конфедераты настойчивее, чем прежде, выражали свое недовольство против насильственного их задержания, жалуясь на плохое довольствие в гарнизонных частях.
В Таналыцкой крепости, как доносил комендант подполковник фон Рас, польские конфедераты, в числе 22 человек, заявили, что они более служить не желают ввиду последовавшего Высочайшего манифеста о возвращении конфедератов на родину, не применяемого к ним лишь по распоряжению местной власти по случаю мятежа и необходимости усиленной обороны[83]. В Кизильской крепости, по донесению и. д. коменданта секунд-майора Демидова, из состава Кизильского батальона десять солдат конфедератов, при одном унтер-офицере, 8 января, с ружьями, патронами и с полной амуницией бежали в кочевья бунтовщиков башкир[84]. Одновременно было получено уведомление и из Саткинского завода, что заводские крестьяне предались самозванцу, причем эта измена заводского населения произошла при нижеследующих обстоятельствах: измученное набегами башкирского населения и не имея защиты от войск, расположенных в провинции, заводское население обратилось к атаману мятежнической толпы Юлаю с просьбою, выраженною в покорнейшем рапорте:
«Почтенному господину Юлаю
Саткинского Лариона Ивановича Лугинина завода всего крестьянского общества.
Покорнейший рапорт.
Как не безызвестно Саткинскому заводу, что соседственные заводы и протчих обществ башкирския жительства его величеству третьему императору Петру Феодоровичу приклонились и имеют охранные от его величества указы, а на Саткинский завод указа в присылке не имеется, а произносится слух, что в не имеющих местах указов, в том числе и на Саткинский завод, будет от его величества военная команда.
Саткинский завод, не желая напрасного кровопролития и крайнего разорения, посылает к вам, господину старшине, от общества всего выборных людей: Егора Жуланова, Марка Поспелова, Федора Турсухова, Ивана Пономарева, Ивана Жилина, Ивана Южакова. Сие объясняет, что Саткинские жители против его величества усердственное повиновение приносят и только при том заводе производится осторожность не против его величества, но от набегу озорнических из башкирцев воровских партий, которые заводских жителей, выезжающих за сеном, уже много покололи безвинно и лошадей отогнали и теперь за сеном и протчими потребностями выезжать с завода не дают возможности. Того ради вас, почтенно, от его величества господина старшину Юлая с покорностию просим, посланных от всего общества мирского людей до его величества допустить и до возврату тех посланных на Саткинский завод военной команды не посылать, напрасного кровопролития не производить и милостиво Саткинский завод от разъезжающих грабителей, воровских партий, защитить. О чем сию покорную нашу просьбу за священниковыми руками и назначаем».