Во время последовавшего предложения графа Панина генерал Фрейман с большею частью войск своего отряда уже находился в окрестностях Оренбурга, на Верхнеяицкой же линии и в Исетской провинции оставался лишь отряд Тимашева с двумя неполными легкими полевыми командами 23 и 25, в количестве 543 человек, расположенными там распоряжением самого генерала Фреймана.
Несмотря на обстоятельства, указывавшие возможность движения самозванца при его бегстве в Башкирию, генерал Деколонг с корпусом Сибирских войск, находился в совершенном бездействии, поручая лишь незначительные рекогносцировки отдельным отрядам по мере получения сведений о брожении среди заводского населения.
Еще до получения сведений о победах Михельсона Деколонг, сдав командование Сибирскими войсками, действовавшими против самозванца, генералу Скалону, отправился в Омскую крепость с одною легкою полевою командою, куда и прибыл 2 октября, дав об этом знать подчиненным ему начальникам отдельных частей, а также Иркутскому губернатору Брилю и начальнику Колывано-Воскресенских заводов Иерману:
«По установлении в Оренбургской губернии, в Исетской провинции и Екатеринбургской ведомстве, то ж частью и Сибирской губернии Ялуторовском дистрикте, жителей от известного возмущения в должную тишину, кроме башкирцев, из коих, однако ж, некоторое число с повиновением пришли, в тамошнем краю не такая опасность, какова прежде осталась. А как на Сибирской линии час от часу, по доходящим ко мне рапортам, от киргиз-кайсак великие опасности приходят по намерениям к нападению на наши крепости, а в самом деле через прорывы внутрь, разорение деревень, увоз и убийство многих людей, сколько по тому, а более, что по отбытии моем до ныне многие важные по повелениям вышних правительств дела остаются нерешенными, которые без меня решить никто не может, – препоруча бывшие при мне там войска во управление господину генерал-майору и кавалеру Скалону, я по-прежнему к командованию здешними линиями в Омскую крепость вчерашнего числа прибыл»[177].
Насколько неосновательна была ссылка, деланная генералом Деколонгом на опасности, угрожавшие будто бы Сибирской линии со стороны киргиз, вынуждавшие сдать его команду над войсками, действовавшими против самозванца, генералу Скалону, то доказывается как поступавшими в то время к пограничным начальникам мирными и преданными заявлениями со стороны киргиз, так и отсутствием усиленного производства баранты и вообще набегов кочевников на русские оседлые поселения.
Одновременно с извещением графа Панина получено было Денисом Ивановичем Чичериным в Тобольске уведомление от П.С. Потемкина о положении дел по поимке самозванца:
«Я должен вашему превосходительству донести, – писал Потемкин, – что преследуют Пугачева триста Яицких казаков с верным старшиной Бородиным и тысяча Донских, а за ними с достаточным деташементом секунд-майор граф Меллин, наконец господин Михельсон отправился из Царицына. В здешней же стороне, как скоро известился о сем обороте господин генерал-майор кн. Голицын, то немедленно с деташементом своим взял марш к Иргизу, дабы там злодея встретить, а я в подкрепление послал на Самарскую линию достаточный деташемент под командою полковника Якубовича и жду с нетерпением от первого известия, считая его близ злодея.
По сему распоряжению можно иметь твердую надежду, что злодей не возможет внутрь земли ворваться, равным образом не может он сыскать убежище и на Яике, потому что все тамошние казаки клятвенно обещались не дать ему войска и пути, а у Оренбурга господин генерал-майор Фрейман находится, и потому заключаю я: что если не удастся ему тайным образом внедриться в Башкирию, то статься может, что не вознамерится ли он укрываться в киргизской степи, так как есть показания от вышедших из плена, что киргизы ему доброхотствуют, которых наглость и набеги по линии доныне еще несовершенно пресеклись. И для того за нужное поставил вашему превосходительству о сих обстоятельствах сообщить, дабы благоволили со стороны вашей принять нужные меры предосторожности, чтобы злодей не мог близ пределов вверенной вам губернии оказаться, если бы сверх чаяния, степью туда пробираться он начал.
Впрочем, дела здешнего края час от часу в лучшее состояние приходят: сколь ни мало осталось на здешнем берегу реки Волги в команде моей войск, но утушается ими не только здешних мест возмущение, да и за Волгою; все ближайшие провинции, как-то Симбирская, Пензенская, Саранская и Алатырская успокаиваются.
Башкирия также утихает, и старшины не перестают являться с повиновением. Вступление же стекающихся сюда войск и команд господина генерала графа Панина ускорит восстановление совершенно тишины и спокойствия всего здешнего края, несказанные бедствия претерпевшего»[178].
При этом уведомлении Потемкин собственноручно делал добавление: «Сей самый час получил я приятнейшее известие, что известный государственный бунтовщик Емелька Пугачев пойман при речке Усихе и поведен в Яицкой городок. Толь приятную ведомость сообщая вашему превосходительству, льщу себя, что повсюду прежнее спокойствие восстановится».
Известие о поимке Пугачева подтверждено было и прибывшим в Тобольск из Москвы курьером, сообщившим также, что Ея Императорское Величество изволит прибыть в Москву в январе (1775 г.); к пребыванию Ея Величества очищается дом на Пречистенке князя Михаила Михайловича Голицына[179].
Получение известия о поимке самозванца застало Д.И. Чичерина озабоченным подавлением нового волнения среди конфедератов в Тобольске. По этому поводу Чичерин сообщал Деколонгу: «В Тобольске открылось подозрение за находящимися в военной службе конфедератами и по захвачению нашли подлинно умышление оных к измене. По произведенному тотчас следствию явилось, что все они генерально, сколько их в Тобольске в разных командах ни есть, имели общий заговор, брося ружья и сняв амуницию, отказаться от повиновения и службы Ея Императорскому Величеству; почему все числом до 400 человек в тот же момент арестованы и первым зачинщикам сего умысла подлежащее наказание учинено будет. Прочих всех по причине, что у меня военных людей числом столько нет, сколько сих изменников, определил я, разбив на части, разослать в разные Сибирской губернии отдаленные места»[180].
Дальнейшее следствие обнаружило, что в заговоре участвовали вместе с конфедератами, находившимися в Тобольском батальоне, конфедераты, размещенные по войскам Сибирской линии. В числе главных зачинщиков заговора был Савелий Козицкий, служивший нижним чином в Омском батальоне[181].
Хотя результаты следствия показали, что настоящий заговор конфедератов ничего не имел общего с мятежными замыслами приверженцев самозванца, а вызван был исключительно плохим содержанием нижних чинов в командах и грубым отношением начальников команд с подведомственными им нижними чинами, тем не менее генералом Деколонгом предложено было всем начальникам военных частей, расположенных по Сибирской пограничной линии, в которых находились польские конфедераты, «по причине открывшегося в г. Тобольске от находящихся в военной службе конфедератов формального бунта иметь неослабное примечание над состоящими в здешних местах конфедератами, отобрав от них ружья и патроны».
Приказание генерала Деколонга приведено было немедленно в исполнение во всех командах, расположенных по пограничной Сибирской линии, встретив лишь протест со стороны начальника 13-й легкой полевой команды премьер-майора Эртмана, донесшего, что находящиеся в его команде конфедераты, в числе 21 человека, с успехом участвовали в подавлении мятежа при действиях команды в пределах Ялуторовского дистрикта, оказав особое усердие, а потому он считает несправедливым налагать на них какое-либо позорное наказание. Протест этот был уважен, и генералом Деколонгом разрешено было конфедератам 13-й легкой полевой команды сохранить оружие и патроны[182].
Уведомление сибирских деятелей генерала Деколонга и Д.И. Чичерина о поимке самозванца последовало со стороны главнокомандующего графа П.И. Панина всего во второй половине октября месяца. Препровождая к распубликованию 10 печатных экземпляров извещения о поимке самозванца, граф Панин писал генералу Деколонгу: «Ваше превосходительство, надеюсь, уже известны, а если нет, то полученные десять экземпляров к распубликованию известят вас, что злодей и самозванец Пугачев здесь в оковах готовится к заслуженной им казни, и потому еще присовокупляю, что все внутри России возмущенные от него шайки не только совсем низложены, но и вся пригородная чернь в прежнее повиновение приведена, почему и остается только вверенному вам оружию низложить бунт и возмущение киргиз-кайсак и башкирцев, не допустя, если, паче чаяния, и от природной российской черни могло возникнуть еще какое возмущение в крае вашем, что от моего надзирания еще отдалено, к которому поспешить хотя я и напрягаю все силы, но изнурившиеся здешние войска, с наступившею теперь весьма тягостною распутицею, не могут мне оного на некоторое время еще дозволить. Для того вышепрописанные оставшиеся еще предметы, порученные бдению войск вам вверенных, в краю вашем теперь и остаются, единственно на собственном вашего превосходительства ответе, усердии и верности к Ея Императорскому Величеству».
Это уведомление получено было генералом Деколонгом в Омской крепости 15 ноября. В то же время уведомлен был и Денис Иванович Чичерин, которому граф Панин посылал и портрет самозванца.
«Его сиятельство граф Петр Иванович Панин, – сообщал Чичерин Деколонгу, – изволил уведомить, что Пугачев под крепким конвоем ведется в Москву, и рожу его ко мне прислал, которую, скопировав, вашему превосходительству посылаю. Вчера получил я от приятеля две семги, из которых вашему превосходительству одну при сем посылаю, зная, что у вас ее нет»