– А учителя что? Классная и директриса?
– Ну, Тамара сразу на ее сторону встала, стерва: «какой ужас», «бедная девочка», «психологическая травма», «насилие» и полный воз этой хренотени. А директрису уважаю. Она быстро просекла, что да как. Пыталась помочь мне. В суд ходила. Говорила, что Наде мозгоправ нужен. Да какой там уже психолог! Поздняк метаться. Если бы у меня других приводов не было, может, и проканало бы, но все до кучи приплели: и драки, и кражу жвачки, и порчу школьного имущества…
– Значит, Ольга Викторовна Надю не любила?
– Какое любила? Ее из-за той истории из школы поперли. Кажется. Но это не точно.
– А ты случайно ничего не знаешь про дом престарелых «Пуговицы»?
– Что? – Антон нахмурился. – Почему я должен про это знать?
– Ну, мало ли, вдруг кто-то упоминал.
– Нет, не знаю. Все! Перекур окончен. – Пульнув щелчком окурок с балкона, он ушел.
– Довольна? – в голосе Бэзила прозвучала издевка. – Узнала все, что хотела?
– Не все, но кое-что.
Мы смотрели друг на друга так, будто что-то осталось недосказанным. Не знаю, о чем думал в тот момент Бэзил, но я свои мысли озвучила прямо:
– Слушай, Бэзил, так ты меня все-таки любишь?
– Понятное дело, люблю, – отозвался он с подозрением. – Что-то не так?
– Нет, не любишь. По-настоящему не любишь. Ты не думай, это не претензия. Просто факт. Я знаю, что не любишь так, как любят кого-то близкого и дорогого. Не любишь, и это даже хорошо, потому что я тебя тоже так не люблю.
– Ты чего? – Его скепсис сменился удивлением.
– Просто не хочу больше делать вид, что мы вместе, потому что это глупый фарс и показуха.
– Ну, хватит уже! – Он дружески обхватил меня за плечи и потряс. – Я же принес тебе деньги, договорился с Антоном, а то, что тема Нади меня достала, так это не обсуждается.
– Я не могу играть в то, что я с тобой, если на самом деле не с тобой.
– А… Все ясно. – Он отпустил меня и отвернулся к раскрытому окну. – Решила кинуть меня ради Надиного питомца.
– Мы с тобой не встречаемся, Вася, поэтому и кинуть я тебя не могу.
– Это неважно.
– Ты ничего не слышал из того, что я говорила.
– Я все слышал, но ничего, блин, не понял.
– В этом-то и вся проблема.
– Микки, – он посмотрел исподлобья, – тебе стоит хорошенько подумать, кого ты выбираешь…
– Почему обязательно нужно выбирать? – Старый триггер вспыхнул красной сигнальной лампочкой. – Почему я все время должна выбирать? Да, мне нравится Томаш, да, у нас отношения, но и ты мой друг. Я не хочу ссориться ни с кем из вас. Почему так нельзя, а? Почему человек не может просто жить и радоваться? Почему ему постоянно нужно ставить подножки, как будто у него и так все зашибись как хорошо?!
Психанув, я попрощалась с родными Бэзила и ушла. Успела дойти почти до дома, когда от него пришло сообщение: «Потому что в жизни всегда приходится выбирать».
Бэзил никогда не мог видеть дальше очевидного.
«Привет, – тут же на ходу я набрала сообщение Лизе. – Что делаешь?» – «Ничего». – «Ты в ТЦ?» – «Где же еще мне быть?» – «Хочешь, приходи ко мне. У меня дед в больнице. Можно с ночевкой». – «Серьезно? А что случилось?» – «Ничего не случилось. Просто помириться хочу».
Лиза примчалась ко мне через двадцать минут после нашей переписки. Влетела в квартиру и сразу бросилась на шею.
– Я очень по тебе скучала.
– Я тоже, – призналась я.
Она притащила с собой большую картошку фри и коробку наггетсов. Мы устроились в комнате на диване, и я ей сразу все выложила: и про дом престарелых, и про Антона, и про Бэзила, и про Томаша. Лиза слушала, удивленно хлопая глазами, и молчала, поедая картошку. Когда я наконец закончила, она поинтересовалась:
– А ты не спрашивала его про нее?
– Томаша про Надю? – догадалась я. – Не хочу и боюсь. А вдруг узнаю то, что мне не понравится?
– Плохое нужно узнавать сразу, – рассудительно сказала она. – Я бы на твоем месте не верила Томашу и ничего лишнего не рассказывала. Ты извини, но вообще очень странно, что он вдруг так резко с тобой замутил. Не было ничего, не было, и тут – бац! Может, ему просто от тебя что-то нужно?
– Я удалила запись при нем.
– И ее нигде не осталось?
– Только у тебя.
– Видишь, у него нет гарантий, что ее не существует, значит, лучше держать тебя поблизости, под наблюдением.
– Да нет, Томаш не такой. Это он со стороны мутный, а узнаешь ближе – совсем другой человек.
– Ну-ну! На это и расчет. Я знаю таких, как Серж, который перед матерью на задних лапках пляшет, а за ее спиной при первой же возможности меня зажимает, и она всему верит, что он плетет. Всему! Знаю, что тебе неприятно это слышать, но осторожность никогда не помешает. И Бэзилу тоже не верь. Он дружит до тех пор, пока ему выгодно, какими бы лозунгами он ни прикрывался. И вообще, я на твоем месте поговорила бы с девочкой.
– С Дашей? Думаешь, он рассказывал ей про Надю?
– Думаю, что дети разнюхивают гораздо больше, чем им нужно знать. А если она на самом деле такая, как ты рассказываешь, то ей наверняка захочется с тобой этим поделиться. Главное, чтобы брата рядом не было.
Хитрить Лиза умела. Я до такого не додумалась.
– Спасибо за совет. Я попробую.
– А ты можешь для меня тоже кое-что сделать? – Она оживленно заерзала.
– Выкладывай.
– Можешь написать этому Леше, а то я сама не могу?
– Леше? – Я сначала не поняла, о ком речь. – Твоему блогеру? А как же Фил?
– Ты так говоришь, будто он уже согласился и у меня есть выбор, – смущенно хихикнула Лиза.
– Что написать?
– Да что угодно. Просто чтобы познакомиться.
– Давай телефон.
Следующие два часа мы разглядывали фотки Леши и придумывали, что написать. Выглядел он до отвращения симпатичным и счастливым. Как будто вся его жизнь – молодежный сериал с кучей друзей, девчонок, вечеринок, домашней «эстетикой» в духе Фила, солнечным летним расслабоном, дуракавалянием и захватывающими дух урбанистическими видами, словно мы живем не в одной и той же московской серости, а в совершенно разных городах или, может, даже на разных планетах. В какой-то мере я Лизу понимала: со дна нашего тэцэшного однообразия это выглядело жутко соблазнительно.
Помнится, был такой старый-престарый музыкальный клип, где девушка сидит в кафе и смотрит комиксы, а потом вдруг эти комиксы оживают и парень, главный герой, забирает ее в свой нарисованный мир. Я тоже очень хотела, чтобы за мной пришел нарисованный парень и забрал отсюда.
Лиза жутко нервничала и после того, как я все же отправила довольно невнятное сообщение о том, что мне, а точнее Лизе, нравится его страничка, потребовала его удалить, потом попросила восстановить, после чего еще раза три мы удаляли и восстанавливали сообщение, меняя местами слова и дописывая или убирая превосходные степени. Столь увлекательное занятие прервал звонок в домофон. Из трубки послышался плохо различимый приглушенный голос: «Доставка пиццы», и я предположила, что это Бэзил решил помириться.
Однако стоило открыть дверь, как оказавшийся за ней в форменной одежде доставщика Томаш сбросил красный короб-переноску и попер вперед. Схватил, обнял, не давая возразить, захлопнул ногой дверь, скинул на ходу кроссовки и, целуя, понес в комнату. Я лишь размахивала руками, пыталась не задохнуться из-за сбивающегося дыхания. Прошло, наверное, около минуты, прежде чем Лиза, восхищенно выдав: «Ничего себе», прервала эту бурную сцену. Томаш вздрогнул и, отпустив меня, оглянулся.
– Привет!
В ту же секунду лицо его сделалось по-школьному невозмутимым.
– Извини, – сказала Лиза, – я пришла первая и сегодня уходить не собираюсь.
Томаш взъерошил мокрые волосы и посмотрел на меня.
– Мне уйти?
Мы с Лизой переглянулись.
– Так и быть, – опередила меня Лиза, – можешь остаться.
– На самом деле у меня есть минут десять, – объяснил он, по-прежнему обращаясь ко мне, – я по дороге заскочил. Доставка в ваш дом, только в другом подъезде, летел как ненормальный, чтобы успеть к тебе.
– Чаю налить? – предложила я.
– Не нужно.
Было видно, что Лизино присутствие его напрягает.
– Удивительно видеть тебя не в школе, – сказала она. – Как будто даже живой.
– Ты спрашивала про Надю. – Он проигнорировал ее колкость. – Она работала в том доме престарелых, потому что там жила ее мама. Проводила лечебную гимнастику и физкультуру, чтобы оплачивать ее лечение и проживание.
– Мама? – От удивления я опустилась на край дивана. – У Нади же никого не было.
– Считай, что не было. Ее мама мало что понимает из того, что творится во внешнем мире. Она и Надю-то почти не узнавала.
– Вы очень близко общались с Надей, да? – с недвусмысленной улыбочкой влезла Лиза.
– Нормально общались, – соизволил ответить ей Томаш.
– Ты ее любил?
Обрадованная нашим с ней примирением, Лиза пребывала в игривом настроении. Я метнула в нее строгий взгляд, но она пропустила его мимо.
– Нет, – сухо ответил Томаш. – Что-то еще?
– Значит, у вас с ней все просто так, без любви было?
Слава вопросительно посмотрел на меня. В надежде на его ответ я замешкалась. Однако Лиза дожидаться его не стала.
– Ты извини. Просто мы с Микки уже много лет дружим, и тут ты такой на белом коне и с темным прошлым за спиной. Если честно, я за нее опасаюсь.
– Я не знаю, что сказать. – Глядя ей прямо в глаза, Томаш пожал плечами. – Только то, что, если бы ты была такой подругой, как рассказываешь, помогла бы ей здесь убраться, а не валялась на диване.
Проводив Славу, я вернулась в комнату, намереваясь немедленно ее выставить. Но Лиза, не давая мне раскрыть рта, тут же притянула меня к себе и, крепко стиснув, быстро и взволнованно заговорила:
– Видишь, он совершенно точно что-то скрывает, но глаза горят. Может, и правда влюблен? Влетел прям как ураган. Смерч. Цунами…
– Зачем ты себя так вела? – Я с усилием расцепила ее руки на своей шее. – Мы же только помирились.