И еще помню, как купаемся в море. Папа то и дело вылавливает меня и кидает в воду. Снова и снова. Я отлично плаваю и представляю себя рыбой, выскользнувшей из сетей рыбака. И когда он в очередной раз подхватывает меня, откуда ни возьмись появляется мама и обнимает его так, что я оказываюсь зажата между ними. Я громко верещу и жадно глотаю воздух, как это делала бы оказавшаяся на воздухе рыба. Родители смеются, а я верещу и бьюсь еще сильнее. Я чувствую огромную радость и думаю, что смех – это самое лучшее, что может происходить с человеком. А потом папа поднимает нас с мамой вместе и бросает, но падаем мы все втроем, и от этого еще смешнее. Я смеюсь так, что начинаю икать. Мы смеемся, смеемся и никак не можем остановиться. Я уж и забыла, что раньше так много смеялась.
– Эй, Микки. – Даша потрясла меня за плечо. – Ты чего?
– Все хорошо. – Я вскочила на ноги, отвернулась и быстро вытерла лицо ладонями.
– Ты плачешь?
– Это от простуды. Глаза иногда слезятся. Сейчас умоюсь, и все пройдет.
Я направилась в ванную. Даша за мной.
– А хочешь скажу кое-что и ты сразу перестанешь плакать?
– Ну.
– Слава, между прочим, тебя давно любит.
– Что значит давно? – Я остановилась перед дверью в ванную.
– Ну, как мы сюда переехали. Почти сразу.
– С чего ты взяла?
– Я по нему всегда все вижу. Но на самом деле я нашла у него твои фотки в телефоне.
– Неожиданно.
– Почему? Ты же очень красивая и крутая.
– Это было незаметно.
– Конечно, незаметно. Слава очень хорошо умеет делать вид, что ему все равно. Ну… и Наде это сильно не нравилось, она ругалась.
– Наде? – Я развернулась к ней. – Ты знала про Надежду Эдуардовну? Что они с Томашем… В смысле, со Славой дружили?
Даша сдавленно захихикала:
– Как же я могла не знать? Это ведь Надя привезла нас сюда. Она даже удочерить меня хотела.
Я остолбенела, совершенно позабыв, что собиралась умыться.
– В таком случае ты, наверное, очень расстроена, что с ней так получилось?
Девочка пожала плечами.
– Этого я тебе не скажу. Пока что. – Она задумалась. – Слава с ней часто ссорился и был рад, когда она вдруг исчезла.
– Был рад? – переспросила я как тормоз.
– Ну, понимаешь, Надя часто, когда злилась, грозила, что она нас бросит и мы должны будем выкарабкиваться сами. Я-то знала, что не бросит, а вот Слава иногда говорил, что будет счастлив, если она это сделает. Так что, когда она исчезла, мы решили, что она просто хочет его наказать. Она и до этого так делала. Пропадала на пару недель. Потом возвращалась и радовалась тому, что мы соскучились.
– За что наказать?
– За тебя же, – произнесла Даша с укором, удивляясь моей непонятливости, – я ведь говорила. Слава тебя давно любил, а Наде это не нравилось. А ты его любишь?
Мы по-прежнему стояли перед ванной, и я пребывала в полном смятении. Но тут послышался звон ключей и звук отпираемой двери. Даша заговорщицки приложила палец к губам:
– Я ничего ему не расскажу. И ты не рассказывай.
Меня уже давно так не лихорадило. В голове перепутывались клубки мыслей, а в сердце вонзались булавки. Получалось, любовь со Славой завязалась у Нади гораздо раньше, чем он появился у нас. Осознание этого убивало. Даже то, что, по словам Даши, Томаш ссорился с физручкой из-за меня, ничего не меняло. Я решила, что должна поговорить с ним начистоту. Прямо сказать, что все знаю, и уйти, чтобы больше эти отношения ни во что не вылились. Какое-то время я пыталась сделать вид, что все в порядке, но Слава тут же заметил, что я на взводе, и, отправив Дашу играть, затащил меня на кухню.
– Что-то не так?
– Есть кое-что.
– Рассказывай.
Опасаясь расплакаться, глядя ему в глаза, я взяла дощечку и попыталась нарезать хлеб.
– Ты не говорил, что вы с Надей были так давно знакомы. – Потребовалось усилие, чтобы голос не дрожал.
– А зачем мне это говорить? – Он стоял за спиной.
– Чтобы было честно.
Я давила ножом на хлеб, но он не резался.
– Не вижу ничего нечестного в том, чтобы не афишировать это. – Томаш отнял у меня нож и, перевернув другой стороной, снова вложил в руку. – Так удобнее.
Но я застыла с этим ножом, решаясь сказать то, что собиралась.
– Если это так, я не могу встречаться с тобой.
– Почему это?
– Не знаю. Потому что. Это неприятно и обидно.
– Ты так говоришь, как будто Надя была моей женой, а я это скрыл.
– Получается так.
– Ничего не так! – Он с силой повернул меня к себе. – Надя помогала нам, вот и все.
– Если бы я не видела вас с ней в ТЦ, я бы, может, и поверила.
Томаш опустил глаза в вырез моей футболки:
– Что тебе еще Дашка разболтала?
– Даша тут ни при чем. Я сама все выяснила. Моя бабка поселилась в «Пуговицах» и все узнала. Мы с Лизой вчера там были. Разговаривали с Надиной мамой. – Я сказала это наобум, но по тому, как изменилось его лицо, стало ясно, что я попала точно в цель.
– Что все?
– Все-все, – отрезала я, – я-то думала, что в этот раз у нас с тобой по-честному. Но ты такой… такой подлый обманщик, что мне теперь ужасно стыдно перед ребятами. Они меня предупреждали, а я не хотела им верить.
Выхватив нож из моей руки, он со злостью швырнул его в раковину.
– Что ты узнала? Что? Что в этом такого, что делает меня подлым?
– Даже обсуждать не хочу.
– Что? – Он отступил назад. – Что я угодил в ловушку, из которой не было и нет выхода? Что каждый день живу в страхе, что вот-вот это вскроется? Что я уже два года с утра до вечера делаю что угодно, лишь бы сохранить все как есть? Вот что из этого делает меня подлым по отношению к тебе?
Его яростная убедительность и напор пошатнули мою решимость.
– У меня такое чувство, что ты мне просто морочишь голову, как в первый раз, когда сначала влюбил в себя, а потом сделал вид, что ничего не было.
– Я ступил! – Он расстроенно покачал головой. – Рассказал о тебе Наде. Не знал, что она так отреагирует.
– Как так?
– Взбесится и устроит скандал. Я тогда и не думал, что это ее волнует. До того момента Надя была для нас единственным помощником и союзником. Но она потребовала прекратить наше с тобой общение.
– И ты ее послушал? – Во мне смешались обида, злость, негодование. – Какой примерный мальчик.
Я сделала шаг к выходу, но Слава оказался возле двери быстрее и припер ее спиной.
– У меня не было выхода, поэтому я слился. А чуть позже Надя нашла твои фотки в моем телефоне, психанула и исчезла. Больше недели не появлялась, даже не писала. А после заявилась как ни в чем не бывало и сообщила, что теперь будет работать в школе и присматривать за мной.
– А что бы произошло, если бы ты ее не послушал?
– Ну… Сначала она угрожала, что бросит нас, а когда поняла, что мы и без нее нормально справляемся, пообещала позвонить Дашиному отцу и рассказать, где нас искать. На какое-то время ей это помогло. Только когда она поняла, что может заставить меня удалить фотки, но не мысли, стала беситься и злиться уже на тебя.
– На меня? За что? Я же ничего не делала. Я, наоборот, избегала тебя.
– Тебе необязательно было что-то делать. Ты мне просто нравилась, а с этим ничего не поделаешь.
В его твердом взгляде читалось упорство.
– Зачем же Надя привела тебя на репетицию?
– Ну… – Он поморщился. – Это ее уже несло. Хотела посмотреть на мою реакцию. На нас с тобой. Провоцировала. Посмотрела и после первого же вечера передумала. Рыдала. Притворялась несчастной и оскорбленной. Но, знаешь, я тоже не мебель, чтобы меня ставить или убирать, когда вздумается, и ей пришлось пожинать плоды своих же загонов. Я, конечно, тоже потом пожалел, что так заупрямился, это могло закончиться чем угодно. Я не должен был так рисковать, но у каждого человека есть предел терпению, и у меня тоже.
– Чем же ты так сильно рисковал? – Я уже была не уверена, что готова немедленно уйти.
– Тобой.
– Шутишь?
Томаш шагнул ко мне, обнял и прижал мою голову к своему плечу.
– Я не хочу об этом говорить. Давай не будем!
– Нет, будем! – Я вырвалась. – Сейчас же рассказывай.
– Надя грозилась сделать тебе что-то плохое. И она была на это вполне способна.
– И что же она собиралась сделать? Говори прямо. Побить меня? Наставить двоек? Похоронить под матами?
Томаш замялся:
– Облить кислотой.
– Что? – Я пораженно выдохнула.
– Она даже химию какую-то купила и показала мне, чтобы доказать серьезность своих намерений.
– Поразительно. Но почему я ничего не замечала?
– Может, потому, что тебе не было никакого дела до нас? До меня…
– Было. – Я пыталась осмыслить его слова.
В коридоре послышался топот. Дверь приоткрылась.
– Вы целуетесь? – спросила Даша, заглянув в образовавшуюся щель.
– Нет, – ответили мы в один голос.
– Тогда целуйтесь, – велела она и снова убежала.
Я отошла к окну и около минуты смотрела в вечернюю темноту. Томаш ждал.
– Хорошо, – наконец решила я. – Давай ты мне честно расскажешь абсолютно все, а потом вместе подумаем, что делать дальше.
Глава 17
С Надей Томаши познакомились четыре года назад в «Пуговицах» благодаря девяностолетнему отчиму их матери. Дед твердил, что ослеплен Надиной красотой и собирается на ней жениться. Та же шутливо откликалась на его забавные ухаживания, чем сразу заслужила симпатию всей семьи Томаш.
Марина, мама Славы, была увлекающейся, эмоциональной женщиной, легко заводящей дружбу с каждым, кто попадал в круг ее внимания, поэтому она немедленно сошлась и с Надей. Рассказала, что она художница, что по молодости объехала полмира, что не ест мяса, верит в Будду, реинкарнацию, занимается йогой и сбежала от мужа. Последний факт Надю очень заинтересовал, и в дальнейшем она глубоко прониклась историей Марины о том, как ей три года пришлось жить «под колпаком» тирана и самодура – Дашиного отца, которого она встретила на выставке одной из подруг. Ему перевалило за пятьдесят, но он был богат, образован и красноречив, а его интерес к искусству и регулярная благотворительность сразу же подкупили женщину. Они встречались около года, а потом Марина забеременела, и Марк, пообещав золотые горы, потребовал, чтобы она оставила ребенка.