Я раздраженно ткнула на неочищенную корзину, и, к моему несказанному удивлению, передо мной раскрылся список удаленных фотографий – штук тридцать или сорок. На них Надя в разные периоды жизни. Начиная от детских с матерью, отцом и братом и заканчивая относительно недавними со всем семейством Томашей. Марина – мать Славы – красивая эффектная женщина с роскошными черными вьющимися волосами и прекрасной фигурой. Рядом с ней Надя заметно терялась, да и цвет волос у нее был совсем не тот, с которым она пришла к нам в школу. По всей вероятности, Надя превратилась в брюнетку, подражая Марине. Славе на фото было лет шестнадцать, и он уже тогда выглядел очень привлекательно: неудивительно, что Надя, обитая в пенсионерском царстве, разглядела в нем будущего мужчину. Все фотографии, что старые, что двух-трехлетней давности были обычные, бытовые – с каких-нибудь праздников или прогулок, но стоило пересмотреть их еще раз в спокойной обстановке. Я начала переснимать фотографии с экрана на телефон, однако закончить не успела, потому что, как в тот самый первый раз, когда мы сюда приходили, зазвонил городской телефон, и от неожиданности я машинально захлопнула крышку ноута. Нужно было уходить. Я осмотрелась, проверяя, не осталось ли после меня каких-либо следов и все ли лежит на прежних местах. Телефон продолжал звонить. Трезвонил требовательно и настойчиво. Не выдержав, я сняла трубку.
– Добрый день, – произнес старческий дребезжащий голос, – будьте любезны, пригласите к телефону Надежду.
– Ее нет, – сдавленно пролепетала я.
– Благодарю. – В трубке послышались короткие гудки, но едва я успела положить ее, как запиликал мой телефон – неизвестный номер.
– Алло!
– Добрый день!
Ноги подогнулись, я оперлась о стену – голос был тот же самый.
– Могу я поговорить с Марией?
– Это я.
– Мария, здравствуйте! Это дядя Толя, вы меня помните? Вы посещали «Пуговицы» на прошлой неделе.
– Дядя Толя?
– Вас все еще интересует то дело, о котором вы расспрашивали? О вашей бабушке Ольге Викторовне.
– Вы что-то узнали?
– Я хочу, чтобы вы приехали.
– А вы не можете сказать по телефону? Пожалуйста! Мне сейчас никак нельзя школу пропускать.
– Нет, по телефону не получится. Извините.
– Точно?
– Да. Если надумаете, встретимся завтра у главного входа в одиннадцать ноль-ноль по московскому времени.
– Но вы же никуда не уходите… Вы там живете. Я не успею приехать так рано и наверняка опоздаю.
– Считайте, что это свидание. – Дедок, а судя по манере разговора, это был именно он, хихикнул: – А на свидания не опаздывают.
– Это вы звонили сейчас на квартиру Надежде Эдуардовне?
– Надежде Эдуардовне? – Удивление в голосе звучало неподдельно. – Так она же умерла.
Но я не сомневалась, что звонил он.
Возле моего подъезда меня поджидал Томаш. После моего вчерашнего необдуманного сообщения он написал, что зайдет и мы «это» обсудим. Но утром я уже не была уверена, что настроена «это» обсуждать, поэтому все сегодняшние его сообщения оставила без ответа.
– Ты меня нарочно игнорируешь? – Он стоял в расстегнутой куртке, будто на дворе вовсе не декабрь, и по блестящим глазам я поняла, что он нервничает.
– Нет, извини. Просто много дел было. Я же на работу устроилась. Я тебе не говорила?
– Нет.
– В нашу школу уборщицей. Мне уже и деньги Тамара Андреевна заплатила. Хочешь зайти?
– Надеялся, что пустишь.
Как только подъездная дверь за нами захлопнулась, он сразу же обнял меня.
– Ты вчера правду написала?
– Меня Даша попросила.
– Значит, неправду?
– Хочешь честно? – Я посмотрела ему в глаза. – Я никогда этого никому не говорила и наверняка не чувствовала так, как нужно, как правильно, поэтому не знаю, что и сказать.
Он неожиданно улыбнулся:
– Вообще-то я в курсе вашей сделки. Даша – находка для шпиона. Она вчера первая прочла твое сообщение и с гордостью объявила, что это ее заслуга. Спасибо, что разрешила зайти, потому что я немного замерз и дико хочу есть.
– Кроме вчерашних макарон, предложить ничего не могу. Есть еще гречка и рис, но их варить нужно.
– А сыр?
– Нет.
– А творог? Или яйца?
– Только кетчуп.
Мы дошли до квартиры, и первым делом Томаш отправился на кухню, открыл холодильник и, оглядев его содержимое, тяжело вздохнул.
– Как ты вообще живешь?
– Как могу, так и живу.
– Не злись! – Он выглянул из-за дверцы. – Я просто не знал, что люди могут жить без еды. Ты точно человек?
– Нет, вампир.
– Хочешь, в магазин схожу?
– Не нужно!
Мы замерли, глядя друг на друга. С силой захлопнув холодильник, Томаш широко раскрыл объятья.
– Давай мириться?
На самом деле макароны получились вкусные. Слава умудрился пожарить их на масле так, что ни одна макаронина не подгорела. Потом на сковородку добавил кетчуп, насыпал какой-то сухой зелени из жестяной баночки для приправ, оставшейся после Яги, и перемешал. Получилась такая ароматная розовая штука, которую, кажется, почти всю съела я.
– Прости, что так нагрянул. – Он, как и дома, собрал тарелки и отнес в их раковину. – Следующие три дня занят, после школы встретиться не получится.
– Понятно. А я завтра на уроки вообще не пойду.
Слава нахмурился, хотел сказать что-то, но мы только помирились, поэтому он промолчал и вернулся за стол.
– В одно место нужно съездить, – объяснила я, продолжая следить за его реакцией.
– Что за место? – Он насторожился.
– Мне кажется или ты пытаешься меня контролировать?
– Я хочу тебе помочь. Думаешь, я не понимаю, как это – быть одному? – приглаживая мои волосы, с чувством произнес он. – Когда так запутался, что уже не можешь разобрать, что правильно, а что нет. Когда паникуешь и не знаешь, как поступить. Ты устала, и тебе нужны порядок и определенность, а значит, и помощь.
Слава словно читал мои мысли. Возможно, я была бы и рада, если бы кто-то уже взял под контроль мою дурацкую бестолковую жизнь и навел в ней порядок. Проблема заключалась лишь в том, что Томашу я не доверяла. Я никому не доверяла. Никогда. А сейчас особенно.
Я перебралась к нему на колени:
– И как же ты мне поможешь?
– Да как угодно.
– Это очень заманчивое предложение. Не боишься, что я им реально воспользуюсь?
– Воспользуйся. – Откинувшись назад, он прикрыл глаза.
И куда я лезла со своими бедами? Ему было намного сложнее, чем мне. Это я должна была предложить свою поддержку, но я не могла, потому что сама не справлялась.
Я расстегнула две верхние пуговицы на его рубашке и остановилась.
– Расскажи мне про пуговицы.
– Дом престарелых?
– Вообще про пуговицы. В чем их смысл? Даша мне пришила одну…
– Серьезно? – Слава встрепенулся. – Она правда сделала это? Вот дурья голова. Покажи.
Я встала, сняла со стула толстовку и кинула ему.
– Что в них такого? Можешь объяснить?
Подцепив двумя пальцами пуговицу, он, не задумываясь, оторвал ее, подошел к окну, раскрыл и, размахнувшись, выкинул.
– Не нужна она тебе. Глупости, которыми Надя ее задурила. Типа пуговичная магия. В доме престарелых набралась от бабок сумасшедших.
– И что это значит? То, что она ее мне пришила?
Он снова сел и усадил меня к себе.
– Это только Даша знает. Я в это не верю и считаю полной ерундой, но против того, чтобы и ты была с этим как-то связана.
– Я видела ее у тебя на пиджаке и на рубашке тоже.
– Это для Даши. Мне не жалко.
– Или для Нади?
– Или для Нади.
– Она так пришивала себя к тебе?
– Я не знаю.
– Знаешь. – Я ухватила его за подбородок и пристально посмотрела в глаза. – Я завтра поеду в «Пуговицы».
– Зачем?
– У меня свидание.
– С кем?
– С одним дедком. Он с моей Ягой подружился, когда она там была. И я ему свой телефон оставила, если он что узнает или вспомнит. Он сегодня позвонил.
– Для чего тебе это надо? – Томаш негодующе выдохнул.
– Даже не вздумай отговаривать, я все равно поеду.
– Они там все очень странные. Ты знаешь об этом? Это, Микки, отдельный мир, и всему, что они рассказывают, верить не стоит. Они общаются на другом языке.
– Вот поэтому мне нужен переводчик! – Я прижалась к его плечу. – Ты же мне поможешь?
– После дедушкиной смерти я там не был.
Дыхание у него было тяжелым и недовольным, я незаметно скрестила пальцы.
– Это да или нет?
– Это да, если мне не придется ни с кем из них разговаривать. Я просто привезу тебя туда, а потом увезу, чтобы убедиться, что ты там не осталась.
– Думаешь, мне так понравится, что я захочу остаться?
– Вряд ли захочешь, но всякое бывает.
– Я тебя не понимаю.
– И не нужно.
Обрадовавшись его согласию и опасаясь все испортить, больше докапываться я не стала.
Через два часа он ушел, и я, закинув голые ноги на спинку дивана, устроилась, чтобы пересмотреть отснятые с Надиного компа фотки. Сообщение в «Ватсап» выскочило и легло поверх фотографии, где маленькая Надя с братом и родителями позируют на песчаном берегу.
«Еще одно резкое движение, и никто не вспомнит, как тебя звали». Я чуть с дивана не упала. Только угроз мне не хватало. Быстро написала: «Кто это?» Сообщение прочли, однако ответа не последовало. Номер был незнакомый, но я тут же перезвонила Бэзилу.
– Вась, имей совесть! Это уже подло.
– Чего? – пробубнил Бэзил, что-то жуя.
– Умоляю, давай опустим все эти игры в «кто?», «что?» и «это не я». Ты можешь сколько угодно злиться на меня, обижаться, ругаться, в конце концов, но запугивать – это ни в какие ворота не лезет.
– Я теперь у тебя по всем вопросам крайний?
– Значит, будешь отпираться?
– Конечно, буду, потому что вообще не понимаю, что за кипиш.
– Мне кто-то прислал сообщение в «Ватсап» с угрозой: «Еще одно резкое движение, и никто не вспомнит, как тебя звали». Звучит очень похоже на тебя.