– Свет! Дайте свет!
Томаш приоткрыл штору. Голубовато-серый зимний сумрак вернулся в комнату. И мне пришлось хорошенько встряхнуть головой, чтобы очнуться. Женщина задумчиво откатилась от зеркала и часто заморгала. Ее нервный тик выглядел особенно страшно. Слава, скрестив руки на груди, молча следил за ней.
– Твоя бабка узнала секрет, который вовсе не секрет, – наконец произнесла Марго тоном пророчицы. – Для кого-то не секрет, а для кого-то очень большой. И страшный.
– Какой секрет? – спросила я.
– Это секрет.
– Вы его знаете?
– Знаю. В «Пуговицах» все про это знают. Но молчат.
Марго бросила быстрый взгляд на Томаша, а потом, обращаясь ко мне, яростно заговорила громким шепотом:
– Откажись. Не нужны тебе они. Они всех убивают.
– Вы о чем?
– А то я не понимаю, чего вы тут все рыщете. Чего твоя бабка искала. И этот туда же. И ты.
– Я вас очень прошу, скажите все прямо, – от «зеркального коридора» голова еще гудела.
– Те деньги, которые Надежда со Светкой за Корсакова получили, проклятые, вот что.
– Кто такой Корсаков?
– Дед тут у нас был. Миллионер. Владелец фабрик, заводов, пароходов. Его сынок сюда устроил, когда тот с катушек съезжать стал. – Марго успокоилась, и ее голос снова стал простым и будничным. – Тут ему по всем статьям удобно было отца держать, чтобы к нему разум не возвращался, потому что завещание Корсаков к тому времени уже написал. И наследство его со всеми богатствами единственному сыну причиталось. Все чин чином. Только дед никак не помирал, а сын ждал и ждал. Долго ждал. Лет десять, может, и дольше. Потом испугался, что сам скорее умрет. Вот и разведал здесь все, Светку пригрел. Личной сиделкой к отцу нанял. А Светка без детей, без мужа, молодая, но страшная, как мой ночной кошмар. Ее жена любовника кислотой облила. И ее лицо походило на расплавленный воск. Светке деньги на пластическую операцию требовались. Вот она и старалась, отрабатывала. В общем, младший Корсаков решил старика побыстрее с этого света спровадить, договорился со Светкой. Ну а чего ты удивляешься? У нас и не такое бывает. Только Светке одной не с руки было это дело проворачивать. Другие родственнички миллионера могли выяснение затеять, поэтому она Надежду и подключила. Провернули все – комар носа не подточит: внезапный сердечный приступ при свидетелях. Кто тут чего скажет? Только потом Надежда взяла и слиняла с теми деньгами, которые им обеим сын Корсакова заплатил. Светка ее искала, искала, но без толку. А потом бабка твоя появилась и тоже давай про Надежду разнюхивать…
Я не могла понять, то ли она рассказывает правду, то ли морочит голову. Слишком уж легко и надуманно звучала из ее уст история о сговоре и умышленном убийстве.
– Вы это все в зеркале увидели?
– Конечно.
– А можно мне поговорить с этой Светой?
– Поговори! – Марго пожала плечами. – Если найдешь, конечно. Светка тоже свинтила отсюда, когда на нее все косо стали смотреть.
– То есть она больше не работает в «Пуговицах»?
– Слушай, – взвилась вдруг Марго, – ты хотела узнать про свою бабку. Я сказала тебе, что было. Она пришла сюда про Надежду разнюхивать. Разнюхала и ушла. Все. Что ты еще хочешь?
Томаш поблагодарил женщину, и мы ушли. Поплутав немного по коридорам, которые теперь меня пугали, выбрались на улицу.
– Ты правда думаешь, что она там что-то видела? – Я поежилась.
– Нет, конечно. Но если ей нравится изображать ясновидицу, пускай изображает. – Он сгреб меня и, согревая, прижал к себе. Так мы шли до автобусной остановки. – Марго в курсе всех местных сплетен, и это главное.
– С одной стороны, звучит как полный бред, но с другой – здесь, наверное, такое нетрудно провернуть. Ты сам что-то знаешь про это?
– Старик действительно такой был. И Светку я знал. Но то, о чем болтают в «Пуговицах», по большей части просто страшилки, которые они сами и выдумывают.
– Возможно. Потому что, если это правда, Яга должна была пойти в полицию.
– Какая полиция? Откуда у нее доказательства? Думаешь, там слушают всех недовольных старух с богатой фантазией?
– А если она начала угрожать этим Наде и та ее убила?
– Кто? – Томаш глянул на меня с сомнением. – Надя твою бабку?
– Ну да.
Он усмехнулся:
– Здрасте приехали. Это что-то новенькое.
– Ягу сбили на переходе, а водитель не остановился, и его не нашли.
– Час от часу не легче, Микки. Надя уже прям серийная убийца какая-то. Кто же тогда убил ее саму?
– Мой Кощей. Ну, или… – Я еще не успела сопоставить новые данные. – Светка.
Слава расхохотался:
– Что ты смеешься? – Я пихнула его в бок.
– Забавно, с какой легкостью ты раздаешь всем обвинительные приговоры.
– Это не приговоры, а подозрения.
– Не обижайся, но звучит параноидально.
– В таком случае, может быть, ты знаешь, где Надина машина? – Я остановилась.
Томаш продолжал улыбаться:
– Понятия не имею. А что с ней?
– Она пропала. В тот вечер стояла на парковке за школой, а теперь ее там нет.
– Конечно нет! – Он подтолкнул меня, заставляя идти. – Прошло полгода. Машину наверняка эвакуировали. Парковочных мест во дворах не так много. Кто-то нажаловался, что «недвижимость» стоит, вот и увезли.
– А ты знаешь, что у Нади был младший брат? Ну, или сестра.
– С чего ты взяла?
– Я видела ее фотки старые. Там Наде лет шесть, а ее мама беременная.
– А, это. – Томаш махнул рукой. – После той аварии ребенок родился мертвым.
– Понятно. Спасибо. – Я выдержала паузу. – А еще твоя сестра говорит, что Надя пишет ей с того света.
Томаш остановился. Сунул руки в карманы своей крутецкой куртки и, нахмурившись, вперился в меня.
– Ты ведь помнишь, что поклялась больше не трогать эту тему?
– Но мы же еще не до конца отсюда ушли, – попыталась оправдаться я. – И у меня накопилось. Нужно было высказаться, чтобы не возвращаться к этому потом. Я понимаю, что тебе неприятно вспоминать Надю, но…
– Дело не во мне и не в том, что мне неприятно вспоминать или говорить, – резко оборвал меня он. – И не в том, что я или кто-то другой совершил что-то плохое или замышляет это. Дело в тебе, Микки. Если я буду поддерживать твою навязчивую идею, если я стану тебе подыгрывать, то сделаю тебе только хуже. Я нарочно пошел с тобой в «Пуговицы», чтобы ты своими глазами увидела, что это просто сборище чудаков. Они живут в своем мире и верят в свою реальность. Они выстраивают ее сами, но не осознают этого. Их много, и каждый закладывает свой кирпичик в эту огромную стену, отделяющую их от жизни, в которой нужно жить по-настоящему. Это их бегство и спасение. Многие из них находятся там недобровольно, у них нет другого выхода, кроме как подстроиться и принять правила игры. И чем больше их становится, тем реальнее этот нереальный мир. Ты понимаешь, что я хочу сказать? Твои догадки, рассуждения, поиск каких-то ответов, бесконечные подозрения, обвинения, недоверие… Все это твой собственный мир, твоя реальность, которую ты зачем-то поддерживаешь ради собственного бегства и спасения. Я не знаю точно от чего, но от чего-то. Моя мама тоже пыталась уйти от реальности, только с помощью таблеток. Она думала, что там ей будет спокойнее, не нужно принимать решения, совершать поступки, отвечать за что-либо. Но это не так. Это ловушка. Я сказал, что хочу тебе помочь. Это правда. Ты мне очень нравишься. Сказать по-честному, я влюблен и даже немного одержим тобой. Наверное, так получилось из-за Нади. Из-за того, что она была против, запрещала, и я так долго носил тебя в своих мыслях, что успел сделать частью себя. Очень боялся, что ты окажешься другой и все разрушишь. Но ты почти в точности такая, как я себе представлял, и от этого немного захватывает дух. Я хочу тебе помочь. Хочу вытащить из этой мрачной реальности, которой ты себя окружила и в которую погружаешься все глубже. То, что произошло с Надей, ужасно. Но такое случается, нужно пережить и идти дальше. Перейти на другой уровень, в другую вселенную, если хочешь. Ты хотела радости, но сама отказываешься от нее, продолжая искать подтверждения зла и обмана.
Я собиралась рассказать ему про сообщение с угрозой, но после этих слов это стало бессмысленно. Он был прав. И сказал то, в чем я боялась себе признаться. Я крепко обняла его и прижалась.
– Обещаю, что постараюсь больше об этом не думать.
Глава 21
Вытеснение – самый удобный способ избавиться от проблем. Я уже проходила подобное. Забыть, стереть, как не было, оставив едва различимые контуры на задворках сознания. Не думать всегда проще, чем думать, но это как с велосипедом – довольно сложно перестать крутить педали, когда уже разогнался и ноги сами собой совершают обороты, а желание резко затормозить грозит полетом через руль.
– Ты не представляешь, что произошло, – набросилась на меня Лиза перед первым уроком, пока все входили в класс.
К тому времени я уже успела помыть везде полы, проветрила и прилично устала. Томаш еще не подошел. Я сидела за его второй партой одна, а Лиза через проход за третьей. Обычно они занимали ее с Филом, но тут она усадила рядом с собой Липатова.
– Леша меня на свидание пригласил. Представляете? Нет, вы представляете? – Лиза была страшно возбуждена. – Одолжишь мне джинсы с Микки-Маусом? А куртку?
– И когда у тебя это свидание?
– Сегодня в полседьмого. – Лиза сделала умоляющие глаза. – Пожалуйста…
– Хорошо. Томаш работает, я хотела к Бэзилу сходить, но твое свидание важнее.
В класс вошел Фил и, заметив на своем месте Липу, недовольно бросил:
– Проваливай!
Липа дернулся встать, но Лиза удержала его:
– Сеня останется.
– Это мое место, – немного удивленно сказал Фил.
– Это место рядом со мной. И мне самой решать, с кем мне сидеть.
– Быстро свалил! – шуганул Фил Липу.
– Сиди, – в свою очередь приказала ему Лиза.
Это было противостояние Лизы и Фила. Липа вынужденно оказался между ними, но ради любви к Лизе готов был пойти на что угодно, поэтому после того как Фил схватил его за шиворот, выволок из-за парты и швырнул в проход, Сеня вернулся и, требуя считаться с Лизиными желаниями, с поразительной настойчивостью полез к Филу. Однако тот уже успел занять освободившийся стул, расстегнуть рюкзак и выложить тетрадь, а стоило негодующему, чуть ли не плачущему Липе схватить его за локоть, Фил лишь со смехом отмахнулся. Народ с интересом и подбадривающими Липу шуточками наблюдал за этими разборками. Кто со своих парт, кто зависнув в проходах. Фил был крепкий и наглый, а Липа маленький, худой и слабый, поэтому его попытки восстановить справедливость выглядели жалко и смешно. И чем больше он возмущался, тем позорнее выглядел. Не смеялась только Лиза, и, когда в очередной раз Фил с унизительной глумливостью оттолкнул Сеню, она схватила с парты рюкзак Фила, перевернув, вытряхнула его содержимое в проход со своей стороны. Пара тетрадок, ручки и листочки разлетелись по полу. В классе наступила тишина. Все ждали реакции Фила.