– Сейчас ты скажешь, что тебе негде жить, и попросишься ко мне? – Он подозрительно прищурился. – Шикарно! А ведь мама меня тысячу раз предупреждала не связываться с кем попало.
– Жить мне действительно негде, но проситься не буду.
– Ладно. – Одобрительно кивнув, он медленно расстегнул молнию на куртке. – Это я сразу обозначил границы, на случай если чего.
– «Если чего» не будет.
– Значит, романтика отменяется?
– Все равно я тебе не понравилась.
– Я этого не говорил. Просто прическа у тебя: я летела с самосвала, тормозила головой.
– Откуда летела?
– Мой отец так называет хайер, как у тебя.
– Давай мы больше не будем меня обсуждать?
– Можем обсудить меня. – Он распахнул куртку. – Зацени рубашку.
Рубашка была навыпуск, приталенная, нежно-голубая в синий цветочек. Смело, но стильно. Под ней без труда угадывалось наличие мышц и спортивного пресса. У меня и в планах не было с ним флиртовать или пытаться произвести впечатление, но Лиза все же не зря на него запала. В жизни Леша оказался намного приятнее, чем на фотках, и мне резко стало стыдно за то, что я так безобразно выгляжу.
– Рубашка красивая, – смущенно подтвердила я.
– Да не-е-е-т, это я и без тебя знаю. Зацени, как погладил. Сам, между прочим, чтобы мать не видела. Я ей сказал, что у друга ночую.
– Молодец.
Я огляделась по сторонам. Мы стояли возле полок с обувью. Покупатели закрывали нас от беглых взглядов.
– На самом деле я приехал уговорить тебя оставить эту затею с ТЦ. – Уловив мое замешательство, Леша сделал шаг вперед. – У друга квартира свободная. Можно на ночь, а если хорошенько попросить, то и на две. Зачем нам этот торговый центр? Как дети, честное слово.
– И как же нужно просить?
Длинный белый шрам у него на щеке притягивал взгляд.
– Ну как-как? Поныть, пожаловаться, слезу пустить. Тебе уж лучше знать.
Он так широко заулыбался, что мне немедленно захотелось согласиться на это предложение. В его панибратской манере держаться и ярко-синих смеющихся глазах читались уверенность и отсутствие каких-либо проблем. Было бы, наверное, здорово отправиться с ним куда-нибудь в другую жизнь и наплакать его другу столько, чтобы этих слез хватило на годовую аренду: уж чего-чего, а после случившегося это я могла сделать без труда. Но меня же все равно будут искать. Может, даже объявят в розыск. И потом… По большому счету я о нем ничего не знала, и вот так на раз купиться на обаятельную физиономию было не менее рисково, чем обратиться за помощью к Томашу.
– Давай решайся, – поторопил он, – пока ТЦ реально не закрылся.
– Сначала я расскажу, зачем тебя позвала.
– Может, по дороге расскажешь? – Он приобнял меня за плечи, как бы приглашая уйти, но я отпихнула его, обозначив дистанцию.
– Нет, сейчас.
– Это надолго? – не скрывая разочарования, кисло скривился он.
– Вообще, история длинная, но я постараюсь коротко.
– Прямо здесь?
– Нет. Идем в «Коко».
– Ладно. – Он скинул куртку и повесил на руку. – А потом поедем?
«Коко», небольшой магазинчик в конце четвертого этажа, уже больше года был закрыт из-за смены владельца. Витрина его задвигалась опускающейся сверху тяжелой металлической рольставней. Но замок сломали, и залезть внутрь не составляло труда. Об этом месте знали только мы с Лизой. В прошлом году случайно обнаружили. Напротив «Коко» тянулась глухая стена книжного магазина, и покупатели сюда заходили редко. А чуть ближе к выходу с эскалатора в центре улицы поставили большую, огороженную белым картоном елку, так что место получилось более чем надежное. Мы дождались, пока пара, шедшая позади нас, не свернет в книжный. Торговая улица была узкая, но очень освещенная: пол, стены, потолок – все сияло. И как только я приподняла ставню и нырнула внутрь, мне показалось, что я ослепла. За моей спиной тут же возник Леша. Лишних вопросов он не задавал и сразу включил фонарик на телефоне. Темноту разрезал белый луч, вокруг нас запрыгали уродливые тени. Пройдя через небольшой торговый зал, я зажгла свет в отсеке, где располагались две примерочные кабины с черными шторками. Леша прошел за мной и остановился.
– Давай рассказывай скорее, во что я вляпался.
В зеркалах примерочных двигались наши отражения. Леопардовый полушубок и Лешина куртка валялись на полу. Мы устроились в проходе на маленьких круглых пуфиках из кабинок, и я выложила ему все. Почти все. Собиралась рассказать только основное, но слушал он внимательно, с интересом и, что я ненормальная, не говорил. Начала я с «Пуговиц», Кощея и директрисы, но потом перекочила на Надю, с нее – на Томаша, после на Бэзила, вспомнила про Лизу и рассказала заодно и про нее.
– Классная история, – иронично произнес он, когда я закончила. – Я уже почти не жалею, что приперся сюда на ночь глядя. Когда шубу твою увидел, пожалел. Но теперь понимаю, почему тебе и без алкоголя нормально.
Звучало это забавно. Мне бы на его месте тоже стало смешно, но я, к сожалению, была на своем.
– Значит, ты мне не веришь?
– Все зависит от того, чего ты хочешь. – Его синие глаза улыбались. – Если денег собираешься просить, считай не поверил.
Он был явно ушлый и стреляный. Это мне понравилось. Распинаться полчаса перед беспомощным дурачком было бы обидно.
– Нет, не денег! – Несколько секунд я обдумывала, как прозвучат мои слова в свете его оправданного скепсиса. – Я хочу записать обращение о том, что меня против воли отправляют даже не в лечебницу, а не пойми куда. В какую-то богадельню, которую и медучреждением считать нельзя. Силой запирают и держат. Это может сработать, чтобы хоть кто-нибудь значимый обратил на это внимание.
– Президент? – Леша насмешливо вскинул брови.
– Есть же разные организации, которые спасают людей.
– ООН, что ли?
– Считаешь меня совсем глупой? Или ненормальной?
– Честно? – Он пожал плечами. – Без понятия. Я тебя не знаю. От твоей истории у меня мозг вскипел. По правде говоря, есть у меня знакомые, которые специализируются на таких видосах, но сейчас они сюда точно не поедут.
– Мне и тебя достаточно. У тебя же куча подписчиков. Снимешь, выложишь, может, меня и вытащат.
– Да ну, брось. Не знаешь, как такое происходит? Все побомбят, поагрятся, посрутся между собой, а потом появится новая тема – и они пойдут хейтить там.
– Что же тогда делать?
– Просто поехать сейчас со мной, – ответил он и подался всем корпусом ко мне, лицо его резко посерьезнело. – А потом выследить их всех и убить.
– Чего?
– Я тебе помогу, – заверил он громким конспиративным шепотом, – на шухере постою.
Я рассмеялась:
– У тебя шутки, а мне жить негде.
– Я не шутил, когда предложил поехать со мной. – Взгляд его стал прямым. – Если это не твоя фантазия, то наспех такие дела не проворачиваются.
У него была странная манера разговаривать, вроде бы все по приколу и в то же время нет.
– А как? Как сделать так, чтобы хоть кто-то меня услышал и поверил?
Леша встал, потянулся, дошел до зеркала в кабинке, одернул рубашку, оглядел себя и, оставшись довольным увиденным, развернулся ко мне.
– Позвони на рандомный телефон доверия и скажи, что собираешься покончить с собой. Сейчас по этой теме всех на уши ставят. За тобой куда угодно всей толпой приедут, хоть в закрытый ТЦ, хоть в Белый дом. Главное, добавь, что ты школьница. Школу начнут трясти мама не горюй, и семью, и друзей. Хочешь отомстить всем – нужно сделать именно так.
– А что со мной потом будет? Ну, где мне жить и все такое…
– Если деда твоего арестуют, будешь жить одна.
– Он болеет. Сильно. Скорее всего, долго не проживет, как мне его в полицию сдавать?
– Слушай, не знаю. Хочешь обратно в дом престарелых – вперед.
– А меня не отправят в интернат?
– Куда? – Он поморщился. – Тебе же восемнадцать. Да? Нет? По-любому переросток. Им своих дармоедов девать некуда. Если обвинение против деда не накатаешь, останешься жить с ним, но он будет под наблюдением. Чуть что: тревожный звонок или жалоба от тебя – к нему сразу приедут. Потом закончишь школу, найдешь себе работу, снимешь комнату, и все вообще будет зашибись.
– Так легко?
– Конечно, легко. А чего усложнять?
– Спасибо! – Я почувствовала некое подобие облегчения. – Меня обычно все только запутывают, а ты распутал.
– Ну так, – он победно развел руками, – обращайся.
– Значит, видео снимать не нужно?
– Ничего не нужно. – Он поспешно опустился передо мной на корточки. – Просто поехали уже, и все.
– Ты нарочно втираешь, как все легко, чтобы побыстрее соскочить? – Чуть задремавшее недоверие снова было тут как тут.
– Соскочить я могу и без втираний, тебе просто повезло, что я такой добрый и отзывчивый оказался, другой бы тебя сразу послал, как только в этой шубе увидел.
Я засмеялась:
– Чего ты к шубе прицепился?
– А давай мы тебе здесь что-нибудь поприличнее подыщем? – Он поднялся. – Не хочу, чтобы мой друг меня потом этим всю оставшуюся жизнь стебал.
– Ты так говоришь, как будто я сама напрашиваюсь с тобой ехать.
– А разве нет?
Не дожидаясь моего ответа, Леша нырнул в темноту зала и несколько минут чем-то шуршал и громыхал, после вернулся с огромной охапкой курток и кинул ее мне к ногам.
– На, примерь.
– Я не буду красть шмотки. У меня и без этого неприятностей хватает.
– Ты чего, совсем? – Он посмотрел на меня так, как будто я предложила ему гангстерский налет. – Какое красть? Возьмешь напрокат. В долг. На пару дней. Потом вернешь. Чисто тест-драйв.
– У кого я возьму? Здесь никого нет.
– Напишешь расписку. Или… хочешь, я могу твое обращение записать, где ты пообещаешь все вернуть?
– Знаешь, – сказала я и встала, – ты извини, что я тебя сюда притащила. Это глупо и неправильно. У меня после этого лечения реально крыша уже едет. Спасибо, что потратил время.
– Ты всегда такая замороченная или это последствия лечения? – Он посмотрел на потолок. – Как думаешь, пожарные датчики не сработают, если я здесь покурю?