– Слушай, а давай я тебе заплачу, когда все закончится? Пять тысяч. Норм? За съемку и пост.
– Лучше натурой, – не раздумывая, выдал он.
– Все, пока! – Я подтолкнула его к выходу. – Твоя помощь мне больше не нужна.
– Прогоняешь?
– Для блогера ты очень сообразительный.
– Да ладно тебе, – изобразив глупое смущение, словно я сделала комплимент, отмахнулся он, – у меня десять троек в аттестате.
– Явно не по физ-ре.
– Ты тоже сообразительная! – Он нагло подмигнул. – Хочешь анекдот? Короче, догоняет маньяк девчонку и шепчет страшным голосом: «С такой задницей тебе не убежать». Девчонка, рыдая: «Вы говорите, как мой учитель по физкультуре». Маньяк удивленно: «Иванова?»
– Самое смешное в этом анекдоте – фамилия, – заметила я и ткнула Лешу в плечо. – Все, иди. Из-за твоих шуток я никак не могу сообразить, что делать.
– Я тебе уже сказал, что делать, но я ведь тупой блогер, поэтому меня можно не слушать. Да и если человек не хочет, чтобы его спасали, его никто не спасет.
Освещая себе дорогу телефонным фонариком, Леша прошел через темный зал.
– А ты типа собирался меня спасти? – окликнула я его перед тем, как он наклонился, чтобы приподнять ставню.
Он выпрямился и направил луч себе в лицо.
– Не собирался, конечно. Полтора часа назад я тебя еще в глаза не видел. И по телефону ты обещала батуты и бассейн, а сейчас пытаешься втянуть меня в мутную аферу. Я не сегодня родился, Микки, и моя жизнь, пускай и довольно короткая, научила меня не верить на слово первым встречным. Понимаешь, да? Сначала странная пропавшая подруга, теперь это… Кто ты на самом деле такая, я не знаю. Выглядишь чудной, рассказываешь небылицы и, по ходу, считаешь, что, ослепнув от твоей красоты, я сразу же потеряю сознание и мозги.
– То же самое касается и тебя.
– Ты ослепла от моей красоты?
– Я имею в виду доверие. Твой блог не гарантия того, что, поехав с тобой неизвестно куда, я ничем не рискую.
– А вот я, например, хоть и ослеп, но мозги не потерял, поэтому в последний раз предлагаю свалить отсюда, пока не поздно, и разобраться в спокойной дружеской обстановке.
Свет фонарика зловеще освещал лицо Леши, но опасности я не ощущала. Впрочем, когда мы с Женечкой отправились в «Пуговицы», никаких дурных предчувствий у меня тоже не было. Я колебалась. Уехать с ним было равносильно тому, чтобы выскочить из поезда на незнакомой станции без багажа и дальнейших планов.
– Я остаюсь, – все еще толком не определившись, сказала я. – Переночую здесь, а утром, может, что-нибудь придумаю.
– Ну, как знаешь! – Леша приподнял ставню и, нырнув под нее, сказал уже с другой стороны: – Напиши потом, чем дело кончилось.
Я услышала, как удаляются его шаги, и почти сразу пожалела о своем опрометчивом решении. В моем положении нужно хвататься за любую соломинку. Моя жизнь, моя запутанная ситуация, мои домыслы, мои догадки, мой дестрой – все это было только моим собственным. В Лешиной жизни дестроя не существовало, и он не собирался его впускать.
У меня нет ни мобильной связи, ни денег, ни даже еды. Утром ничего не изменится. Мне придется идти к Кате и снова просить телефон. Или, прислушавшись к Лешиному совету, поднять на уши соцслужбы, разыграв самоубийцу, или искать другую помощь, которая вряд ли окажется более эффективной.
Выбравшись из магазина, я выскочила на пустой этаж, но Леша уже скрылся за елкой. Однако, едва я добежала до елки, как тут же застыла, не в силах двинуться с места: бегом по эскалатору поднимался Томаш. Я кинулась назад. Так попасться нужно было уметь, но чем сильнее я паниковала, тем больше совершала ошибок.
– Микки, стой! – крикнул он мне в спину.
Добежать до «Коко» я не успела. Он догнал меня через пару секунд, сгреб в охапку и, подхватив на руки, вдруг стал целовать: в щеки, в губы, в нос.
– Все хорошо. Я так боялся, что ты натворишь глупостей.
– Отпусти! – Я попыталась освободиться. – Я не хочу обратно в «Пуговицы».
– А со мной в Питер?
– Я же знаю, что ты специально это говоришь. Из всех, кто меня предал, твой поступок самый отвратительный. Ты больше всех твердил: «Доверяй мне, Маша», а сам… сам… сам…
Собравшись с силами, я попыталась расцепить его руки, но безуспешно. Он сжал еще крепче и понес к эскалатору.
– Будешь брыкаться – загремим вниз.
– Пожалуйста, не отдавай меня им. Я клянусь, что никому ничего не расскажу и в полицию не стану звонить.
– Пообещай лучше, что, если я тебя отпущу, ты не сбежишь.
– Обещаю, – заверила я не моргнув глазом, но, как только мои ноги коснулись пола, сразу же принялась прикидывать варианты побега.
Можно было нырнуть в книжный, спрятаться между стеллажами и, пока он меня там ищет, добежать до «Коко» либо свернуть в проход с туалетами, выскочить на черную лестницу, спуститься до третьего этажа, а оттуда через дверь с кодовым замком попасть в фитнес-центр. Однако Томаш продолжал крепко держать меня за руку, и, как его отвлечь, пока мы не дошли до эскалатора, я не понимала.
– Как ты узнал, что я здесь?
– Бэзил позвонил.
– Я знаю, что вы заодно! И вместе это сделали, да? Оба!
Томаш усмехнулся:
– Мы оба не хотим, чтобы с тобой что-то случилось, и это нас объединяет.
– Вас объединяет желание засадить меня в дурдом.
– Совсем не так, тем более сейчас многое изменилось.
– Что изменилось?
У Томаша зазвонил телефон. На мое счастье, он оказался в кармане его куртки с моей стороны. Слава машинально выпустил мою руку и полез за телефоном. Выждав пару секунд, пока он ответил: «Да, нашел. Она со мной», – я рванула в сторону туалетов и лестниц.
Разговаривая, Томаш слегка протормозил, и это давало мне маленький шанс, которому, увы, не суждено было сбыться. На повороте подошва ботинок заскользила, я не удержалась и, растянувшись на животе, проехала вперед. Подниматься бессмысленно. Томаш подбежал и остановился около меня. Вставать я не собиралась. Просто лежала лицом вниз, приняв решение сопротивляться до последнего, поэтому, когда он наклонился, чтобы поднять меня, так оглушительно завизжала, что стекла в витринах задрожали. Он присел на корточки.
– Умоляю, успокойся! Ничего плохого не происходит. Тебя никто никуда не забирает. Просто всем нужно с тобой поговорить и убедиться, что ты в порядке и ничего с собой не сделаешь.
– Почему я должна что-то с собой сделать? – не поднимая головы, пробубнила я.
– Но ты же оставила записку, что лучше умрешь, чем вернешься домой.
– Вранье! Кто тебе это сказал? Бэзил? Кощей?
– Давай спустимся, и ты всем все объяснишь. А потом, если захочешь, поедем ко мне. Я встречался с Марком и все ему рассказал. Про маму, про нас и вообще… Даша сейчас у него. Ты сможешь оставаться у меня сколько пожелаешь. Я могу что-нибудь приготовить, а могу заказать…
– Нет-нет-нет! – Я закрыла уши ладонями. – Кем бы я была, если бы купилась на такую дешевую разводку? Поверить, что после стольких лет ты вдруг решил отказаться от Даши? От всего самого главного, как ты говорил, в твоей жизни? Если ты сейчас же не отойдешь, я снова заору, и пусть все видят, что вы собираетесь со мной сделать. Вы сговорились, да? Ты, Бэзил, Тамара, Кощей? Я вам всем отравляла жизнь, потому что вы все виноваты в Надиной смерти! Я права?
– Нет. – Он посмотрел долгим, тяжелым взглядом, словно за этим «нет» скрывался какой-то совершенно другой смысл.
Перевернувшись, я села:
– Только не говори, что она и правда жива. Этого просто не может быть.
– Кощей умер, – тихо сказал Томаш.
Я задержала дыхание, не до конца понимая, то ли он действительно это сказал, то ли мне послышалось.
– Я не должен был говорить… – Резко поднявшись, Слава попытался снова взять меня на руки, но я вывернулась и повисла, яростно болтая ногами и извиваясь.
– Это тот твой парень? – Леша появился внезапно.
Он стоял чуть поодаль, не вынимая руки из карманов и наблюдая за происходящим, словно случайный прохожий.
– Доставай телефон! Снимай! – закричала я ему.
– Все в порядке, просто уйди, – процедил сквозь зубы Томаш.
– Это у вас по любви? – поинтересовался Леша с тем же беспечным видом.
– Записывай же! – снова завопила я.
Но он, не сводя с Томаша глаз, даже не пошевелился.
– Давай ты ее отпустишь и мы просто поговорим?
– Давай ты просто по-хорошему свалишь? – огрызнулся Слава.
– Это вряд ли. Моя мать считает, что я ничего по-хорошему не умею.
Томаш наконец опустил меня на пол и, продолжая прижимать к себе одной рукой, второй полез за телефоном.
– Он сейчас остальных позовет! – крикнула я.
Леша шагнул вперед, Томаш отступил. Я ударила его наотмашь по руке с телефоном, он выпал и гулко стукнулся о плитку. Не выпуская меня, Слава наклонился, чтобы его поднять, но Леша оказался быстрее. Стремительно подскочил и с хорошим футбольным замахом, словно собирался забить гол, пнул телефон так, что тот улетел под елку. Лицо Томаша потемнело. Оказывается, я еще никогда не видела его по-настоящему злым. В моем запутаном лабиринте он мог бы стать отличным Минотавром.
Я не хотела, чтобы так произошло, это неправильно – подставлять Лешу. Томаш был выше его на полголовы, и, вспомнив, как он уложил Фила, я испугалась. Но сделать ничего уже было нельзя. Томаш бросился первым. Я рванулась на помощь блогеру, но опоздала. Двумя резкими короткими ударами тот дал такой отпор, что стало ясно: преимущество не на Славиной стороне. Они сцепились и после непродолжительной борьбы переместились к елке. Томаш прижал Лешу к едва доходившему им до пояса картонному ограждению и принялся давить. Но тот, чуть присев, ухватил Славу за куртку и, чтобы высвободиться, резко дернул в сторону. Томаш ударился о бортик, ограждение треснуло, и они оба повалились под елку. Теперь я видела только их ноги.
Голос из динамиков сообщил, что через полчаса торговый центр закрывается. И я поняла, что лучшей возможности для побега может больше не представиться. Но едва успела сделать несколько шагов в сторону лестницы, как сзади послышались звон и глухой шелестящий удар. Я обернулась и потрясенно замерла: это свалилась елка. Нужно было использовать момент и бежать, но я зачем-то бросилась проверять, не пострадал ли кто. Из книжного магазина высыпали немногочисленные покупатели. Кто-то принялся собирать раскатившиеся пластиковые шарики, кто-то поспешил к месту происшествия. Леша выбрался из-под елки первым, отряхнулся и поправил рубашку.