Бугай угрожающе преградил ему дорогу:
– По раздевалкам шаритесь?
– Какое по раздевалкам? – Леха с негодованием развел руками. – В такое-то время?
– А как оказались тут?
– Сам не пойму, туда пошли, сюда. Девчонка моя туалет искала, короче, ты нам просто скажи, как выйти.
– Вы че, нарики? – Бугай сквозь него пристально смотрел на меня.
– Да чего ты такой подозрительный? Нормальные мы! – Леха притормозил на безопасном расстоянии от него.
– Вам перепихнуться больше негде? – продолжал допытываться мужик.
– Негде. Давай мы просто уйдем, и все?
Сзади послышались торопливые шаги. Я обернулась.
От торгового центра по коридору к нам неслись Фил с Бэзилом. Я кинулась вперед, намереваясь проскочить мимо бугая, но Леха, схватив меня за руку, потянул к перилам. Объяснять ничего не потребовалось. Как по команде мы оба забрались на них и уселись, свесив ноги в сторону батутного зала. Внизу, метрах в шести от нас был бассейн с поролоновыми шариками.
– Эй, алле, – завопил бугай, – отсюда прыгать нельзя.
– Разобьемся? – по-деловому уточнил Леша.
– Поломаетесь, – в голосе бугая послышалось беспокойство, но тут подоспели Фил с Бэзилом, и он переключился на них: – Вы вместе?
Не обращая на него внимания, Бэзил перегнулся через перила неподалеку от меня.
– Микки, не дури. Никто ничего тебе не сделает. Пойдем с нами, я тебя выведу, а то там ментов уже вызвали, приедут, заберут же. Поверь мне, потом такие проблемы будут…
– А ты типа главный специалист по ментам? – фыркнул Леха с вызовом. – Тогда ты, наверное, в курсе, что похищение человека – срок до пяти лет, а с применением насилия, да еще группой лиц на все пятнадцать потянет.
– Я сейчас вам устрою применение насилия. – Бугай пер на нас.
– На счет три прыгаем, – сказал мне Леха.
– А если поломаемся?
– Поломаешься – починим.
Мы переглянулись. Ему, скорее всего, было что терять, а мне уже нет.
– Раз, два, три! – скомандовал он, и мы прыгнули.
Дух захватило. Сердце вылетело, но погружение в шарики оказалось мягким и приятным.
Первая мысль была о том, что бугай соврал, сломать здесь ничего нельзя. Просто, если бы всем разрешили прыгать с балкона, очередь стояла бы до самого метро. Однако долго расслабляться не пришлось. Грубым рывком Леха выдернул меня из шариков, поставил на ноги и потащил за собой. Наверху, пока бугай, вцепившись в Фила, что-то истошно орал, Бэзил проворно перекочил перила и сиганул за нами.
– Блин, – проворчал Леха, – какой настырный. Разве твой парень не тот, что под елкой?
– Тот.
– А этот кто?
– Друг детства.
– О да, от друзей детства гораздо сложнее отделаться, чем от парней. По себе знаю.
– У тебя есть парень?
– У меня есть друзья детства.
Мы выбрались на дорожку, проходящую между батутами, и поспешили к выходу.
Бэзил нагнал нас в самом конце. Напрыгнул сзади Лехе на плечи и вместе с ним улетел на батут. Несколько раз отпружинив, они распались в разные стороны, после чего оба довольно быстро поднялись, и то, что дальше за этим последовало, стало самым смешным представлением в моей жизни. Драка на батутах не могла сравниться ни с одним комедийным шоу, ни с одной самой идиотской клоунадой. Едва держась на ногах и не в состоянии нормально замахнуться, они качались, падали, отскакивали, как неваляшки, хватали друг друга за ноги, руки, куртки, но, едва поднявшись, снова заваливались и возились уже лежа. Потом опять расползались и пытались встать. Победителя в такой свалке быть не могло, но оба заметно завелись, и происходящее уже скорее напоминало баловство, нежели оправданное противостояние, а когда они в какой-то момент вдруг стали ржать друг над другом и все шло к попытке примирения, на балконе, где остался Фил с бугаем, появились другие люди, среди которых была и Джена.
Я бросилась к выходу. Бэзил крикнул: «Она здесь» – но мне было не до него. Выбежав в зону ресепшен с гардеробной и высокой администраторской стойкой, за которой сидел пожилой охранник, я еще толком не успела сообразить, куда дальше податься, как в стеклянную входную кто-то постучал. Охранник встрепенулся и пошел открывать. Через стекло я увидела троих. Одним из них был Томаш, а в плечистом силуэте другого я отчетливо различила парня из «Пуговиц».
Путей для отступления было два: лестница, которая отлично просматривалась от входа, и длинный темный проход справа от лестницы с табличкой «Зона бассейна». Я выбрала его и снова понеслась по коридору мимо закрытых дверей, будто все еще нахожусь в «Пуговицах». И так же, как и там, мне чудились быстрые приближающиеся шаги сзади. Панически боясь обернуться и убедиться, что за спиной действительно кто-то есть, я металась от двери к двери, дергая за все ручки подряд, наконец одна из них поддалась. Забежав внутрь, я стремительно закрыла за собой дверь, и в тот же момент мимо нее кто-то прошел. Мне хотелось думать, что это было лишь моей фантазией или галлюцинацией, к которым я постепенно начинала привыкать, однако шаги звучали отчетливо и гулко. Затаив дыхание я прислушивалась, как они удаляются. Сильно пахло водой и хлоркой.
Эти несколько часов, начиная с момента, когда мы встретились с Лешей в H&M, до потасовки на батутах, меня словно выкинуло в параллельную реальность: если не считать разговора с Томашем, я ни разу не вспомнила о Наде, не проваливалась в прошлое, ничего не анализировала и не искала ответы. Времени остановиться и подумать не было. Теперь же я снова осталась одна. Привычное непреходящее состояние независимо от того, кто был рядом: Бэзил, Томаш, Лиза… Как бы мне ни хотелось, никто из них так и не заполнил эту пустоту.
Наверное, поэтому я так спокойно приняла их предательство. В глубине души я всегда его ждала. Знала, что наступит момент, когда они обязательно меня бросят или обманут – по очереди или все вместе. Это было лишь вопросом времени.
Но что имел в виду Бэзил, сказав: «Она здесь»? Вряд ли он имел в виду Джену. Когда они появились на балконе, он не поднимал головы и, скорее всего, даже не знал ее, однако в его тоне прозвучала какая-то особая значимость и важность, будто только я должна была знать, о чем идет речь. Неужели физручка все же была жива? В таком случае получалось, что общего сговора быть не могло. Я полагала, что их объединяет необходимость скрыть собственное участие в преступлении, но если его не было, то отчего все так настойчиво хотят засадить меня в «Пуговицы»?
А что, если они и правда не желали мне зла? Вдруг они хотели помочь? Спасти или спрятать? Подобное допущение прежде не приходило мне в голову. Кощей умер. Я не поверила Томашу, просто отказываясь верить всему, что он говорил. Но зачем ему врать о таком? Чтобы я доверилась ему, решив, будто опасность миновала? Ну, это было уже из области детской фантастики, где злобные пришельцы вселяются во всех, кого ты знаешь, и заставляют совершать их ужасные поступки.
Получается, Кощей действительно умер. И от этого, по словам Томаша, многое изменилось. Но что? Конечно, я и сама какое-то время допускала, что Надя не умерла, я даже постоянно слышала ее шаги у себя за спиной, однако поверить в общий заговор и предательство было гораздо проще, нежели в то, что она может оказаться здесь. И если допустить, что все так переполошились именно из-за нее, то от кого на самом деле мне стоило бежать? А если это не Кощей с Тамарой упрятали меня в «Пуговицы»? Надя знала там всех и вся. Ей ничего не стоило договориться и организовать все так, чтобы меня превратили в сумасшедшую. Не увидев ее на похоронах, я расслабилась, но это совершенно ничего не доказывало. Кощей умер, Тамара уехала, меня некому было искать.
Стало жарко. Помещение, в котором я находилась, оказалось раздевалкой при бассейне. Свет фонарей проникал через узкие окна под потолком и сумрачно освещал высокие металлические шкафчики, скамейки и двери. Одна из них была выходом в бассейн, а другая – в душевые. Где-то с неприятной размеренностью капала вода. Я осмотрела окна. Если залезть на шкафчики, можно до них достать, но вероятности, что они не глухие, не было никакой. Однако пацаны из двора Бэзила рассказывали, что в мужской раздевалке есть такие окна, которые можно открыть. Я же была в женской, и, чтобы попасть в мужскую, требовалось либо выйти в коридор, либо обойти через бассейн. Коридор пугал. И пусть шагов я больше не слышала, мне по-прежнему казалось, что там кто-то есть.
В бассейне, в нескольких местах у подножья стен и у потолка, горели небольшие, напоминающие ночники белые лампочки. Сверху нависал такой же балкон, как и в батутном зале. Я представила, что нам с Лешей пришлось бы прыгать не в поролоновые шарики, а в воду. Она была прозрачная и пахла теплом. Однако только я подошла к бортику и успела разглядеть свое отражение, как в женской раздевалке, откуда я только что вышла, раздался странный громкий щелчок, и я поспешила к мужской. Плитка была мокрая, подошвы скользили.
– Микки! – Неожиданный оклик заставил обернуться, и я, поскользнувшись, еле удержалась на ногах.
На другой стороне бассейна стоял Томаш. Откуда он там взялся, неизвестно. Нас разделяла дрожащая гладь воды.
– Можешь объяснить, от чего ты убегаешь?
Голос у него был ровный, лицо манекенское. Теперь я знала: он сдерживался.
– Чего ты боишься?
Любой ответ прозвучал бы глупо.
– Собираешься уговаривать меня добровольно отправиться в эту психушку?
– Нет, конечно.
– Тогда чего тебе надо?
– Послушай, – он подошел к самому краю бассейна, – я не знал, что они отправят тебя в «Пуговицы», меня никто не спросил. Я просто предложил твоему деду спрятать тебя на время.
– От кого спрятать?
– Сама знаешь.
На балконе вспыхнул свет, и, судя по голосам, появились люди.
Из женской раздевалки показалась Джена со своим сопровождающим.
– Оставьте ее в покое, – крикнул им Томаш и бросился обегать бассейн. – Дайте нам поговорить.
Стремительно метнувшись к мужской раздевалке, я проскочила через нее насквозь в коридор, добежала до лестницы и, перемахивая сразу через две ступеньки, взлетела по ней лишь до второго этажа, потому что с третьего мне навстречу уже спускались те, кто был на балконе. Фил крикнул: «Вон она!» Я прекрасно осознавала, что у меня уже не получится никуда убежать. Дело было в злости и отчаянии. Что там плел Томаш и какие у них были причины ловить меня, уже не имело никакого значения. Бежать или драться до смерти.