— В Евросоюзе такие номера не проходят.
— Заказывайте, кому что: мятный чай, или ничего, или кофе без кофеина, или все-таки мятный чай?
— Я, пожалуй, сегодня воздержусь.
— Эту же фразу я, вероятно, услышу сегодня ночью.
— Дэвид, голубчик мой…
— Да, Сью, голубушка?
— Раз уж ты все равно об этом заговорил… Хочу задать ВСЕМ совершенно не британский вопрос: в последнее время кто-нибудь из вас, вернувшись домой после застолья у Фила и Джоанны, хоть раз выполнил обязательную программу?
— Она имеет в виду традиционный секс.
— Традиционный — это как?
— Ну все, что связано с проникновением.
— Какое ужасное слово, вы не находите?
— Мне рассказывали историю про леди Диану Купер. Или, может, про Нэнси Митфорд? Ну, не суть — главное, про какую-то гламурную дамочку. В общем, они… то есть она… на борту трансатлантического лайнера переспала со стюардом. На другой день он столкнулся с ней где-то на палубе и вежливо поздоровался.
— Логично.
— Логично. А она ответила: «Интимная близость — не повод для знакомства».
— Ну разве можно не восхищаться нашим высшим светом? Англия на том стоит.
— После таких историй мне хочется влезть на стол и запеть «Красный флаг».
— Рубиновый.
— Вы, все как один, избегаете ответа на мой вопрос, да?
— Как мы можем избегать ответа, если не помним вопроса?
— Позор вам.
— Виной всему не алкоголь, не отсутствие кофеина и даже не усталость. Просто по возвращении домой мы уже, как говорится в нашей семье, ЧТЧТ.
— Это, наверное, аббревиатура, которую ты нам сейчас расшифруешь.
— Чересчур Толстые, Чтобы Трахаться.
— Ага, тайное становится явным.
— Вы помните Джерри?
— Это тот несчастный, с пластмассовыми testicules?
— Так и знала: что-что, а эту подробность вы запомнили. Рассказываю: Джерри на несколько месяцев уехал за границу, а Кейт — его жена — стала беспокоиться, что у нее появились жировые складки. Ей хотелось к приезду Джерри быть в хорошей форме; она пошла к пластическому хирургу, чтобы проконсультироваться насчет липосакции. Хирург пообещал ее приплюснуть…
— Приплюснуть?
— Это я своими словами. Единственное неудобство, тактично объяснил он, заключалось в том, что после операции пару месяцев нельзя подвергать животик давлению извне.
— Ох ты! Выходит, оставался единственный вариант — проникновение через задний проход.
— Чем не рассказ о большой и чистой любви?
— Скорее о женских комплексах.
— Поднимите-ка руки, кто хочет узнать происхождение слова «мармелад».
— Ты, наверное, долго в сортире был — мы уже это проехали.
— Да нет же, «Marie malade» здесь совершенно ни при чем. На самом деле оно восходит к греческому слову, обозначающему гибрид яблока и айвы.
— Все гениальные этимологии ошибочны.
— Хочешь сказать, тебе известны и другие примеры?
— Пожалуйста: «гламур».
— Глянец, Лоск, Антураж, Мода, Успех, Романтика. Все, что ассоциируется с леди Дианой Купер и Нэнси Митфорд.
— Ничего подобного. «Происхождение не установлено».
— Какая же это этимология — «происхождение не установлено»?
— В словаре сказано, что это слово, возможно, связано с цыганским «деньги».
— Совершенно неубедительно.
— Ну, извини, если разочаровал.
— Как по-твоему, это тоже национальная черта?
— Разочаровывать других?
— Да нет. Выдумывать замысловатые аббревиатуры и расшифровки.
— Возможно, аббревиатура «СК» означает не только Соединенное Королевство, но и что-то другое.
— Например, она может означать Скорый Конец.
— А что, уже слишком поздно?
— Может, у нее и нет других значений.
— Это просто аллегория.
— Или метафора.
— Сделайте одолжение, объясните мне разницу между сравнением и метафорой.
— Сравнение… оно более сравнительно. А метафора… более метафорична.
— Вот спасибо.
— Это вопрос сходимости, как выражается наш премьер-министр. В настоящее время евро и фунт страшно далеки друг от друга, поэтому их отношения метафоричны. Возможно, даже метафизичны. А когда они для сравнения сойдутся вместе, это и будет сходимость.
— В итоге мы все станем европейцами.
— И будем жить долго и счастливо.
— И всех научим делать апельсиновый джем.
— Почему же вы, ребята, в свое время не ввели евро?
— Нас познакомили, но это был не повод для интимной близости.
— Тогда мы были чересчур толстыми, чтобы трахнуть евро.
— Чересчур толстыми, чтобы терпеть, как нас будут трахать какие-нибудь худые, голодные еврократы.
— Думаю, мы присоединимся к зоне евро в День святого Валентина.
— А почему не в пятницу тринадцатого?
— Нет, это должно произойти четырнадцатого числа. Когда одновременно отмечаются праздник любви и праздник импотенции. В этот день мы станем полноправными членами европейского сообщества.
— Ларри, хочешь знать, как на моей памяти изменилась наша страна? Когда я был подростком, мы не воспринимали себя как нацию. У нас, конечно, были определенные мысли на сей счет, но наша особенность заключалась именно в отсутствии зацикленности на том, кто же мы такие. Большинство из нас было — или правильнее сказать «были»? — нормальными. Возможно, причиной тому — наше долгое имперское прошлое или, как ты сегодня изволил выразиться, наша пресловутая эмоциональная сдержанность. Тогда у нас не было самосознания. Теперь есть. Но то, что происходит с нами сейчас, — это хуже, чем самосознание, хуже, чем самокопание. Кто из вас рассказывал, как проктолог рекомендовал ему сесть на корточки над зеркалом? Вот именно этим мы и занимаемся — разглядываем собственную задницу.
— Итак, я вам принес мятный чай, еще один мятный чай и кофе без кофеина. Вызвал два такси. Почему все молчат? Я что-то упустил?
— Разве что сравнение.
Потом мы обсудили, кто куда поедет в отпуск, отметили, что дни становятся длиннее — примерно на одну минуту в сутки (с этим фактом, кстати, никто не спорил), а вслед за тем кто-то стал описывать, как выглядит подснежник, если заглянуть внутрь: приподнимаешь чашечку цветка, думая, что внутри она такая же белая, и вдруг видишь там кружевной узор ярко-зеленого цвета. Каких только узоров не бывает у подснежников внутри: геометрические, затейливые, но неизменно — зеленого цвета, а вибрации, исходящие от этих цветов, сообщают о скором приближении весны. Но обсудить это явление мы не успели: с улицы послышался дуэт нетерпеливых гудков.
Огородный мир
После восьми лет совместной жизни они вступили в такую стадию, когда люди уже начинают выбирать практичные подарки — не столько для выражения чувств, сколько для подтверждения общих устремлений. Распаковывая набор вешалок, банки для сыпучих продуктов, косточковыниматель для оливок или электроточилку для карандашей, они говорили: «То, что надо» — в полном смысле слова. Даже нижнее белье в подарочных пакетах оказывалось скорее удобным, нежели эротическим. Как-то на годовщину свадьбы он вручил ей поздравительную открытку с надписью: «Привел в порядок твою обувь», — и действительно: все замшевые туфли пропитал водоотталкивающим составом, потертости на разношенных старых кроссовках закрасил специальными белилами, высокие сапоги надраил, как армейские, а лодочки смазал кремом, прошелся по ним щеткой, отполировал суконкой, а потом до зеркального глянца — бархоткой, тщательно, заботливо, любовно.
В этом году Кен предлагал и вовсе обойтись без подарков, потому что за полтора месяца до его дня рождения они купили дом, но она не хотела таких поблажек. И вот в субботу перед обедом он с осторожностью ощупывал два лежавших на столе свертка, пытаясь определить, что там внутри. Раньше он высказывал свои догадки вслух, но правильные ответы ее огорчали, и дурацкие тоже огорчали, но по другой причине. Теперь он гадал про себя. Первый пакет — мягкий: видимо, что-то из одежды.
— Садовые перчатки! То, что надо.
Он примерил, похвалил сочетание эластичности и плотности, а также отметил кожаные вставки в тех местах, где обычно рвется. Никогда еще у них не было своего сада, а у него никогда не было таких перчаток.
Во втором пакете лежала какая-то продолговатая коробка; он решил ее встряхнуть, но был остановлен, поскольку внутри находились бьющиеся предметы. С аккуратностью отлепил скотч — подарочную упаковку они сохраняли для повторного использования. Нахмурив лоб, откинул крышку и увидел строй закупоренных стеклянных пробирок, набор пластиковых бутылочек с разноцветными жидкостями, длинную пластмассовую ложку и множество загадочных штуковин непонятного назначения. По старой привычке высказывать идиотские догадки вслух он мог бы ляпнуть, что это новейшая версия домашнего теста на беременность, какой был у них в ходу, пока еще оставалась надежда. Теперь-то у него хватило ума не сравнивать. Вместо этого он прочел название на обложке инструкции:
— «Набор для полевого анализа грунта»! То, что надо.
— Говорят, полезная штука.
Хороший был подарок, рассчитанный… на что?… видимо, на маленький клочок мужского начала, который еще не разъела, подобно эрозии, нынешняя идея равноправия полов. На пытливый мужской ум. На задатки охотника, добытчика, первопроходца — на все вместе. В знакомых семьях и мужья, и жены на равных делали покупки, готовили, убирали, занимались с детьми, водили машину, заколачивали деньги. Пока еще носили каждый свою одежду, но в остальном один из супругов делал все то же самое, что и другой. Причем в равной степени охотно или с ленцой. Но вот набор для полевого анализа грунта определенно предполагал мужской род занятий. «Как это делает умная Марта».
В инструкции говорилось, что набор позволяет производить анализ грунта на содержание калия, фосфора, поташа и pH (если кто понимает). По результатам, вероятно, следовало купить фасованные удобрения и внести в почву. Он с улыбкой посмотрел на Марту:
— Что ж, теперь мы наконец выясним, что здесь лучше всего растет.