Круговой маршрут на Киндер-Даунфолл начинался от парковки в Боуден-Бридж: они миновали водохранилище и Пеннинской тропой поднялись к ущелью Даунфолл; дойдя до развилки, свернули в сторону Ред-Брук, а на спуске прошли мимо Танстед-Хауса и карьера Киндерстоунз. Он сообщил ей, что здесь очень высока среднегодовая норма осадков, а потому в морозную погоду ущелье превращается в каскад сосулек. Одна из красот зимнего маршрута.
Она не отвечала. Ну, все равно, если зимой подниматься на высоту две тысячи футов, нужно будет купить для нее флисовую куртку. Дома у него сохранился журнал «Пешие походы», где были опубликованы сравнительные характеристики флисовых курток.
На стоянке он посмотрел на часы.
— Мы куда-то опаздываем?
— Нет, просто веду хронометраж. Четыре с четвертью.
— Это хорошо или плохо?
— Хорошо, потому что я с тобой.
И еще потому, что за четыре с четвертью они проходили этот маршрут с Кэт, а она, что ни говори, была в отличной спортивной форме.
Линн закурила «Силк кат» — после каждого восхождения повторялось одно и то же. Курила она мало, и он ее не одергивал, хотя считал, что это дурацкая привычка. Сначала укрепляешь сердечно-сосудистую систему, а потом… Но педагогический опыт подсказывал ему, когда нужно проявлять твердость, а когда лучше действовать исподволь.
— Можем после Рождества опять туда наведаться. Под Новый год.
Да, как раз будет повод сделать ей подарок — флисовую куртку.
Покосившись на него, она только затянулась сигаретой.
— Если установится морозная погода. Чтобы сосульки были.
— Джефф, — сказала она. — Это нарушение моего личного пространства.
— Я просто…
— Ты вторгаешься в мое личное пространство.
— Прошу прощения, мисс герцог Девонширский.
Юмор она не оценила, и на обратном пути они почти не разговаривали. Наверное, в этот раз он взял слишком высокий темп. Подъем был нешуточный, на тысячу футов, если не выше.
Он поставил в духовку две пиццы, накрыл на стол, взял банку пива и уже поддел язычок, когда она заговорила:
— Сейчас у нас июнь. А познакомились мы когда… в феврале?
— Двадцать девятого января, — машинально выдал он, как будто поправлял ученика, ляпнувшего наобум, что битва при Гастингсе произошла в тысяча семьдесят девятом году.
— Двадцать девятого января, — повторила она. — Послушай, я, видимо, не буду встречать с тобой Рождество.
— Конечно. У тебя же есть родня.
— Не в этом дело. Родня у меня, конечно, есть. Дело в том, что Рождество может меня подкосить.
Когда Джефф, не склонный к предвзятым суждениям, сталкивался с откровенно женской логикой, он умолкал. Только что ты шагал по горной тропе, не чувствуя веса рюкзака, — и вдруг заплутал в дебрях, утратил ориентиры, растерялся в тумане, увяз в болоте.
Но она больше ничего не сказала, и он решил прийти ей на помощь.
— Я и сам Рождество не особенно люблю. Сплошное обжорство и пьянство. Но все же…
— Как знать, что со мной станется к Рождеству.
— Опасаешься, что тебя переведут в другой филиал?
— Джефф, послушай меня. Мы с тобой познакомились в январе, ты правильно сказал. Пока все… очень мило. Мне хорошо, ну, неплохо…
— Понял. Ясно. — Опять та же история, опять тупик. — Ясно, что ничего не ясно. Надо жар посильнее включить. Для хрустящей корочки. — Он глотнул пива.
— Все дело в том…
— Не говори. Сам знаю. Я понял. — Он хотел добавить «мисс герцог Девонширский», но сдержался, а потом, обдумывая этот разговор, подумал, что это вряд ли смогло бы разрядить обстановку.
В сентябре по его настоянию она на один день отпросилась с работы, чтобы вместе с ним пройти маршрут из Калвера. По выходным на эскарпе Кербар-Эдж яблоку негде упасть — повсюду толпы туристов и скалолазов.
Оставив машину в тупике у Бридж-Инн, они двинулись в путь, и вскоре на другом берегу Дервента показался городок Калвер-Милл.
— Считается, что здешнюю фабрику построил Ричард Аркрайт, — сообщил он. — Если не ошибаюсь, в тысяча семьсот восемьдесят пятом.
— Только фабрики уже нет.
— Да, как видишь. Из нее сделали бизнес-центр. Или жилой дом. А может, и то и другое.
Они прошагали вдоль реки, миновали плотину, прошли через деревню Фроггатт, потом через лес и добрались до Гриндлфорда. На опушке леса их встретило солнце, хотя и по-осеннему неяркое, и он порадовался, что защищен туристской шляпой с полями. Линн по-прежнему не желала обзавестись такой же, и он решил отложить этот вопрос до весны. За лето ее лицо покрылось загаром, и веснушки проступили еще ярче, чем во время их первой встречи.
Из Гриндлфорда тропа шла круто вверх; Линн не роптала; затем он повел ее полем в «Грауз-Инн». Они присели за стойку и заказали по сэндвичу. Потом бармен пробормотал себе под нос: «Кофе?» Она ответила «да», а он — «нет». На маршруте пить кофе не рекомендуется. Можно только глотнуть воды, чтобы не допустить обезвоживания организма. Кофе — тонизирующий напиток; какого же ч… какого же человека не бодрит горный воздух, без всяких стимуляторов. Спиртное — просто идиотизм. А ведь ему доводилось видеть туристов, которые на маршруте даже забивали косяк.
Он рассказал ей пару таких случаев, но, видимо, напрасно, потому что она выговорила: «Надеюсь, кофе я могу выпить?» — и закурила «Силк кат». Не дожидаясь конца прогулки. И подняла на него глаза.
— Что?
— Я ничего не сказал.
— И не надо.
Джефф вздохнул.
— Забыл показать тебе дорожный указатель на подходе к Гриндлфорду. Памятник старины. Ему почти сто лет. На весь Скалистый край таких раз-два и обчелся.
Она выпустила дым прямо ему в лицо; похоже, нарочно.
— Да, кстати, я где-то читал, что сигареты с низким содержанием никотина вредят здоровью не меньше крепких, так как человек затягивается глубже обычного, чтобы вдохнуть никотин, а потому в организм попадает больше токсинов.
— Что ж, тогда вернусь к легким «Мальборо».
Они продолжили путь, вышли на ту же тропу, пересекли какую-то проезжую дорогу и возле указателя «Истерн-Мурс» повернули налево.
— Это здесь находится кромлех бронзового века?
— Очевидно.
— Как это понимать?
Упрек справедливый. Но с другой стороны, зачем переламывать свои речевые привычки? Ему тридцать один год; у него есть свои мнения, есть кругозор.
— Кромлех вот-вот появится слева. Но сейчас, по-моему, не лучшее время для осмотра.
— Не лучшее время?
— Он весь в зарослях папоротника.
— То есть плохо видно?
— Нет, я не о том. Понимаешь, лучше осмотреть его в другое время года. Тут дело такое: с августа по октябрь в папоротники заходить не рекомендуется. Даже с наветренной стороны лучше к ним не приближаться.
— Сейчас последует лекция, да?
— Ну, раз уж ты сама спросила. За десять минут нахождения в зарослях папоротника в организм попадает до пятидесяти тысяч спор. Из-за своей величины они не проникают в легкие, а оседают в желудке. Опыты на животных показали, что это может стать причиной онкологических заболеваний.
— Коровам здорово повезло, что они при этом не курят.
— А кроме того, в папоротниках водятся клещи, которые переносят болезнь Лайма, вызывающую…
— При чем тут это?
— Да при том, что если уж тебя так тянет в папоротники, надо заправить брюки в ботинки, раскатать рукава, застегнуть манжеты и надеть маску.
— Маску?
— Специальную, производства фирмы «Респро». — Ну в самом деле, задала вопрос — получи ответ. — Так называемую «бандитскую».
Убедившись, что объяснения закончены, она сказала:
— Спасибо. Дай-ка мне носовой платок.
Она заправила брюки в ботинки, раскатала рукава, застегнула манжеты, по-бандитски завязала ниже глаз носовой платок и шагнула в заросли. Он остался ждать с подветренной стороны. Другой способ себя обезопасить — купить средство от клещей и опрыскать брюки и носки. От прямого контакта клещи погибают. Сам он, правда, не проверял. Не было случая.
Когда она вернулась, они молча пошли дальше по гравелитовой кромке ущелья, то ли Фроггатт-Эдж, то ли Кербар-Эдж, а может, это одно и то же, но сейчас мысли его были о другом. Дерн под ногами пружинил и подходил прямо к обрыву — высотой, похоже, более сотни метров. Удивительное дело: этот маршрут всегда преодолевается как-то незаметно — и вот ты уже стоишь на головокружительной высоте, за много миль от солнечной долины с игрушечными деревушками. Спрашивается, на кой черт нужен параплан, если сюда можно добраться на своих двоих? Раньше в этой местности были каменоломни, которые обеспечивали всю страну мельничными жерновами. Но он решил об этом не упоминать.
Это было его любимое место. В свое время, впервые поднявшись на вершину, он так же разглядывал протянувшуюся внизу долину и на многие мили вокруг не видел ни одной живой души, как вдруг у его ног возникла башка в шлеме, и откуда ни возьмись на кромку выполз бородатый скалолаз. Бывают в жизни злые шутки, верно? Скалолазы, спелеологи, планеристы. Люди почему-то считают, что в воздухе ты свободен, как птица. Ни фига. Там есть свои правила, как везде. Вот Линн, с его точки зрения, сейчас стояла в опасной близости от обрыва.
Но Джефф ничего не сказал. И даже, как ни странно, ничего не почувствовал. Разве что сбился с мысли, но это явление временное. Даже не оглянувшись в ее сторону, он продолжил путь. Еще полмили по каменистой кромке, потом довольно крутой спуск в Калвер. Мысли его были заняты учебными планами на следующую неделю, но тут до него донесся ее крик.
Он бросился назад; рюкзак толкал его в спину, во фляжке нетерпеливо булькала вода.
— Боже мой, ты цела? Ногу подвернула? Надо было тебя предупредить — тут полно кроличьих нор.
Но она уставилась на него без всякого выражения. Видимо, в шоке.
— Ушиблась?
— Нет.
— Лодыжку вывихнула?
— Нет.
Он посмотрел на ее «брэшеры»: отверстия для шнурков забиты папоротником, от утреннего глянца не осталось и следа.