— Видели бы вы наш морозильный шкаф. В нем хоть шаром покати — и можно подумать, по моей вине.
— Так ведь истина — в вине.
— Что ж мне теперь, напиться?
— Любимая, вообще-то я скаламбурить хотел.
— А кто такой Клод?
— Хозяин овощного магазинчика. Француз. Француз тунисского происхождения, если уж быть точным.
— Ну, это не одно и то же. Вот скольких лавочников-британцев вы знаете? В своем районе. Сколько их? Каждый четвертый, каждый третий?
— А кстати, известно ли вам, что недавно, когда я вышел на пенсию и стал официально признанным старпером, наше правительство от своих щедрот прислало мне набор для домашней диагностики рака кишечника?
— Дик, может, не надо?
— Торжественно обещаю не оскорблять ваши чувства, хотя соблазн велик.
— Это потому, что ты напился и тебя понесло.
— Обещаю не нарушать приличий. Буду скромен. А вы уж сами домыслите остальное. Получаешь по почте такой набор с пластиковым пакетом, в котором нужно отправить назад — как бы это сказать? — требуемый материал. По две пробы, взятые в течение трех дней. Каждая — с указанием даты.
— А как… собирать этот материал? Вылавливать?
— Нет, ни в коем случае — он не должен соприкасаться с водой.
— А как тогда…
— Я же пообещал рассказывать об этом на языке романов Джейн Остин. Наверняка уже в те времена существовали бумажные полотенца, картонные палочки и детская игра под названием «Кто ловкий».
— Дик…
— А мне, к слову сказать, однажды пришлось обратиться к проктологу, и он объяснил, что для проверки своего состояния — что это было за состояние, я лучше умолчу — необходимо положить на пол зеркало и присесть над ним на корточки. Но я решил, что лучше плюнуть на свое здоровье, чем так извращаться.
— Наверняка вы спросите, почему я затронул эту тему.
— Да потому, что ты напился и тебя понесло.
— Не спорю, это необходимое условие — но не достаточное. Так вот, объясняю: первый образчик материала я взял в прошлый четверг, а второй запланировал на следующий день, но потом вспомнил: это ведь пятница тринадцатое. Не совсем подходящий день. Поэтому я собрал его в субботу.
— Но это же был…
— Именно. День святого Валентина. Любишь мужчину в соку — люби его прямую кишку.
— Как по-вашему, пятница тринадцатое часто выпадает на канун Дня святого Валентина?
— Я — пас.
— Я тоже.
— Кажется, за все годы детства, отрочества и юности я не послал и не получил ни одной валентинки. Дело в том, что никто из моих знакомых этим не увлекался. Валентинки стали мне приходить только после свадьбы.
— Джоанна, тебя это не беспокоит?
— О нет. Он имеет в виду — от меня.
— Ах, какая прелесть. Кака-а-я прелесть.
— Знаете, я, конечно, наслышан о вашей пресловутой эмоциональной сдержанности, но это просто финиш. Не дарить валентинок до свадьбы.
— Я тут читал, что ученые предполагают наличие зависимости между севильскими апельсинами и раком кишечника.
— Это правда?
— Конечно нет, но почему бы не приколоться на ночь глядя?
— Это было бы смешно, если бы ты не тужился изо всех сил.
— Помню, зашел я однажды в общественный туалет и стал читать надписи на стенах. Одна из них гласила: «Когда тужишься, не перегибай палку». И только через пять лет я допер, что это двусмысленность.
— То есть не слишком усердствуй?
— Ну, палка есть палка.
— Совершенно другая тема: устроился я как-то раз в кабинке, никуда не спешу, разглядываю настенную живопись и вдруг замечаю совсем мелкую надпись сбоку, внизу. Наклоняюсь, чтобы прочесть, — и что я вижу? «Сейчас ты срешь под углом в сорок пять градусов».
— Я бы хотел уточнить, что вспомнил про апельсиновый джем по той причине…
— …что он, возможно, связан с раком кишечника.
— …по той причине, что это типично британская реалия. Ларри утверждал, что мы все теперь одинаковы. В качестве опровержения можно было бы привести нашу монархию или что-нибудь еще, но я выбрал апельсиновый джем.
— У нас в Штатах тоже есть джем.
— Да, есть — расфасованный в наперстки для гостиничных завтраков. Но домашних заготовок вы не делаете, что с вами говорить.
— У французов точно такой же джем. Confiture d’orange.
— Не сравнивай. У них — варенье. Варенье из апельсинов.
— Внесу ясность: ваше традиционное название апельсинового джема, слово marmalade — французского происхождения. Образовано из двух слов: Marie malade. Речь идет о шотландской королеве, у которой были французские корни.
— Мать честная. Неужели французы уже тогда к нам ломанулись, FCUK их?
— Так вот: Мария, королева шотландская, она же Мария Кровавая, занемогла. И для нее приготовили апельсиновый джем. Видите связь? Marie — Мария и malade — по-французски «больная», получается marmalade.
— А я считаю, это мы к ним тогда ломанулись.
— Как бы то ни было, я сейчас расскажу, почему британцы всегда останутся британцами.
— Тебя не раздражает, что теперь все именуют нашу страну «СК»? Ни дать ни взять — акционерное общество…
— Я уверена, Тони Блэр это поощрял.
— Мне казалось, у тебя всегда и во всем виновата миссис Тэтчер.
— Нет, я передумала. Теперь во всем виноват Блэр.
— По-моему, акционерное общество — применительно к нам вполне подходящий термин. Мы всегда были нацией лавочников. Тэтчер всего лишь вернула нас к истокам, напомнила, какой всегда была Англия: страна, которая поклоняется деньгам, преследует корыстные интересы, чурается иностранцев и не приветствует культуру. Так повелось испокон веков.
— Кстати, вам известно, какой еще праздник отмечается четырнадцатого февраля, помимо Дня святого Валентина?
— День прямой кишки?
— Заткнись, Дик.
— Нет. День импотенции.
— Мне нравится твое бриданское чувство юмора.
— А мне нравится твой хорвадский акцент.
— Но это правда. И если меня попросят привести пример британской реалии или, если на то пошло, пример иронии, я расскажу про четырнадцатое февраля.
— Кроваво-красные апельсины-корольки.
— Дай-ка угадаю. Названы в честь королевы Марии Кровавой.
— Вы заметили, что пару лет назад их переименовали в «рубиновые апельсины»? Чтобы люди не думали, что в них содержится кровь.
— Ну да — пусть лучше думают, что в них содержатся рубины.
— Именно.
— Корольки буквально на днях появились в магазинах и по времени совпали с севильскими. Интересно, это такое же редкое явление, как пятница тринадцатое в канун Дня святого Валентина?
— Джоанна, я люблю тебя, в частности, и за это твое поразительное качество. В столь поздний час ты сохраняешь способность направлять наши бредни в единое русло. А нам лестно думать, что мы ведем общую беседу — одно удовольствие.
— В будущем году напиши это на валентинке, Фил.
— Все согласны, что сегодняшний салат из апельсинов-корольков достоин стола королевы?
— А рагу из бараньей шеи достойно стола короля.
— Кто помнит предсмертное желание Карла Первого?
— Чтобы на него надели две рубашки.
— На кого, на Карла Первого?
— В день казни. Погода выдалась холодная, и он не хотел дрожать, чтобы народ не заподозрил его в трусости.
— О, как это по-британски.
— Вспомните любителей надевать исторические костюмы и раз за разом воссоздавать сражения гражданской войны. Мне всегда казалось, что и это очень по-британски.
— В Штатах такое тоже распространено. Да наверное, и во многих других странах.
— Возможно. Только мы были первыми. Это наше изобретение.
— Да-да, наряду с вашим крикетом, футболом и девонширскими сливками к чаю.
— Нельзя ли на минуточку вернуться к джему?
— Его можно использовать как глазурь для жареной утки.
— Готова поспорить, у всех получается джем разной консистенции.
— Жидкий.
— Тягучий.
— Сью уваривает его до предела, чтобы буквально падал с тоста, если недоглядишь. Совсем не тягучий.
— Если сделать слишком жидким, он будет стекать.
— А косточки нужно сложить в полотняный мешочек и использовать при варке, чтобы получить… как его?
— Пектин.
— Вот-вот.
— Мелко нарубленные косточки.
— Нет-нет, крупно.
— Я измельчаю их в комбайне «Магимикс».
— В жизни не поверю.
— А моя подруга Хейзел использует для джема скороварку.
— Вот я и говорю. Это все равно что варить яйцо. Или, может, жарить яичницу? Опрос общественного мнения показал, что все делают это по-разному и каждый считает, что его способ — самый правильный.
— И какой отсюда вывод, о хранительница общей темы?
— Ларри говорил, что все мы одинаковы. Но это не так. Даже в мелочах мы различаемся.
— Мармеладная теория национального характера.
— Поэтому не бойтесь стать европейцами.
— Не знаю, где находился Ларри — в нашей стране или за ее пределами, — когда уважаемый министр финансов, мистер Браун, который скоро станет бывшим премьер-министром, сформулировал условия для входимости старого доброго британского фунта в болото заграничного евро.
— Не входимости, а сходимости. Признаки сходимости.
— Кто сейчас помнит эти признаки? Хотя бы один?
— Никто. Они и не предназначены для запоминания. Их разрабатывали, чтобы нагнать туману, а потому запомнить их невозможно.
— А почему так?
— Да потому что решение ввести евро было политическим, а не экономическим.
— Мысль понятна — и, возможно, соответствует действительности.
— Но разве можно утверждать, что французы или итальянцы изменились под влиянием евро?
— Французы останутся французами.
— То же самое они говорят про нас.
— Что мы останемся французами?
— Между прочим, севильские апельсины вовсе не обязательны.
— Как славно, что мы вернулись к этой теме.
— Дик в разные годы варил апельсиновый джем из чего придется.
— Зачем ты меня позоришь?
— Однажды он сделал ассорти… из каких же фруктов?.. Севильские апельсины, сладкие апельсины, розовый грейпфрут, желтый грейпфрут, лимоны и лаймы. На этикетке я написала: апельсиновый джем из шести фруктов.