Перебирая фронтовые письма или читая газетные статьи о хибинцах, книгу Даниила Онохина, невольно думаешь: какие молодцы хибинцы! В Хибинах я удивлялся их ясным головам и умелым рукам. Теперь надо добавить — у них были и храбрые сердца.
Нелегко было во время войны в Хибинах. Фронт был недалеко. Налетая на Кировск, фашистские летчики не раз бомбили и опытную станцию.
Людей на станции осталось мало, а работы не убавилось. Кроме научных исследований, надо было усиленно заниматься семеноводством. Работали преимущественно женщины. На станции осталось только семь научных сотрудников, но курсы по переподготовке агрономов и бригадиров колхозов и совхозов действовали по-прежнему регулярно.
Кадры — один из самых острых вопросов на Крайнем Севере. Здесь люди зачастую долго не задерживаются. Причина — не только суровые природные условия, но также бытовая неустроенность и особенно — непривычные условия питания: отсутствие свежего молока, фруктов, а нередко и обычных овощей.
На Хибинской опытной станции люди держались крепко, работали, жили подолгу; как только получше стали квартирные условия — все вдруг оказались женатыми. К одним жены приехали с родины, другие нашли себе невесту среди работающих на станции девушек. За очень редкими исключениями, семьи сложились крепкие и дружные. Вскоре стали появляться дети. Пришлось строить детский сад, расширять хибинскую школу, увеличивать число учителей. Позже открылась средняя школа в Апатитах, а в Кировске, кроме общеобразовательных средних школ, появились горно-химический техникум и музыкальная школа.
Большинство детей оканчивали среднюю школу или техникум, а затем ехали учиться в Петрозаводск, Ленинград. Многие учились заочно, без отрыва от производства. Некоторые кончали аспирантуру. Почти все остались работать там, где родились, — на Кольском полуострове. Эти хибинцы решали вторую острую проблему Севера — проблему устойчивых кадров. Кто хоть немного знаком с Севером, знает, как это важно!
Сыновья Михаила Онохина — Федор и Анатолий — окончили горно-химический техникум в Кировске, а затем заочно Ленинградский горный институт. Еще до окончания института Федор был назначен главным геологом рудника имени С. М. Кирова. Он принял эстафету от замечательного человека — Павла Константиновича Семенова, бывшего шофера, возившего с рудника тракторным поездом руду к железной дороге, а затем ставшего горным инженером, главным геологом рудника. Во время войны он был начальником штаба партизанского отряда. Он умел разглядеть, распознать способных людей, особенно молодых, и поддержать их. Так он выдвинул на свое место — на должность главного геолога — Федора Онохина. Тот заробел: «Не справлюсь». Павел Константинович ответил: «Мне со стороны виднее, должен справиться». — «Но я же техник, даже не инженер...» — «В тебе, Федя, сидит три инженера: семилетний опыт, комсомольская совесть и любовь к делу. Кроме того, ты на пятом курсе заочного отделения института. К тому же депутат городского Совета. Действуй смело, помогу».
С новым делом Федор справился. И не только с порученными заданиями. Вместе с другими молодыми геологами он выдвинул смелую гипотезу — о наличии на полуострове еще не разведанных промышленных запасов апатитовой руды. Бурение подтвердило правильность гипотезы. Открывались новые перспективы для апатитовой промышленности.
Федор уже давно кандидат геолого-минералогических наук, готовится защищать докторскую диссертацию. В издательстве «Недра» вышла книга «Хибинские апатитовые месторождения». Среди авторов этой книги Федор Онохин. Издательство «Наука» выпустило его новый большой научный труд о хибинских апатитах.
Он вспоминает, что собирался стать летчиком, а стал «подземником», и с удовлетворением добавляет: «По совету матери сразу попал на свою стезю». Год провел он в командировке во Вьетнаме, где помогал своим коллегам — вьетнамским геологам. В его семье в ближайшие годы будет два представителя третьего поколения «онохинской породы» хибинцев с высшим образованием — его дочери Катя и Лена.
Анатолий Онохин, окончив заочно Ленинградский горный институт, руководил геологическими изысканиями в западной части Кольского полуострова, а теперь работает в Геологическом управлении в Апатитах.
Молодое поколение хибинцев — а это преимущественно люди с высшим и средним специальным образованием — вносит свою долю в развитие производительных сил Крайнего Севера. Это еще один вклад пионеров сельского хозяйства Хибин в освоение природных богатств Севера. Север можно полюбить как родину и не покидать его из поколения в поколение.
Вспоминая скромных и трудолюбивых людей, с которыми я начинал изучать возможности продвижения сельского хозяйства в районы Крайнего Севера, я главным образом говорил о рабочих, из которых многие вскоре стали техниками и лаборантами.
Мы проводили сравнительно сложные опыты по подбору или созданию сортов культурных растений, пригодных для возделывания на Крайнем Севере, изучали приемы превращения малоплодородных каменистых или заболоченных земель в плодородные. Это требовало от всех сотрудников, в том числе и от вспомогательного технического персонала и рабочих, большой пытливости и наблюдательности. Я нередко уже тогда задавал себе вопрос: чем можно объяснить их самоотверженный и бескорыстный труд, готовность к выполнению любого задания? Удивляли их быстрое интеллектуальное развитие, интеллигентность, а также крепкая привязанность и теплые чувства к Хибинам, причем даже у тех, кто по семейным обстоятельствам или по состоянию здоровья вынужден был покинуть Север.
Я недавно просмотрел сохранившиеся у меня письма хибинских рабочих и техников, газетные статьи, написанные ими или о них, а также их литературные труды (здесь нет ошибки — именно литературные труды!) , и мне многое стало понятнее, чем раньше. Первый прибывший в Хибины рабочий Михаил Онохин в рукописи своего труда «На заре полярного земледелия» (к сожалению, еще не нашедшего издателя) пишет: «Глубокая заинтересованность... делом, внимание ко всем мелочам нашей жизни поддерживали в нас бодрость и уверенность в успехе и заставляли работать не за страх, а за совесть... Со временем считаться не приходилось...» В газете «Хибиногорский рабочий» (28 октября 1933 года) он писал о том же: «Сил хватало на все, а со временем не считались... было ясно, что ни в десяти, ни, тем более, в восьмичасовой рабочий день не уложиться». Его младший брат Даниил Онохин пишет в своей фронтовой книге «От Вятки до Эльбы»: «Годы работы на Крайнем Севере рядом с замечательными людьми явились для меня какой-то совершенно непредвиденной, не предусмотренной никакими программами, но очень хорошей школой. И не только теоретической, но и практической, жизненной...»
Станция давала молодежи возможность учиться. Лучшей школой был процесс самой исследовательской работы. Но наряду с этим научные сотрудники обучали всех желающих основным общеобразовательным предметам. Кроме того, все связанные с опытной работой в обязательном порядке должны были заниматься на курсах, которые каждую зиму устраивались на станции для бригадиров и агрономов колхозов и совхозов Мурманской области. Многие занимались также на курсах, которые периодически проводились в Хибинах для научных работников, направляемых Министерством сельского хозяйства РСФСР на Крайний Север. Кто из участников станции хотел, тот мог учиться — и учиться многому! Даниил Онохин в упомянутой книге «От Вятки до Эльбы» пишет об учебе в Хибинах: «Здесь я изучал не только фотографию, но и основательно проштудировал и частично закрепил на практике курс ботаники, растениеводства и генетики... Да, чем только мне не приходилось там заниматься — и проведением полевых опытов и вегетационных опытов, агрохимией и метеорологией! Овладел трактором и сельскохозяйственными машинами. Глубже усвоил немецкий язык, который когда-то учил в школе...»
Действительно, возможности для повышения общеобразовательного уровня и приобретения знаний по специальности в Хибинах были. Наша молодежь усердно училась. Но не только работа и учение поглощали все ее время. Наши парни и девушки построили спортплощадки, устраивали соревнования, с увлечением занимались самодеятельным искусством.
Молодежь у нас всеми доступными средствами вела энергичную борьбу со скукой — нередким спутником небольших коллективов, находящихся вдали от культурных центров.
Более тридцати лет назад я уехал из Хибин, но мысли мои часто возвращаются к хибинцам. И в малых коллективах, подобных этому, происходят изумительные сдвиги в развитии людей.
Уже в 1931 году Анатолий Васильевич Луначарский говорил о важности изучения человека как автора труда, о процессах самообразования и самовоспитания масс. Факты нашей жизни на Кольском полуострове, раскрывающие, на мой взгляд, эти процессы, и побудили меня взять хибинскую молодежь, и прежде всего династию Онохиных, коллективным героем моего рассказа о социалистическом преобразовании Севера, о рождении нового человека.
1978
Анатолий ГореловПочетный гражданин города КировскаМОИ ХИБИНЫ
«Город Кировск заложен в Хибинах в 1929 году» — значится на почетной медали города...
Кто его знает, в какой толще тысячелетий затерян первобытный абориген нашего западного Заполярья, а точнее — хибинской тундры, догадавшийся запустить нарты на тягловой силе оленя, «освоив» тем сказочно прекрасный, но дикий край.
Вдали от этой гипотетической даты зрится нам недвижимая громада тысячелетий, вмерзшие в нее все тот же человек в малице, нарты, олень, а у оленя — огромные тоскующие глаза... И не за что уцепиться мировой памяти, усыпленной дремой времени, еще пребывающего вне мет человеческой Истории...
Город Хибиногорск — ныне Кировск — заложен в 1929 году. Среди заснеженных гор с загадочными названиями: Кукисвумчорр, Расвумчорр, Юкспор, у волшебного озера Вудъявр, округлого, будто вычерченного гигантским циркулем сказочного великана. Прекрасное, до сорока метров глубиной, всегда студеное-престуденое озеро. В полярные ночи за его ледяным безмолвием городу салютуют звездные россыпи огней рудника, некогда даровавшего стране нашей первую тонну апатита — камня плодородия.