— Ты ещё не готова к этому, плюс есть и другие риски, — сказал Дилан, приземляясь на крышу позади Фейт. Она стояла у ограждения, глядя на далёкий свет Западного Штата, и, услышав печальный голос одноклассника, вздрогнула.
— Небольшое предупреждение было бы очень кстати. Ты напугал меня до полусмерти.
Дилан направился к столику, за которым они сидели накануне вечером. Он разложил там кое-какие вещи, необходимые для тренировок, но, усевшись, усомнился в том, стоило ли им вообще подниматься на крышу.
— Зря я тебе рассказал. Это было слишком рано.
Фейт была раздражена. Подниматься на крышу в темноте было мучительным испытанием, и когда она, наконец, добралась до верха, то обнаружила, что там никого нет. Первой мыслью было, что Дилан её продинамил. Или, что ещё хуже, прошлая ночь на самом деле была плохим сном или галлюцинацией. «Возможно, — думала она, глядя на свет, — я действительно сошла с ума». Чёрствость Дилана граничила с жестокостью.
— Ты ведёшь себя как козёл.
— Меня называли и похуже.
— И достаточно часто, я так понимаю?
Фейт подошла к столу и тяжело опустилась на стул, глядя в сторону карниза, где была лестница, и думая о том, стоит ли ей просто уйти. Дилан не смотрел на неё, не говорил ни слова. Фейт потребовалось около десяти секунд, чтобы первой прервать молчание.
— Ладно, я виновата, но правда, что в этом такого? Подумаешь, пошевелила шнурок. И что?
Дилан смотрел прямо на неё, серьёзный до невозможности.
— Они могут чувствовать тебя.
— Что? Кто?
— Неважно кто, — ответил Дилан. — Я же сказал тебе не пытаться ничего двигать, это можно делать только здесь, на крыше. Поверь, это для твоего же блага. Не делай так больше, никогда.
— Мне важно знать кто, — сказала Фейт. Она понимала, что совершила ошибку, но в то же время ей начинало казаться, что её разыгрывают. — Я должна понимать, что происходит, Дилан. Поставь себя на моё место. Я двигаю вещи силой мысли! Это не совсем нормально.
Дилан снял пиджак и повесил его на спинку стула. На нём была фланелевая рубашка и пиджак. Парень начал закатывать рукава.
— Пора приступать к тренировке, — произнёс он, проигнорировав мольбу Фейт. Она откинулась назад и скрестила руки на груди.
— К чёрту тренировку.
Дилан закончил закатывать рукав на левой руке и перешёл к правой. Стол был уставлен всевозможными разноцветными шариками, кубиками и стаканчиками с водой разного цвета.
— Перемести жёлтый шарик в синий стакан, — сказал он.
— Сам его перемещай. А я завяжу шнурки.
Дилан заглянул под стол и увидел, что развязанный шнурок на её левом ботинке действительно деловито завязывается в идеальную двойную петлю. Дилан был немало удивлен тем, как хорошо она справлялась с этим, учитывая, как мало у неё было опыта. Когда он снова сел, все шарики, кубики и стаканчики исчезли. Фейт саркастически улыбнулась, а потом всё, что лежало на столе, упало с неба и одно за другим попадало на голову Дилана. К счастью для него, шарики и кубики были сделаны из пенопласта, а стаканчики — из пластика.
— Очень смешно, — сказал он, мгновенно расставляя все предметы на столе по местам, где они и были пару секунд назад. Одного шарика не хватало, зелёного, который отскочил от головы Дилана и так и покатился прочь по крыше.
— Ты пропустил один, — заметила Фейт.
— А ты у нас прям примерная ученица, я посмотрю.
Фейт промолчала. Она не позволит Дилану командовать, по крайней мере, пока не получит ответы на свои вопросы. Дилан понял, что так ничего не добьётся, поэтому решил поторговаться.
— Если ты переместишь жёлтый шарик в синий стакан, я расскажу, почему тебе можно использовать свои недавно открытые способности только здесь, на крыше пустого здания.
Фейт прожгла взглядом Дилана, но не сдвинулась с места. Она вскинула бровь и ухмыльнулась, а потом подняла жёлтый шарик над столом. Он завис перед лицом Дилана, а затем облетел его голову три раза перед тем, как приземлиться в синий пластиковый стакан.
— Слэм-Данк[2], — сказала она. — Защитник из тебя так себе.
Шарик вылетел из чашки и вернулся на прежнее место. Это была уже работа Дилана. Парень откинулся на спинку стула, как будто собирался вздремнуть.
— Ещё раз, — так нахально произнёс он, что Фейт моментально забыла об их договорённости. Она снова принялась за дело, думая о жёлтом шарике, но ничего не произошло. Она всё ещё пыталась заставить его двигаться, но тот словно превратился в гранит. Более того, каждый из трёх стаканчиков на столе подпрыгнул в воздух и приземлился на шарик, один за другим. Она всё время пыталась передвинуть шарик, однако он оставался неподвижным. Дилан был намного сильнее её. Ему ничего не стоило удерживать предметы неподвижными, даже когда Фейт изо всех сил старалась их подвинуть.
— Причина, по которой мы должны тренироваться именно здесь, — сказал Дилан, заставляя стаканчики танцевать в воздухе, как будто их подбрасывал невидимый жонглёр, — заключается в том, что здесь, наверху, никто не может почувствовать то, что мы делаем.
— Почему? — спросила Фейт.
— Пока мы находимся выше других носителей, они не могут засечь наш пульс.
— То есть таинственные «они», которые не должны обо мне узнать, сейчас находятся внизу, пока мы здесь, наверху.
Дилан кивнул и опустил стаканы на стол.
— Сигнал не распространяется особо вверх или вниз. Но из стороны в сторону на одном и том же уровне пульс будет ощущаться в радиусе около десяти метров. Думай об этом как о камешке, упавшем в пруд. Рябь расходится по кругу, а не вверх или вниз. Так же и пульс.
— Ты все время говоришь о пульсе. Ты имеешь в виду, как тот, что на шее?
Фейт ощупала нежный участок под щекой, ища лёгкую пульсацию. Но Дилан снова отказался отвечать, пока Фейт не выполнит следующее задание. Он говорил ей то сложить кубики, то раскидать шарики в разные стаканы, то поднять в воздух все предметы сразу. Дилан был удивлён тем, как быстро она училась и как ловко у неё получалось.
— У меня разболелась голова, — сказала Фейт где-то через пятнадцать минут тренировки. Она прижала руку к виску, глядя на стол.
— Это нормально. Постепенно ты станешь сильнее, и будет легче. Пока что ты управляешь вещами, которые почти ничего не весят, но это только начало.
Фейт слегка улыбнулась и положила руки на стол. Дилан испытал шок, когда почувствовал, что движется, медленно поднимаясь в воздух, пока не оказался в десяти футах над столом спиной вниз.
— Впечатляет, — произнёс Дилан. Но тут Фейт почувствовала острую боль в шее, и Дилан внезапно полетел вниз. Он должен был приземлиться на стол, прямо на кубики, шарики и стаканчики. Но в дюйме от них он остановился, перевернулся в воздухе и сел обратно на стул.
— Думаю, ты пока ещё не готова поднимать тяжести вроде меня, — заметил он. — У меня тяжёлая голова.
Фейт нервно рассмеялась. Она снова прикоснулась к шее, вспомнив о мучительной боли, как если бы кожу проткнули татуировочной иглой.
— Не переживай, — сказал Дилан. — Мышцы тоже болят от физических нагрузок. Со временем это будет происходить всё реже и реже.
Фейт кивнула и слабо улыбнулась. Когда он говорил такие вещи, она начинала понимать, что её жизнь уже никогда не вернётся в прежнее русло.
— Сколько людей могут двигать вещи так же, как мы с тобой?
Дилан не торопился с ответом, и когда всё-таки заговорил, ответ был максимально расплывчатым:
— Не только мы с тобой.
— Это не ответ. Больше тысячи?
Дилан рассмеялся.
— Если бы носителей было больше тысячи, пульс уже не был бы секретом. Это большая редкость. Пока мы не узнаем больше об уровне твоих способностей, тебе пока хватит информации.
— Не заставляй меня снова тебя поднимать. В следующий раз я могу бросить тебя гораздо дальше. Я непредсказуемая.
Дилан начал испытывать симпатию к своей ученице. Сообразительная, ловкая и трудолюбивая, если только сосредоточится на том, что нужно. Но у него было мало времени, а время — одна из тех вещей, которые, потеряв, уже не вернуть. Ему нужно извлечь максимум пользы из каждой секунды, оставшейся до закрытия школы.
В последующие ночи Дилан усердно тренировал Фейт. Она задавала много вопросов, на все из которых Дилан отвечал одинаково: со временем ты всё узнаешь. Фейт было интересно, почему именно они с Диланом оказались носителями этой силы, кто ещё обладал ею, как вообще об этом пульсе узнали и так далее до бесконечности.
Во вторую ночь Дилан обучал Фейт взаимодействовать со стаканчиками, шариками и кубиками: поднимать их и перемещать с разной скоростью и разными способами. К третьей ночи все предметы были заменены бильярдными шарами, деревянными брусьями и металлическими чашками. С ними оказалось гораздо труднее работать. Острая боль в шее появлялась несколько раз, и все предметы сразу падали на стол. В конце особенно изнурительной ночи тренировок Дилан убрал со стола все предметы, кроме одного чёрного бильярдного шара. Шар номер восемь. Фейт будет помнить его ещё долго, даже после того, как Дилан уберёт его, преподав ей урок.
— Ты спрашивала меня о пульсе, — начал Дилан, катая бильярдный шар вперёд-назад по столу. — У тебя он особенный, очень редкий. Именно он позволяет тебе делать все эти вещи. И у меня такой же пульс, поэтому я могу делать то же самое.
Он смотрел на Фейт так, словно хотел сказать этими словами нечто большее. Их отношения становились всё более близкими — порой им было достаточно взгляда, чтобы понять, о чём думает другой.
— С этим пульсом связан ещё какой-то секрет, не так ли? Что-то, о чём ты не говоришь?
Дилан кивнул и силой мысли поднял восьмой шар. Тот завис в воздухе на небольшой высоте, Дилан же положил руку ладонью вниз на твёрдый стол. Он моргнул, и шар упал, как будто его держали на верёвочке и эту верёвочку внезапно перерезали. Докатившись до его руки, шар резко сменил направление, перекатился через стол и с громким стуком ударился о пол и отскочил от него. Не дав ему приземлиться второй раз, Дилан силой мысли перенёс его обратно на стол и взял в руку.