— Мой сын? Что за чушь вы несете? Дан уехал отсюда вместе со мной.
— А незадолго до полуночи вернулся. Его напарник не пришел. И еще он что-то забыл дома.
— Дан возвращался?
Георге недоверчиво посмотрел на Виорела, подошел к столу, приподнял почти пустую бутылку вина и усмехнулся.
— Может, все дело в этом?
— Что вы хотите сказать?
Старик поставил бутылку обратно на стол.
— Это вино будит фантазии. Дан никогда не пошел бы через лес ночью.
— Но ваш сын действительно был здесь.
Виорел вдруг замер. А что, если визит Дана — тоже сон? Нет. Окно занавешено шкурой, а это было сделано уже после его ухода. Или до?
— Вы готовы? — нетерпеливо спросил старик.
— А? Да, готов, — спохватился Виорел.
Они вышли из приспы и зашагали в сторону второго дома. Поднявшееся над деревьями солнце сделало пейзаж другим. Зеленая лужайка в окружении высоченных деревьев, по которой минувшей ночью Виорел бродил, обливаясь потом от страха, теперь смотрелась идеальным местом для воскресного пикника. И даже мрачные стены приспы выглядели на редкость колоритно.
— Знаете, ночью я пытался найти в темноте дорогу к этому дому, — признался Виорел. — И заблудился. Чуть не умер от страха.
Георге не ответил. Кажется, так и не поверил в ночное возвращение сына.
«Ну и шут с ним», — подумал Виорел.
Сам он не сомневался — встреча была реальной. Кстати, если посмотреть на нее трезвым взглядом… Возможно, парень просто хотел разбудить его и предупредить, что уходит. А глаза, клыки — лишь игра света и воображения.
Второй дом больше походил на сарай, каковым, наверное, и являлся до тех пор, пока старик не отделил сына. Георге толкнул входную дверь. Она оказалась запертой. Старик грубо выругался.
— Вот что, домнуле, — чувствовалось, он не на шутку взбешен. — Я еду в город. А вы с другом возвращайтесь пешком. Дорога здесь одна. За пару часов дойдете.
— Минуту, — забеспокоился Виорел. — Сейчас я его разбужу. — Он быстро обежал дом и тут же натолкнулся на окно, раскрытое створками наружу.
— Стефан! — крикнул он, отодвигая рукой занавеску. — Просыпайтесь! А то придется идти в город пешком!
Стефан не отзывался. Видно, спал как убитый.
«Вот это нервы», — позавидовал Виорел.
Подошедший Георге отстранил его и громко позвал:
— Домнуле!
Не дождавшись ответа, он обернулся к Виорелу.
— Говорите, ночью у вас кто-то был?
— Что значит «кто-то»? Не кто-то, а ваш сын. Можете не верить, но мы с ним даже… слегка повздорили.
Старик откинул занавеску и полез в окно.
— Возвращайтесь назад. Я вам открою.
Когда Виорел подошел к двери, она распахнулась ему навстречу. Внутри было на удивление тихо.
— Он что, все еще спит? — спросил Виорел, входя.
Рука Георге уткнулась ему в грудь.
— Дальше не иди.
— Почему?
— Разве отсюда плохо видно? — с неожиданной злобой спросил старик.
— Что вы имеете в ви…
Виорел, наконец, заметил. Посреди комнаты, широко раскинув руки, лежал Стефан.
— Господи, — прошептал Виорел. — Он что… без сознания?
— Он мертв.
— Мертв?!
— Да! Мертв! — выкрикнул старик. — Разве я не говорил вам, что нужно закрыть двери и окна? Что никому нельзя открывать? Разве я не говорил вам этого?!
Виорел в ошеломлении перевел взгляд с распростертого тела Стефана на открытое окно.
— Вы думаете, его кто-то убил?
— Разве только он сам выпил у себя всю кровь.
— Кровь? Что это значит?
— Смотрите сами.
Виорел приблизился к телу Стефана. Зрелище было жутким. На бледном как мел лице трупа застыла гримаса запредельного ужаса. А на шее… Виорел наклонился.
— Не трогайте его! — предупредил старик.
— Почему?
— Я должен привезти сюда полицию. Если вы оставите следы, у нее будут к вам вопросы.
— Ко мне? — прищурился Виорел. — А может, к вашему ненормальному сыну? Этой ночью он пытался на меня напасть. Я уже говорил вам, но вы…
На лице старика моментально проявилась такая злоба, что Виорел невольно попятился.
— Слушай, ты! Если скажешь еще хоть слово про моего сына, я запру тебя здесь до приезда полицейских. Посмотрим, что ты расскажешь им. В конце концов, вы остались здесь вдвоем. И кажется, ночью ты пытался дойти до этого дома. Пытался? Или, может, дошел?
Виорел почувствовал себя неуютно. Он примирительно поднял вверх руки.
— Ладно. Давайте успокоимся. Но… Что мы будем делать со всем этим?
Гнев Георге утих.
— Надо ехать в город.
— А он? — Виорел скосил глаза на труп.
— Сюда никто не заходит. По крайней мере, днем.
Последние слова неприятно подействовали на Виорела. У него уже заходил ум за разум. Что все-таки произошло? Кто убил Стефана? Вампир? Но ведь вампиров не существует.
«Так ли ты уверен в этом после сегодняшней ночи?» — вкрадчиво спросил внутренний голос.
— Идемте, домнуле, — поторопил старик.
Выйдя из дома, он остановился и протянул руку.
— Деньги.
Виорела покоробил его цинизм.
— Я смотрю, вы никогда не забываете о выгоде.
Он достал из кармана портмоне, отсчитал миллион семьсот пятьдесят тысяч лей и протянул Георге. Тот покачал головой.
— Этого мало.
— Что значит «мало»? Мы же договорились.
— Теперь мне нужно договариваться с полицией. А это стоит дороже. Если вы, конечно, не желаете…
— Сколько? — раздраженно перебил Виорел.
Полиция действительно некстати. Вряд ли комиссар поверит в историю о вампирах. А вот то, что двое туристов, один из которых мертв, остались наедине на всю ночь — это его наверняка заинтересует.
Георге красноречиво посмотрел на пухлое портмоне. Виорел, скрипнув зубами, достал почти все, что в нем было — миллионов пять лей — и сунул в протянутую руку.
Старик высадил его, немного не доехав до замка.
— Советую убраться отсюда побыстрее, — сказал он на прощание.
Совет выглядел разумным. Укладывая вещи в номере гостиницы в Синае, Виорел пытался заставить себя «не думать о желтой обезьяне». У событий этой кошмарной ночи наверняка было реальное объяснение. И позже он его обязательно найдет.
В ванной комнате Виорел внимательно осмотрел себя в зеркале. Такие приключения могут добавить седых волос. К счастью, его черная шевелюра не претерпела изменений.
Неужели это все-таки Дан убил Стефана? Но за что? Должна же быть какая-то причина. Если, конечно, отбросить мистику. Виорел снял с туалетной полки флакон с одеколоном и растер шею. Вытатуированный чуть ниже левой ключицы крест — грех бурной молодости — как всегда резко выделился на покрасневшей коже.
Внезапно Виорел замер и уставился на свое отражение. Он понял, куда смотрел Дан, когда соскочивший с топчана гость оказался на свету. Теперь он знал, что его остановило.
Когда Георге вернулся домой, уже вечерело. Последние солнечные лучи блуждали в еловых ветках. Виорел, будь он здесь, несказанно удивился бы, не обнаружив на повозке ни одного полицейского.
Старик выпряг лошадь, отвел ее в стойло и направился к приспе. Ему оставалось дойти до нее всего несколько шагов, когда входная дверь медленно приоткрылась. Старик поднял голову.
— Дан? — окликнул он. — Это ты?
Из приспы никто не вышел. Лошадь в стойле беспокойно заржала.
Георге посмотрел по сторонам. К стене дома была прислонена большая суковатая палка. Взяв ее в руку, он осторожно вошел в избу.
— Кто здесь?
Никто не отозвался. Прислонив палку к стене, Георге прошел в глубь комнаты, подошел к столу и зажег свечу.
— Георге… — прошептал чей-то голос позади.
Старик резко обернулся. В дверях маленькой комнаты, вперив в него глаза, стоял Стефан. Бескровное лицо трупа казалось еще более бледным, чем утром. Последние жизненные соки покинули его навсегда.
— Кто убил меня, Георге? … Скажи… Ты знаешь…
Стефан медленно поднял руки и шагнул вперед. Кровавая рана на его шее в полутьме выглядела черной.
Георге сплюнул и выругался. «Труп» опустил руки и рассмеялся.
— Что? Страшно?
— Сколько раз говорил: нельзя скалить зубы над такими вещами.
— Да ладно тебе.
Стефан прошел к столу и отломил кусок мамалыги. Старик недовольно поморщился.
— Сначала помойся.
— Я смотрю, ты сегодня не в духе.
Стефан направился к рукомойнику, висевшему в углу.
— Что-то не так?
— Все. Все не так.
Стефан обернулся.
— Проблемы с деньгами?
Георге поморщился.
— У тебя одни деньги на уме. — Он достал из кармана пачку купюр и бросил их на стол. — Вот.
— Тогда в чем дело? Он что-нибудь заподозрил?
— Ничего. Хотя и мог бы, если бы я дал ему подойти к тебе ближе.
— Брось, Георге. — Вытершись, Стефан вернулся к столу и принялся за еду. — Немного пудры, немного кетчупа, а темнота и страх всегда дорисуют остальное. Сколько еще таких дураков должно пройти через наши руки, чтобы ты в этом убедился?
— Все. С меня достаточно.
— В чем дело? Ты боишься?
— Ничего я не боюсь. Не могу больше дурачить людей. Он говорил, что ночью чуть не умер от страха. А если и вправду кто-нибудь умрет?
— За кого ты меня принимаешь? Я не сумасшедший и не самоубийца. Какой он у нас был? Десятый? Одиннадцатый? А сколько человек выходило со мной из замка? Больше двух десятков. Сколько раз тебе объяснять! За час я вытягиваю из них все: где живет, чем болел, сколько может заплатить, есть ли у него поблизости знакомые или родственники. К тебе в повозку садятся только одинокие, здоровые и богатые. Для остальных в последний момент вся затея неожиданно «срывается». А эти… В конце концов, они получают именно то, что хотели: острые эмоции в обмен на некую сумму денег. Правда, в последний момент выясняется, что платить придется гораздо больше, но я тебя уверяю, эти деньги у них не последние.
Старик молча смотрел себе под ноги.
— Не убедил? Ну хочешь, я поговорю с Даном, чтобы он не перегибал палку? В конце концов, вообще не будем заходить в дом. Пусть ходит, стучит по окнам, воет у дверей…