[27].
Когда я подошел к пирамиде, Стивен поднялся уже метров на пятнадцать. Упираясь в ребра выветрившихся плит носками армейских ботинок (вот зачем они ему понадобились!), он ловко перебирался с одного блока на другой, движениями гибкого тела напоминая ящерицу. Сгрудившиеся у подножия полицейские гневно призывали его вернуться, но никто не предпринимал попыток пуститься вдогонку за нарушителем.
Почувствовав себя в безопасности, Стивен остановился и, заметив меня, озорно подмигнул.
— Кажется, дельце-то выгорит!
Вокруг немедленно собрались зеваки. Некоторые из них стали поощрять смельчака ободряющими возгласами.
Пройдя примерно треть пути, Стивен внезапно резко отдернул руку и покачнулся. Толпа ахнула. Падение с пятидесятиметровой высоты могло иметь фатальный исход. Но человеческая фигура, поборов силу притяжения, вновь приникла к камням.
— Черт! Скорпион! — крикнул Стивен. — Чуть не ужалил.
Теперь он поднимался заметно осторожнее. Толпа с удовольствием наблюдала за бесплатным аттракционом. Полицейские давно прекратили кричать и рассеялись вдоль подножия пирамиды, полагая, что на обратном пути нарушитель никуда от них не уйдет.
Насколько можно было судить, следя снизу за все уменьшающейся фигурой восходителя, других проблем на пути к вершине у него не возникло. И вот он уже стоял на венчавшей пирамиду площадке, победно вскинув руки. Толпа, к очевидному неудовольствию полицейских, бурно зааплодировала. Многие наверняка позавидовали Стивену. Оттуда, с высоты в сто сорок семь метров, наверняка открывался потрясающий вид. В последний момент я спохватился — ведь мне нужно его сфотографировать! Чуть не забыл! Я достал камеру и нацелился на вершину. У Гвен не будет ни малейших причин сомневаться. Сделав для верности несколько снимков, я помахал Стивену рукой. Тот что-то выкрикнул, но подхвативший его слова ветер тут же унес их с собой.
Когда американец начал спускаться, я мысленно пожелал ему удачи — спуск всегда опаснее подъема. Тем более, для возвращения Стивен почему-то выбрал не уже проторенный им путь, а северную грань пирамиды. Туристы побежали туда, желая видеть развязку истории.
Спустившись метров на шестьдесят, смельчак неожиданно… исчез. Моргнув, я принялся выглядывать его на стене, но с удивлением не обнаружил на каменных блоках и следа человеческой фигуры. Судя по оживленным переговорам, полицейские тоже заволновались. Зеваки немедленно принялись строить догадки.
— Куда он делся? — озадаченно произнес толстяк в пробковом шлеме.
— Кажется, нашел вход в верхнюю северную шахту, — ответил мужчина, стоявший рядом с ним.
— Вход куда? — не понял я.
— На высоте семьдесят восемь метров от подножия пирамиды — выходное отверстие шахты, которая идет от погребальной камеры фараона.
— Шахты? Он что, собирается пролезть по ней внутрь? — предположил толстяк. — Ловко. Там он смешается с остальными, и никто его не узнает.
Мужчина покачал головой.
— Невозможно. Сечение шахты — двадцать на двадцать сантиметров, а уклон — больше тридцати градусов.
— Как же он смог туда забраться?
— Вход немного шире. А первые одиннадцать метров — вообще достаточно просторный тоннель.
— И зачем нужна эта шахта? — поинтересовался толстяк.
Мужчина ухмыльнулся.
— Тот, кто ответит на этот вопрос, сразу попадет в газеты. Кстати, с противоположной стороны пирамиды есть точно такая же. А всего их четыре. Только те, что идут от камеры царицы, не доходят до поверхности.
Путешественник все не появлялся. У меня возникло неприятное предчувствие. Стивен такой щуплый. Что, если он решил попробовать пролезть?
— А если бы какой-нибудь миниатюрный человек все же рискнул спуститься по шахте? — по возможности спокойным голосом спросил я.
— Тогда в самом конце его ждал бы неприятный сюрприз. У входа в камеру фараона она сужается. В отдельных местах — до четырнадцати сантиметров.
Когда я представил, как человек, зажатый со всех сторон многотонными каменными блоками, обнаруживает, что больше не может двинуться ни вперед, ни назад, сердце мое заледенело. Но тут Стивен, к счастью, показался снаружи.
— Что я говорил, — с удовлетворением произнес «эксперт».
С последнего блока Стивен спрыгнул прямо в объятия полицейских.
— Полегче! Я американец! — попытался он унять излишнее рвение людей в черном.
Протолкавшись вперед, я протянул ему фотоаппарат.
— Держите, Стивен! Гвен будет довольна.
— Спасибо. Вряд ли когда-нибудь сочтемся, но все равно — я ваш должник.
Стражи закона потащили его за собой.
— Могу я чем-нибудь помочь вам? — выкрикнул я вдогонку.
— Не беспокойтесь. Нет такой ситуации, из которой не смог бы выбраться настоящий янки.
Возможно, именно эта фраза и обрекла меня на последующие приключения. Потому что, услышав ее, я подумал: «Черт возьми, если американец пошел на такое, чтобы сделать подарок девушке, неужели англичанин не способен на небольшое безумство ради исполнения заветной мечты? Я хотел увидеть Великую пирамиду изнутри — и я увижу ее! Чего бы это не стоило!»
План давно крутился у меня в голове. Надо дождаться момента, когда плато закроют для посетителей, и попытаться вернуться сюда вновь. Возможно, тогда за хороший бакшиш какой-нибудь смотритель и откроет мне пирамиду. Стивен прав: деньги здесь решают все. А деньги у меня были.
Сидя на веранде ресторана у подножия Большого сфинкса, я терпеливо дождался, пока ручеек последних посетителей, спускающихся с плато, окончательно обмелеет, и решительно зашагал вверх по дороге. Как и следовало ожидать, вскоре передо мной вырос охранник с автоматом на плече.
Я немедленно затараторил о том, что прибыл в Каир всего на несколько часов и просто не могу уехать обратно, не увидев пирамид. Разумеется, благодарность тому, кто поможет мне в достижении цели, будет безмерной.
Первая часть речи не произвела на охранника никакого впечатления, а вторая, как и следовало ожидать, крайне его заинтересовала. Он немедленно позвал офицера. Я забеспокоился, поскольку на финансирование всего подразделения моих средств могло не хватить.
На всякий случай я не поскупился, и, кажется, переборщил, поскольку, получив десять британских фунтов, офицер посчитал себя обязанным быть моим бесплатным гидом. Мне насилу удалось от него отделаться. Желание остаться среди пирамид в одиночестве еще немного облегчило мой кошелек, но, так или иначе, я добился своего и поспешил к Великой пирамиде.
Солнце быстро клонилось к закату. Вокруг, вопреки ожиданиям, не оказалось ни одной живой души. Но кто-то же должен охранять эти памятники от нежелательных посягательств?
Я быстро поднялся к пролому Аль-Мамуна[28]. Его перегораживала легкая дверь из металлических прутьев. На двери висел замок.
— Эй! — крикнул я в темноту. — Здесь кто-нибудь есть?
Никто не отозвался. Меня охватило отчаяние. Неужели тут нет никакого смотрителя или хотя бы сторожа? Какую глупость я сделал, когда избавился от офицера! Впрочем, вряд ли у него имелись ключи от пирамид. Сбежав вниз, я огляделся по сторонам, но увидел только одно — солнечный диск висел прямо над горизонтом, готовясь опуститься в горячий песок пустыни. Досада переполняла меня. Стоять у самых дверей — и уйти, так и не попав внутрь? Невозможно.
Я снова поднялся наверх. На мгновение мелькнула мысль сломать проклятый замок, но это было бы уже слишком. Мои руки против воли впились в прутья двери и затрясли ее. Открывайся! Открывайся, черт побери!
Неожиданно я почувствовал чье-то присутствие за спиной и быстро обернулся. Предчувствие не обмануло. У подножия пирамиды, там, где только что не было ничего, кроме песка и камней, стоял глубокий старец в одеянии, больше напоминавшем одежду древних египтян, чем традиционную арабскую галабею. В руках старик держал что-то, похожее на кадило или светильник.
Ко мне немедленно вернулась надежда. Быстро спустившись вниз, я обратился к нему:
— Вы можете открыть пирамиду? Назовите любую сумму, сколько захотите. Понимаете… — Я сбивчиво повторил историю, уже поведанную солдату на дороге.
Старик молча выслушал меня и принялся медленно подниматься к пролому. Сдерживая ликование, я пошел за ним.
Мне не удалось заметить, как он открыл замок. Перед самым проломом я неожиданно споткнулся, а когда поднялся на ноги, дверь была распахнута и старец стоял перед ней, ожидая меня. Свершилось! С минуты на минуту моей детской мечте суждено было сбыться!
Первый шаг дался непросто. Совершенно некстати я почему-то вспомнил о проклятии фараонов и, оказавшись в темноте, остановился. Однако египтянин зажег светильник, и тьма немного расступилась.
За дверью начинался узкий проход, войти в который можно было, только согнувшись — его потолок находился на уровне моей груди. Старик сделал приглашающий жест. Я шагнул внутрь.
Скудный свет допотопного кадила еле-еле позволял видеть пол под ногами. Проложенные дорожки с деревянными перилами оказались кстати — пол круто уходил вниз. Необычная ли обстановка тому виной или что-то иное, но в этом коридоре я продолжал чувствовать себя весьма неуютно. Внутри пирамиды Менкаура ничего подобного испытать не пришлось. Правда, то было днем, и среди десятков других людей. Теперь же с каждым шагом я чуть ли не физически ощущал давление шести миллионов тонн камня над головой.
Довольно быстро я потерял ориентировку в пространстве и не имел ни малейшего понятия, какое расстояние мы прошли по коридору, когда он неожиданно сменился лестницей, идущей вверх. За лестницей начался новый коридор, теперь уже восходящий. Мне казалось, что благодаря рассказам бабушки и виденным ранее картинкам устройство Великой пирамиды не таит для меня секретов. Как же я ошибался!
Подниматься вверх по ступенькам оказалось непросто. Хотя я и считаю себя тренированным человеком, сердце в груди колотилось не на шутку. Пришлось остановиться, чтобы перевести дух. Мой спутник, несмотря на преклонные годы, не выглядел усталым.