— Лицо человека, похоронившего жену, — ответил Мишель. — Но не лицо человека, собирающегося на собственные похороны.
Анри повернулся, так и не донеся бутылку до стакана. Как, черт побери, он догадался?
— Значит, это правда? — Мишель продолжал буравить его глазами.
— О чем ты? — запоздало спросил Анри.
Мишель покачал головой.
— Ты мог иногда обмануть Анну, но скрыть хоть что-нибудь от меня тебе никогда не удавалось… И что же ты выбрал? Оружия, насколько я знаю, у тебя нет. Тогда что? Петля? Или бритва? Во всяком случае, прыгать с ратушной башни ты не собираешься, иначе зачем было возвращаться домой.
Анри вспыхнул.
— Почему ты разговариваешь со мной в таком тоне?
Мишель пожал плечами.
— Возможно, пытаюсь привести тебя в чувство.
— Я в этом не нуждаюсь. И, раз уж мы начали вспоминать основы наших взаимоотношений, вспомни-ка сам: хоть раз тебе удавалось в чем-то меня переубедить?
— А кто сказал, что я пытаюсь тебя переубедить?
Смысл сказанных слов не сразу дошел до Анри.
— Разве…
— Ни в коем случае, — перебил Мишель. — Это твоя жизнь, и ты вправе распорядиться ею по своему усмотрению. Я вовсе не собираюсь хватать тебя за ноги и умолять передумать. Но я, по крайней мере, имею право высказаться, если вижу, что мой лучший друг намерен совершить большую глупость. Кстати, действительно, как ты намерен все устроить? Ты уже выбрал способ?
Деловитость избранного Мишелем тона сбила Анри с толку. Если бы он услышал в его голосе хоть ноту насмешки… Но речь Мишеля звучала совершенно обыденно, словно они обсуждали не тему его самоубийства, а очередную финансовую операцию.
Чтобы скрыть замешательство, он вновь повернулся к бару, плеснул в стакан виски и, немного подумав, проделал аналогичную операцию со вторым стаканом.
Мишель с видимым удовольствием отхлебнул золотистый напиток. Он не повторял свой вопрос и вообще вел себя так, словно между ними еще не было никакого разговора.
Анри тоже пригубил свой стакан. Боже, какая гадость! А впрочем, оно и к лучшему — вкус снотворного в этом пойле будет незаметен.
— Снотворное. Я угадал?
Анри повернулся к дивану.
— Почему ты не работаешь в криминальной полиции? С такими способностями ты давно бы стал комиссаром.
Мишель ухмыльнулся.
— Меня вполне устраивает пост начальника службы безопасности твоего банка.
Он сделал еще один глоток и вновь не удержался от того, чтобы посмаковать напиток.
— Итак, Анри Ренье находят мертвым в собственной постели наутро после похорон безвременно ушедшей жены. Что ж, вполне достойно. Если из полиции не просочится информация, у журналистов будет повод сочинить красивую историю о двоих, которые умерли в один день. Почти.
Анри отрицательно кивнул.
— Не здесь.
— Не здесь?
— В Монтрë.
— Где? — на этот раз Мишель, кажется, был удивлен. Но тут же в его глазах мелькнуло понимание: — Ах, да. Монтрë. Конечно…
Именно в Монтрë Анри впервые увидел Анну. Они с Мишелем приехали на этот фешенебельный курорт на берегу Женевского озера развеяться после удачной сделки. Анри помнил тот день до мелочей. Помнил лицо портье, который принимал у него ключ. Помнил его предупредительный взгляд, обращенный куда-то в сторону. Помнил, как инстинктивно обернулся — как раз в тот момент, когда Анна спросила: «У вас есть свободные номера?» Помнил, как бесцеремонно уставился на нее, не в силах отвести глаз. Помнил все, что было дальше. Весь этот день и двадцать лет счастья, последовавшие за ним.
— Значит, в Монтрë, — фраза Мишеля вернула его в реальность. — И, конечно, «Палас-отель»… Прости, но это отдает дешевой мелодрамой.
— Пусть, — упрямо кивнул Мишель. Воспоминания вернули ему прежнюю решимость, поколебленную было странным поведением друга. — Все должно закончиться там же, где и началось.
— Значит, Монтрë, — повторил Мишель. — И когда?
— Завтра. К чему откладывать?
— Действительно, к чему? Разве только к тому, чтобы через некоторое время посмотреть на окружающий мир более трезвым взглядом.
Анри покачал головой.
— Это ничего не изменит. И потом, ты, кажется, не собирался меня ни в чем разубеждать?
— Я — нет. Но моя совесть не могла не сделать попытки спасти твою жизнь.
— Спасти мою жизнь? Спасти мою жизнь невозможно. Я мертв уже пять дней. Все, на что ты мог рассчитывать — лишь продлить мое существование.
— Многие с радостью согласились бы и на это.
— Охотно верю. Хотя бы потому, что многим вообще не приходилось жить. Может быть, поэтому они и не видят разницы.
Мишель поставил на столик пустой стакан.
— Должен сказать, для человека, принявшего столь серьезное решение, ты удивительно спокоен.
— А знаешь почему? Сегодня я понял, что мне очень повезло.
Мишель бросил осторожный взгляд, не оставшийся для Анри незамеченным.
— Не беспокойся. Я не сошел с ума. Просто я понял одну вещь. И понял ее на кладбище, в ту минуту, когда пожимал бесконечные руки и в очередной раз слушал, как несправедливо случившееся. Но тут меня озарило. Никакой несправедливости нет. Как я могу обижаться на судьбу? Ведь она подарила мне столько лет неземного счастья. Миллионы людей за всю свою жизнь не имеют и сотой доли этого дара. Так вправе ли я жаловаться на то, что мое время истекло? И вправе ли жить дальше, если судьба остановила часы?
На этот раз уже Мишель не выдержал его взгляда. Он встал с дивана, прошел к бару и налил себе еще одну порцию.
— Ты всегда был фаталистом, Анри.
— Разве это плохо — слышать голос судьбы и поступать так, как она тебе велит?
— И тебе кажется, сейчас она велит тебе идти вслед за Анной? А ты уверен, что не выдаешь за голос судьбы свое собственное решение, принятое в минуту слабости?
Анри опять испытал приступ глухого раздражения.
— Давай прекратим бессмысленный спор. Ты говоришь так, будто судьба — справочное бюро с круглосуточным телефоном. Может, подскажешь номер?
— Номер? — переспросил Мишель. — А что, возможно, это не самая плохая мысль.
— О чем ты?
— Если тебе нужно услышать голос судьбы, задай ей вопрос на том языке, к которому вы оба привыкли.
— Что ты имеешь в виду?
— Раз уж ты собрался в Монтрë, зайди к Дитеру… — Дитер Хаманн был хозяином казино, в котором они когда-то неплохо проводили время. — Ну а там, — Мишель неопределенно махнул рукой, — не мне тебя учить. Возьми с собой, скажем, тысячу франков. Проиграешь — вот тебе и ответ. Возвращайся в гостиницу и пей свои таблетки. Если же судьба позволит тебе ее удвоить — значит, у вас с ней разные планы на счет твоего будущего. — Мишель одним махом выпил виски и поставил стакан обратно в бар. — Как тебе такое предложение? И не подумай, что я пытаюсь тебя отговорить. В конце концов, доверить жизнь колесу рулетки — то же самоубийство.
Анри ничего не ответил, но по выражению его лица Мишель сразу понял: предложение будет принято.
Он ошибся только в одном. Предложение уже было принято. Оно было принято в ту секунду, когда Анри понял, о чем идет речь. Он должен поехать в Монтрë. И он сыграет.
Примерно через полчаса Мишель вышел на улицу, аккуратно прикрыв за собой дверь, завел машину и некоторое время посидел, задумчиво глядя на черные окна в доме Анри. Он сделал все, что мог. По крайней мере, этой ночью ничего не случится. А потом? Что будет потом? Кто знает… И все же, он обеспечил ангелу-хранителю Анри целых пятьдесят шансов из ста. Или чуть меньше. Ведь на зеленом поле рулетки есть зеро. Проклятое зеро, благодаря которому ни одно казино в мире никогда не разорится. И еще он дал ему время. Время, которое многое меняет в жизни.
Мишель зажег фары. Машина, глухо шелестя шинами, отъехала от тротуара.
Швейцар в дверях «Палас-отеля» склонился перед Анри в почтительном полупоклоне. Новичок мог бы счесть это знаком личного уважения, но Анри хорошо знал — в самом известном и дорогом отеле Монтрë с почтением относились к каждому клиенту: богатому и не очень. Впрочем, последних под крышей «Палас-отеля» было немного. Разве что какой-нибудь бюргер, весь год откладывавший по сотне франков со своего жалования, чтобы теперь истратить их в один миг ради такого вот поклона и последующих воспоминаний о нем.
Шофер стоявшего рядом с отелем такси бросил на Анри вопросительный взгляд, но тот отрицательно помахал рукой. Сегодня он намеревался дойти до казино пешком. В конце концов, это, возможно, его последняя прогулка.
Наверху, в оставленном номере, все уже было готово. Мягко горел ночник на прикроватной тумбочке, отбрасывая желтые блики на массивный стакан, до половины наполненный дорогим виски. Ненавистным виски, которое один раз в жизни окажет ему услугу, отбив омерзительный вкус уже растворенных в нем таблеток. После возвращения нужно будет только раздеться, лечь в постель, выпить все до дна и спокойно закрыть глаза, забывшись в приятных воспоминаниях. Анри не знал, через какое время таблетки начнут действовать. Но какая разница? Воспоминаний у него хватало.
В вестибюле, отдавая ключ портье, Анри поспешно опустил руку в карман и облегченно вздохнул. Выйдя на улицу, он достал из кармана пятидесятифранковую фишку — талисман, всегда приносивший удачу. Ужасно было бы забыть ее именно в этот день. Хотя… Какой исход сегодня можно считать удачей?
Людей на набережной оказалось немного — не сезон. Анри подошел к берегу. Ночью озеро, столь восхитительное днем и особенно на закате, всегда казалось ему чужим. Каждый раз, когда Анна, а она обожала купаться ночью, скрывалась в чернильной воде, он не мог отделаться от странного чувства, что больше не увидит ее никогда. Однажды, посмотрев на величественные силуэты Савойских Альп на противоположном берегу, он даже прошептал: «Вы не посмеете забрать ее у меня». Сегодня сбегавшие к воде скалы были почти неразличимы.
На малолюдной набережной Анри стало неуютно. Он не спеша вышел на авеню Казино и тут же влился в небольшой ручеек оживленных людей: хотя огни «Казино де Монтрë» нельзя было разглядеть отсюда, привлекательные звуки окружающих его концертных площадок уже будоражили кровь праздных гостей.