А из состояния обиды очень трудно выйти, потому что, даже если кто-то из участников конфликта хочет пойти навстречу, без сложной процедуры раскаяния, покаяния, прощения принять другого человека, его лояльность невозможно.
Здесь уместно вспомнить мысль Фредерика Перлза: невротик, находящийся в состоянии депрессии, которая реализуется в виде чувства вины, ограничивает себя, то есть вина делает человека несчастливым, подавляя его активность, не давая ему развиваться, выражаться. А невротик-преступник ограничивает других, легитимизируя агрессию тем, что она справедливая. И то и другое мешает человеку нормально жить.
Итак, невроз – это неоптимальное функционирование самостных структур из-за отсутствия должного количества и качества «строительных материалов». Соответственно, чтобы избавиться от невроза, первое, что нужно сделать, – просто предложить психике недостающее. Если мы предоставляем самостным структурам достаточное количество и качество принимающих коммуникаций, они начинают доформировываться, достраивать себя. Второе – необходимо создать условия для интроецирования (перевода на уровень личности) этих «стройматериалов». Потому что непереработанные травмы не позволяют психике в должной мере впитывать принимающие коммуникации. Это каждый прекрасно знает из своего жизненного опыта. К примеру, вы поссорились с близким человеком, а потом хотите примириться и в знак выражения благорасположенности стремитесь его обнять или говорите ему какие-то комплиментарные слова, а он вас отталкивает. Почему? Потому что, чтобы принять эти коммуникации, человек должен переработать травму, стресс через ваше глубокое раскаяние, извинения. И только после примирения выражение любви и благорасположенности будет принято.
Вот ответ на вопрос, почему психотерапевты так много внимания уделяют обнаружению травм и их проработке. Потому что травмы, не переработанные через эмоции гнева и печали, не позволяют впитывать и интроецировать принимающие коммуникации.
Можно ли преодолеть невроз самостоятельно? Человеческая психика – то, что развивается в диалоге, для ее развития необходима коммуникация. Самостоятельное преодоление невроза возможно, но для этого требуются высокая квалификация и знание инструментов, на освоение которых могут уйти годы.
Где искать причину депрессии
Депрессию называют чумой XXI века. Эксперты ВОЗ сулят ей второе место среди причин смертности уже к 2030 году (на первом – пока сердечно-сосудистые заболевания). Это серьезное психическое расстройство, которое может нанести непоправимый вред здоровью и жизни человека, привести к суициду, разрушению отношений и утрате смысла жизни. Но, к сожалению, депрессия до сих пор остается темой, о которой многие стесняются говорить.
Почему? Потому что в нашем обществе в целом не принято быть больным и слабым. Социум навязчиво призывает каждого становиться сильным, позитивным, успешным, богатым и т. д. Но стремление к идеальной жизни в соцсетях не должно закрывать глаза на реальность и настоящие проблемы людей.
Как человек воспринимает депрессию? Как правило, он чувствует какую-то тоску, ощущение непринятия себя и резкое снижение активности. Очень часто он либо не слышит внутренней коммуникации, которая сопровождает эти чувства, либо слышит, но не связывает ощущения, допустим, одиночества или непринятия себя с крутящимся внутренним диалогом, в котором он кому-то объясняет, что хотел как лучше, а получилось как всегда, но он не виноват, потому что…
Для полного понимания происходящего нам потребуется такое понятие, как дополняющий объект[25]. Почему не сказать «внутренний Родитель»? Потому что Родитель – это эго-состояние, которое появляется вместе с речью, это достаточно позднее образование в психике. А дополняющим объектом может быть даже плюшевый медвежонок, которого ребенок берет с собой в постель, чтобы победить чувство одиночества. Засыпая без мамы, он разрывает коммуникацию, но психика и формируется, и существует всегда в диалоге. То есть даже когда нам кажется, что мы одни, что мы не мыслим и ничего не чувствуем, на самом деле психика всегда функционирует в режиме коммуникации с кем-то.
Но кто или что создает саму возможность коммуникации через первые прикосновения родителя к телу ребенка? У младенца еще нет сознания как такового, первые структуры интуиции себя, своего бытия будут формироваться через это взаимодействие, еще непонятно кого с чем, пока не определены границы. Кстати, ощущение границ своего тела – это же первое проявление самости, но оно невозможно до тех пор, пока к тебе не прикоснутся. И вот тот, кто прикасается,– это еще не родитель, а некий его прототип.
Происходит взаимодействие с чем-то, что находится на границе, а иногда глубже границы сознания. Это не бессознательное, но и не те социальные реалии, которые мы активно используем в нашем обыденном языке. То есть дополняющий объект для простоты – это некий протородитель. Психика ребенка, если его оставить без коммуникации с дополняющим объектом, сначала уходит от своего оптимума, деградирует, а потом вообще разрушается. Приведу пример из жизни. Во время войны в приютах младенцы-сироты стали массово болеть и гибнуть, и сперва это явление выглядело абсолютно непонятным, потому что уход-то за ними был хорошим. И только много позже в психологии случилось прозрение, что без стимулирования коммуникации психические структуры не поддерживают даже функционирование физиологии.
А взрослый может переживать свою автономность только благодаря тому, что у него проецирован в голове коммуникант в виде дополняющего объекта. И мы тем тяжелее переносим одиночество, чем хуже функционирует в нашем мозгу этот дополняющий объект.
Таким образом, чувство одиночества и непринятия себя в депрессии – это потеря связи с дополняющим объектом. Связь эта может оказаться утраченной разными путями. Что такое вообще связь? Это принимающая коммуникация. А агрессия, обвинение, отталкивание, оскорбление, обесценивание – это и есть разрыв связи. То есть родителю не обязательно уходить пространственно, он может отдаляться эмоционально в диапазоне от бесчувствия до агрессии. Когда он уходит просто в безэмоциональность, мы переживаем одиночество, а вот когда отталкивает нас агрессивно, в виде обесценивания, мы, как правило, испытываем чувство вины, непринятия себя.
И когда, пребывая в депрессии, мы прислушаемся к своему внутреннему диалогу, тогда сможем, проанализировав интонации и характер упреков, иногда напрямую, иногда через ряд проекций понять, что на самом деле наше ощущение ничтожества – это типично эмоциональное послевкусие, которое возникало у нас неоднократно, когда в ответ на наши затруднения, неудачи и прочее родитель нас не поддерживал, не объяснял, не помогал выйти из ситуации, обесценивал нас, унижал. Понимаете, откуда в депрессии берется ощущение самонепринятия, как правило выражающееся в форме вины?
Теперь разберемся со снижением дееспособности, утратой активности в период депрессии. Творчество и вообще любая деятельность – это результат функционирования самостных структур. Они формируют цели в виде желаний, от простых до очень сложных, дают на их реализацию энергию и поддерживают курсовую устойчивость движения к этим целям. У маленького ребенка, например, эта функция еще только формируется. Думаю, все родители не раз наблюдали такую картину: малыш захотел банан, сгенерировалось у него такое желание, он потянулся к банану, увидел птичку за окном, теперь у него появилось желание рассмотреть эту птичку, о банане он забыл. Отвлекся на птичку, переключился – и все.
Самостные структуры поддерживают нашу экзистенциальную навигацию, причем сама система формирует цели ориентирования, для чего она должна проанализировать очень много вещей: возможности самого человека, возможности социума, перспективы. Это очень тонкая работа, то есть где-то в глубинах нашей психики функционирует нечто, о чем можно сказать, что оно больше, чем мы сами. Потому что мы сами – это то, с чем мы себя отождествляем, наша рациональная часть, наш уровень сознавания, привязанный к языку и сознанию, но там, в глубинах, есть нечто более масштабное, проявляющееся в виде эмоций, целей, желаний.
Мы эмпирически очень хорошо понимаем разницу между желаниями, которые берем «из головы» и ничего для их осуществления не делаем или делаем короткое время, и желаниями, которые вдруг всплывают откуда-то и овладевают нами так, что мы идем к их реализации годами, десятилетиями. Вот последние – это и есть продукт самостных структур.
Получается, что и сама по себе деятельность ребенка – это не просто какое-то беспорядочное движение. Наблюдая за активностью своего малыша, иногда родители думают, что она хаотична, но на самом деле это продукт функционирования самостных структур, которые экспериментируют, исследуют возможности, фактически набирают материал, чтобы создать судьбу этого человека. И еще раз повторю: без коммуникации, без обратной связи, без взаимодействия с родителями самостные структуры работать не будут, потому что если им придется исходить только из анализа жизненного опыта тела ребенка и окружающей среды, то этот малыш до половозрелости, скорее всего, не доживет. А если сюда подключать опыт родителя, уже выжившего в этом мире, тогда самостные структуры получают огромную поддержку, они используют уже развитую самость родителя, для того чтобы развивать себя.
Ну а если родитель куда-то надолго ушел, то этот важнейший источник информации для самостных структур исчезает, и тогда они начинают «снижать обороты». Поэтому, когда родитель тем или иным образом перестает поддерживать принимающее взаимодействие, в том числе и корректирующие коммуникации, теряется контакт – снижается и активность ребенка.
Аналогично, когда внутренний Родитель хронически не принимает Ребенка, у человека падает способность к деятельности и появляется латентная депрессия. То есть внешне он кажется вялым, постоянно грустным, никогда ничем не горит. А внутри у него самостные структуры, которые не могут опираться на Родителя, плохо формируют желания, цели, иногда даже самые простые, не говоря уже о сложных. В детстве он не способен развиваться, начинает отставать от сверстников, что лишь подстегивает внутреннего Родителя разорвать этот контакт на еще более глубоком уровне. И человек все больше погружается в это состояние, увязает в нем.