Популярность психологических или околопсихологических гуру и шоуменов связана с тем, что большое количество людей способны воспринимать только интерпретации, построенные на каком-то бытовом знании, народной мудрости, архаично-символических системах типа астрологии, Таро. Это высокоразвитые, пусть и символические, системы, и они, как нам кажется, «многое объясняют». Но, к сожалению, на таком «знании» в вопросе понимания других людей мы далеко не продвинемся.
По моему мнению, освоение понимания целесообразно начинать с тренировки способности воспринимать услышанное не только со своей точки зрения, но и с позиции говорящего, то есть важно умение встать на место собеседника. Что это означает практически? Нужно припомнить все, что вы знаете о говорящем, кем бы он ни был – подчиненным, ребенком, мужем, женой, другом. Это некий контекст, который мы держим в голове.
Надо прочувствовать сказанное собеседником не только через свои уши, но и через его рот, то есть постараться понять, какими эмоциями наполнено высказывание с позиции говорящего, какой он вкладывает в это смысл. Здесь, конечно, мы можем, опираясь и на эмпатию, и на опыт восприятия другого человека, спонтанно, без всякой изощренной психологии вдруг осознать, что за этими истеричными упреками и воплями на самом деле стоят отчаяние, беспомощность и страстный запрос на поддержку, а вовсе не стремление унизить нас и возвыситься за счет этого.
На практике наиболее сложными для понимания являются коммуникации, которые несут в себе потенциальную агрессию по отношению к нашей самооценке. Это, как правило, корректирующие высказывания. Когда кому-то от нас что-нибудь нужно, очень часто в нашей культуре эта информация доносится не в форме описания алгоритма действий, которые от нас ожидаются, а в виде агрессии по отношению к нашему самоуважению. Подразумевается, что, чтобы не чувствовать себя виноватыми и униженными, мы сами должны провести работу, понять, что делаем не так, и изменить свое поведение в пользу говорящего. До этого в реальности дело никогда не доходит, потому что агрессия вызывает реакцию защиты нашей самости. Вместо того чтобы встать на позицию другого человека и попытаться ответить себе на вопрос, что он при этом чувствует, мы начинаем оправдываться, объясняться, обороняться. И тем самым максимально далеко уходим от понимания подлинного смысла высказывания.
Эмпирический прием состоит в следующем. Если вы хотите понять другого человека, проговорите сказанное им или прочтите написанное с его позиции. Попробуйте почувствовать, что при этом человек ощущает. Когда это тяжело сделать, особенно если звучит упрек, то волевым усилием постарайтесь не защищаться, не оправдываться, не объяснять свою точку зрения, а, образно выражаясь, переместиться в разум говорящего.
В Священном Писании есть максима: «Истинно говорю вам, что было раньше око за око, зуб за зуб, а теперь, если ударяют тебя по правой щеке, подставь левую». О чем это сказано? По моему мнению, именно о том, как нам понимать друг друга, как правильно коммуницировать. Благая весть христианства состояла в том, чтобы отойти от реактивного взаимодействия, свойственного животному миру, «око за око, зуб за зуб», заменить его более осознанным.
Для этого, во-первых, нужно не реагировать сразу, не бить в чужую щеку, когда ударили по твоей, не выбивать глаз в ответ, а остановиться и задуматься: а может быть, эта агрессия оправданна, я действительно принес какой-то ущерб и, возможно, мне надо не бросаться в атаку, а покаяться и сделать шаг навстречу?
Обратите внимание на уточнение правого и левого в библейском высказывании. В Священном Писании нет случайных слов, все сказанное несет определенный смысл. Попробуем его разгадать. В Древнем мире удар правой рукой по щеке – это оглушающий боевой прием. Но когда бьют правой рукой, то удар наносится в левую щеку. Если бьют по правой щеке, то используют левую руку, и это уже не удар силы, а своего рода оскорбление. То есть это не агрессия, а обратная связь, мол, ты что-то делаешь не так.
Как ты будешь на это реагировать? Как на боевой прием и отвечать на него ударом? Или, возможно, поступишь нетривиально, подвергнешь свою драгоценную самость угрозе, но при этом сделаешь совершенно недоступный для животного мира, то есть мира реактивного, шаг? Попытаешься посмотреть на эту ситуацию глазами твоего обидчика. Возможно, ты придешь к выводу, что надо не бить его по щеке в ответ, а подставлять свою, то есть каяться, ущемлять свою гордыню.
Я еще раз хочу показать вам, что понимание – это очень многогранное явление, большая, сложная конструкция. Если сознавать, чувствовать эту сложность, не бояться ее, тогда можно эффективно коммуницировать посредством разных инструментов или даже без них.
С точки зрения психотерапии очень опасно подменять понимание и мастерство, комплексное видение ситуации какой-то техникой. Это тоже работает, но очень сужает возможности. Мы же понимаем, что, скажем, создать кухню пятизвездочного ресторана – невероятно сложное дело. Но мы можем избежать этих трудностей, построив «Макдоналдс». Может быть, безопаснее опираться на костыли психотерапевтического протокола[32], который просто в силу самой своей организации будет нас защищать от наиболее грубых ошибок. Но дальше «гамбургера» в этом случае мы не поднимемся.
Но вернемся к обычному межличностному общению. Мы все по собственному опыту знаем, что коммуникация – вещь не самоочевидная, она очень сильно зависит от того, в какой ситуации, в каком эмоциональном состоянии, каким именно человеком что-либо произносится. И раз мы переходим уже к сути, пониманию того, что стоит за чьими-то словами, то тема контекста для нас становится центральной.
Вопросы контекста коммуникации
Как писал Тютчев, «Нам не дано предугадать, / Как слово наше отзовется, / И нам сочувствие дается, / Как нам дается благодать». Как известно, сочувствие без понимания невозможно. Некоторое предощущение, что сказанное нами совершенно не обязательно будет правильно понято, а услышанное совершенно не обязательно соответствует тому, что мы хотели сказать, – это базовая установка здорового методологического недоверия к себе, которая является, на мой взгляд, первым шагом к эффективному общению.
Здесь мы говорим даже не о психотерапии, не о психологии, а о логике понятий. Знаковые системы имеют семантику[33], то есть то, как они выглядят, звучат, воспринимаются, и прагматику[34], то есть цель, к реализации которой говорящий хочет подвигнуть слушающего, в более широком смысле. Иными словами, прагматика – это то, чего хочет добиться источник информации от человека, который эту информацию воспринимает. И она определяется контекстом. Учет контекста происходящей коммуникации лежит в основе правильного понимания того, что от нас хотят и каково содержание этого взаимодействия.
Одинаково написанное и звучащее сообщение может очень сильно отличаться от той цели, которую ставит перед собой источник информации. К примеру, мы читаем стенограмму беседы, там есть фрагмент:
– И что она вам сказала?
– Она задала вопрос: «Ты знаешь, который час?»
– Что вы ей ответили?
– Да иди ты…
В контексте конфликта этих коммуникантов (а это, предположим, чадолюбивая мать, которая встречает свою дочь уже далеко не подросткового возраста вопросом: «Ты знаешь, который час?») не предполагается ответа «11:45». В контексте препятствования матери сепарации дочери такой вопрос предполагает навешивание вины, более развернутую коммуникацию типа: «Я твоя мать, я отвечаю за твою безопасность, я тревожусь, ты неблагодарная эгоистка, думаешь только о себе, а у меня давление подскочило, ты должна испытывать чувство вины и из-за этого приходить домой не позднее восьми часов вечера, а не улыбаться своей похабной улыбкой вульгарно накрашенными губами».
Кстати, я специально отметил, что это стенограмма разговора. Если бы мы слушали запись, то обратили бы внимание на интонации. «Ты знаешь, который час?» Интонации выражают наши эмоции, а эмоции указывают на более широкий контекст коммуникации, нежели он задается лапидарным ограничением чисто текстового сообщения.
Это указывает на то, что коммуникации имеют разный объем информационных каналов. Недаром с развитием служб коротких сообщений очень быстро появилась потребность в дополнении текстового сообщения смайликами, которые нам дают хоть какую-то информацию о том, в каком эмоциональном состоянии находится собеседник, и это несколько расширяет контекст. Очевидно, голос, интонации также расширяют канал взаимодействия. А невербальные коммуникации через мимику, движения человека дают дополнительную информацию для понимания того, о чем идет речь. Это, к слову, ставит перед нами довольно интересные вопросы, в том числе и этического плана.
К примеру, сейчас набирает популярность такая область прикладного психологического знания, как интерпретация поведения, жестов, поз. По мнению авторов и адептов, эта методика позволяет существенно расширить понимание коммуникации, состояния собеседника, его мотивации. Такие прикладные знания дают возможность реагировать более адекватно. В чем здесь, на мой взгляд, могут быть определенные этические проблемы? Этот подход предполагает, что мы можем из поведения человека извлекать больше информации о нем, нежели он сам хочет и готов нам предоставить.
К примеру, некто репрезентирует себя властным, сильным, крепко стоящим на ногах, претендующим на лидерство и руководство, но при этом, поднося стакан ко рту во время своей пафосной речи, бессознательно наклоняет голову к стакану. И, как говорит эксперт, это свидетельствует о внутренней неуверенности.
В какой момент наше внимание начинает перетекать в подглядывание? И мы своим квалифицированным взором на самом деле нарушаем границы личности. Это, на мой взгляд, вопрос не риторический. Он актуален для психотерапевтов и для людей других помогающих профессий. Дело в том, что люди далеко не всегда хотят быть внутренне прозрачны для другого.