До какой степени этично понимать, воспринимать мотивации другого человека? Это важный вопрос для психотерапевтов, которые работают в области терапии самости, потому что данное направление требует особо щепетильного уважения к личности человека, ее границам.
До какой степени можно, нужно, целесообразно, этично просвечивать другого человека лучами своего профессионального сканирования? Это вполне осмысленный дискуссионный момент. Может показаться, что он надуманный, потому что это очень узкая область деятельности, а материал данной книги адресован в первую очередь менее искушенному пользователю. На самом деле – отнюдь. Эта проблема может быть совершенно неожиданно актуальна и в другой ситуации, гораздо более широко распространенной. Например, детско-родительские отношения на стадии сепарации, в период подросткового возраста.
Подросток переживает сильную потребность в атрибутировании родителя, это важнейший элемент сепарации. Но при этом он категорически не хочет, чтобы оценивали его самого, копались в его душе, выводили на чистую воду. Классический пример демонстрации этой вполне понятной потребности – когда подростки хотят, чтобы стучали в дверь перед тем, как войти, требуют некоего своего пространства, изолированного от других, блюдут культуру тайной переписки и пр.
Личность все больше переживает осознание своей индивидуальности, она сепарируется, ребенок из-под суггестивного состояния выходит в автономность взрослости через подростковый период. Подростка начинает возмущать, что к его вещам прикасаются, что его внутренний мир оценивается. И его право на некое непонимание, личные тайны – это тоже важная вещь.
Еще хочется привести в качестве примера наивное обещание молодых влюбленных, мол, между нами не будет секретов. На самом деле оно тоже не совсем корректно. В большинстве случаев за подобного рода требованием или пожеланием стоит часто неосознаваемое, а порой и вполне осознанное желание контроля, неуважение к границам другого человека. А почему мы отвергаем право другого человека иметь какие-то секторы в своей жизни, которые открыты только кому-то или не открыты вообще никому? Это тоже право и манифестация реализации личности. Поэтому парадоксальным образом, хоть мы и говорим о понимании других, их право на тайну тоже должно реализовываться.
Итак, контекст – это вся многоярусная сложность взаимоотношений людей. И в основе понимания другого человека лежит видение неоднозначности, несамоочевидности того, как что-то говорится. Одно и то же выражение может иметь абсолютно разную цель и разный смысл в зависимости от контекста.
Сложность межличностных отношений определяется не только самими обстоятельствами общения, но и окружающими их факторами, например социокультурным контекстом. Этот уровень важен для понимания нюансов коммуникации. Культурный контекст способен кардинально менять смысл сказанного, и это особенно заметно, например, в анекдотах. Отличным примером здесь может служить следующий анекдот: «Йося, Йося, скажи, как ты думаешь, атомная бомба дорого стоит?» – «Дорого, Сарочка».– «Вай, как нам повезло, говорят, к нам на балкон летит ядерная бомба». Суть юмора здесь раскрывается через национально-культурный контекст, создавая игру семантики и ожиданий.
Как психотерапевт, я знаю, что нужно учитывать культурный контекст, когда работаешь с клиентом, скажем, с Кавказа, потому что некие представления о ценностях, взятые по умолчанию из европейской культуры, там интерпретируются совершенно по-другому. Без учета этого контекста можно не просто неправильно понять и, соответственно, не помочь, но и нанести человеку травму, оскорбить. Культурный контекст предполагает совершенно разные интерпретации тех или иных слов, понятий, реакций.
В целом нужно понимать, что для каждого человека произнесенные слова могут иметь свой уникальный смысл. К сожалению, первая ошибка многих состоит в наивном представлении, что «как слышится, так и пишется». Люди очень часто оказываются глубоко потрясены тем, что их речь могут воспринимать с совершенно не теми смыслами, какими они оперировали.
Поэтому само осознание того, что мы одними и теми же словами можем выражать совершенно разные вещи, критически важно. Это главнейший элемент улучшения нашего понимания друг друга. И нужно быть особенно чуткими к моментам, когда мы находимся в коммуникативно более сильной позиции. Когда, например, мы родители и общаемся с ребенком, когда мы учителя и общаемся с учениками, когда мы руководители и общаемся с подчиненными.
Родителю или преподавателю необходимо все время держать в уме, что дети думают не так, как взрослые, их мышление достаточно архаичное, в их системе знания огромную роль играют символические формы. Умение перекодировать информацию с языка символов на язык знаковых систем жизненно необходимо для родителей, чтобы поддерживать коммуникацию, не уставать от нее, не воспринимать как бессмысленную. Многие родители жалуются на сложности с детьми 3–5 лет психологам, и те достаточно быстро понимают суть проблемы. Деструктивное поведение ребенка часто связано с недостаточным количеством и качеством детско-родительских коммуникаций. Родителям с ребенком скучно, папа говорит: «Вот когда он вырастет, в шахматы научится играть, тогда мы будем общаться. А сейчас я его не понимаю. Он берет молоточек, бьет по дощечке и продолжает бить и бить. Как я должен реагировать, чего вы вообще от меня хотите?» Конечно, если занятие ребенка кажется абсолютно бессодержательным, бессмысленным, общение не состоится. А на самом деле со стороны ребенка это вполне осмысленная коммуникация. В данном случае мультиплицирование, то есть повторение одного и того же экспрессивного действия, выражающее всего лишь эмоциональный масштаб явления.
И родителям в этом случае я бы сказал следующее: «Вы когда в балете видите, как прима в сольной партии на одной ножке вокруг себя крутится, вам так же скучно?» – «Нет, я там хлопаю».– «Почему?» – «Восторгаюсь».
Но на самом деле это один и тот же язык – и у ребенка, и у балерины. Хотя, конечно, понимание архаичного языка символов требует и навыков, и вкуса к этому искусству. Недаром не все психотерапевты могут эффективно работать с маленькими детьми, психика не каждого профессионала в принципе поддерживает интерпретацию и способна коммуницировать с архаичными системами. К этому надо иметь определенное призвание.
Психологическая мотивация
Одним из важнейших и сложнейших для освоения контекстов, которые необходимы для понимания прагматики, то есть субъективного смысла сказанного кем-либо, является психологическая мотивация. Для обычной неподготовленной психики, как ни странно, такого аспекта, как психологическая мотивация, не существует. У нас по умолчанию люди общаются реактивно. Это практически та же коммуникативная система из фильма «Кин-дза-дза», где персонажи читают мысли друг друга, у них есть телепатический канал и, в принципе, язык сводится к нескольким словам, самое знаменитое из которых – «ку», произносимое с разной степенью экспрессии. Примерно так мы общаемся с собакой, когда ее нужно удержать от погони за кошкой, – вкладываем в окрик больше энергии.
К сожалению, по умолчанию наша коммуникация в обычном варианте – тоже что-то вроде неосознанного ответа на экспрессию, с которой нечто выражается. Мы реагируем на тон голоса, зачастую не то что не задумываясь о психологической мотивации обращения, но даже не слыша ее содержания. Например, говорим: «Что ты на меня орешь?» До смысла того, что там тебе проорали, дело не доходит вообще, не говоря уже о том, чтобы преодолеть рубеж экспрессии и услышать содержание, копнуть еще глубже, вскрыть коммуникативный контекст этого взаимодействия, то есть попытаться понять психологическую мотивацию.
Не надо думать, что сейчас речь идет о каких-то профанах, ограниченных обывателях. На самом деле у психологов по умолчанию понимание не больше, чем у кого бы то ни было, их специально тренируют, развивая эту способность. Когда свежеиспеченный психолог после долгих тренировок внезапно начинает видеть за коммуникацией ее психологическую мотивацию, поначалу это очень шокирующий опыт. Ощущение такое, будто открылся третий глаз. В некоторых эзотерических традициях в процессе движения по пути духовного развития возникают такие потрясающие явления, как, например, способность видеть ауру человека. Аналогично этому тренирующийся психолог вдруг за повышенным тоном, за сумбурным нарративом различает тревогу, обиду, а иногда, наоборот, восхищение, замешательство, экстаз и пр. Это впечатление особенно яркое на фоне того, что твой собеседник и все прочие люди ничего подобного не видят.
Ведь в норме мы не воспринимаем и, соответственно, не учитываем психологическую мотивацию происходящего, не считываем возникающую эмоцию, не называем ее. В целом мы не умеем в реальном времени понимать логику возникновения той или иной эмоции. Однако без учета этих моментов наше восприятие другого человека и его прагматики, конечно, является очень грубо искаженным. Пример – за агрессией может стоять на самом деле призыв о помощи. Если мы воспринимаем оскорбление как агрессию по отношению к самоуважению и реагируем на эту коммуникацию контрагрессией, выстраиванием границ, защитой, изолируемся от собеседника, то реагируем неправильно, потому что усугубляем ситуацию.
На самом деле речь может идти о прямо противоположном, это, наоборот, мольба о сближении, контакте. Такая ситуация очень часто возникает в женско-мужских и детско-родительских отношениях. Реакцией на отсутствие принятия становится агрессия, которая направляется на самооценку партнера и неправильно интерпретируется. Более глубокий слой, запрос на принятие, то есть мотивация, остается за кадром и не учитывается. Происходит ответная агрессия, еще больше усугубляющая разрыв коммуникации. Получается постоянно усиливающаяся обратная связь, которая в конечном счете приводит к разрушению взаимодействия.
К сожалению, понимание мотивации довольно трудно, потому что сам по себе психологический процесс не имеет каких-то четких ориентиров. Если мы готовим азиатский плов, то закладываем сначала овощи – морковь, лук, потом мясо, сверху кладем рис, заливаем водой, все отдельными слоями. Но когда блюдо приготовлено, мы видим, что все ингредиенты перемешались. Аналогично психика всегда выдает материал в смикшированном виде, и, чтобы разобраться, нужно все это упорядочить. А мы систематизируем и анализируем любое явление реальности, в том числе психологическое, опираясь на какую-либо теорию. Но это сложно, далеко не каждому человеку при нынешнем кризисе образования доступно восприятие соответствующих знаний.