— Почему бессмысленно? В особенности, если предположить, что они не могут перемещаться физически, почему бы им, в таком случае, не попробовать другие способы?
— Вы снова говорите мистические вещи…
— Я говорю о других уровнях реальности, — отпарировал Рэндон. Ведь были времена, когда и сама траектория Мьолнира считалась чуть ли не мистикой. Полеты со сверхсветовой скоростью, энергия, создающая искусственную гравитацию — всё это выглядело абсолютно нереально, если исходить из представлений, господствовавших пять веков назад.
— Пожалуйста, не надо исторических экскурсов, — раздраженно заявил Чи. — Проблема состоит в том, что процесс эволюции никогда не сможет объяснить ничего подобного.
— Тогда следует забыть про эволюцию, — сказал я. — Мне начинало надоедать постоянно возражать этому человеку. — И потом, наверняка или в самом Патри, или в колониях имеется и более чувствительное оборудование…
— Другими словами, — отрезал Чи, — вы желаете, чтобы Патри подняло по этому поводу шумиху, и все это на основании честного слова какого-то Смотрителя. Позвольте мне кое-что объяснить вам, Бенедар. У меня репутация и имя в определенных кругах, я приобрел и то, и другое, не прибегая к тому, чтобы гоняться за фантомами. Если мы обнаружим несомненные и явные доказательства — я имею в виду неоспоримые доказательства — в течение последующих двух дней, тогда посмотрим, что делать дальше.
— А если вы их не получите, что тогда? — спросил Рэндон.
— Тогда мы прикроем эту лавочку и отправимся восвояси, на Солитэр, а вам придется действовать несколько по-иному, чтобы вернуть себе своего Смотрителя, — насмешливо заключил он. Стоявший рядом со мной Куцко зашевелился.
— Неоспоримые доказательства, говорите? — спросил он. Все посмотрели на него… и я снова похолодел. Он что-то замышлял…
— Миха…
Он одарил меня таким взглядом, что я предпочел замолчать.
— Могу я попросить у вас разрешение, мистер Келси-Рамос? — спросил он.
Рэндона это явно не обрадовало, но он кивнул.
— Давайте.
Куцко кивнул в ответ и повернулся к офицеру из Службы Безопасности.
— Сэр, мне нужно воспользоваться иглометом. Пожалуйста, передайте своим, чтобы они не реагировали.
Офицер, пристально посмотрев на него, коротко кивнул.
— Охрана! Оружие разрешаю! — прокричал он своим подчиненным.
— Благодарю. — Куцко осторожно извлек игломет из кобуры и держал его дулом вниз.
— Доктор Чи, как вы думаете, это правильно, что существо тем умнее, чем быстрее способно усвоить что-либо?
Чи нервно облизал губы. Он понятия не имел, к чему клонит Куцко, но это ему заранее не внушало доверия.
— Полагаю, это достаточно точное обобщение, — нервно согласился он.
— Отлично. — Куцко взглянул на меня. — Какие из них чувствуют себя самыми бодрыми, Джилид?
У меня комок застрял в горле.
— В общем, их здесь немало, почти все, за исключением тех, кого сейчас проверяют.
— А вот этот, например? — он показал на один из растущих невдалеке гремучников.
Я секунду или две разглядывал его.
— Да.
— И никаких изменений в его поведении не предвидится?
— Нет.
— Отлично. — Он снова опустил игломет и сделал глубокий вдох, как спортсмен, собирающийся прыгнуть на снаряд. — Вот, смотрите внимательно. Проследите за тем, дойдет ли до него, что игломет нечто такое, чего стоит бояться.
Он подошел на несколько шагов к гремучнику. Кроме меня, за действиями Куцко наблюдали еще двое: доктор Чи и Рэндон уставились на него немигающими взглядами. По вновь наступившей тишине я понял, что остальные тоже заинтригованы. Вскинув игломет, Куцко выстрелил по самой дальней скале.
Звук выстрелов разорвал тишину, и эхо от них почти перекрыло едва различимый звон рикошетирующих от камня игл. Стало тихо… потом Куцко снова навел игломет на тот же гремучник.
Точно ледяная когтистая лапа сжала мое сердце.
— Стойте! — воскликнул я. — Не стреляйте!
Оружие в руке Куцко не шевельнулось.
— Я и не собираюсь, — мрачно сказал он. — Как вы думаете, подействовало?
— Подействовало, — выдохнул я. — Опустите, пожалуйста, игломет.
Подержав оружие перед гремучником еще несколько секунд, он медленно опустил его и вставил в кобуру, после чего повернулся и направился к нам.
— В чем дело? — прошептал Рэндон прямо мне в ухо. Я покачал головой, мой мозг еще не оправился от того мощнейшего импульса от гремучника, который заставил меня орать во всю глотку.
— Не могу вам точно сказать, но я вдруг почувствовал такой всплеск эмоций буквально от всего их города, направленных на Куцко, что… Это было, как внезапная, очень яркая вспышка, но всё произошло настолько быстро, что я не смог как следует разобраться.
— Вспышка света, которую вы не успели заметить… Очень интересно, — сухо прокомментировал мои слова доктор Чи. — Ладно, наверное, и в этом может заключаться какой-то смысл.
У меня свело живот от отчаяния. Одновременно я почувствовал, что гремучник, которого подвергли этому суровому испытанию, возвращается в нормальное состояние.
— Нет, вспышка всё же была, — настаивал я. Куцко подошел к нам.
— Ну что, доктор? — холодно спросил он. — Убедились?
Чи скорчил гримасу.
— Не особенно. Прошу прощения, но всё, что здесь сейчас произошло, основывается на впечатлениях одного-единственного человека, а не на каких-то ясных всем доказательствах…
Меня вдруг осенило.
— Миха, могу я взглянуть на ваш игломет? — перебил я Чи.
Лоб Куцко чуть сморщился.
— Сэр? — обратился он к офицеру из Службы безопасности. Тот согласно кивнул.
— Давайте.
Вытащив оружие из кобуры, Куцко протянул его мне рукояткой вперед. Я взял игломет и осторожно заглянул в ствол. Примерно в сантиметре от дульного отверстия появилась странная паутина, полностью закрывавшая просвет. Она состояла из десятка тончайших металлических волокон…
Не говоря ни слова, я передал игломет Рэндону. Он осмотрел оружие и восхищенно взглянул на меня.
— Он забит, — взволнованно сказал Рэндон, передавая оружие доктору Чи. — Похоже на точечную сварку или что-нибудь в этом роде.
Я кивнул, чувствуя, что меня начинает бить озноб.
— Они подумали, что Миха начнёт по ним стрелять. И нашли способ остановить его.
Чи оторвал взгляд от игломета. В его глазах стояли изумление и страх.
— Но ствол забило не полностью. Выстрел все равно бы получился, ведь правда?
Куцко забрал оружие, и его лицо посуровело, когда он изучал металлическую паутину.
— Вероятно, нет. А что, разве это так важно?
Чи судорожно вздохнул, и его взгляд невольно упал на множество гремучников. Тех самых гремучников, которые в течение всего нескольких секунд не только обнаружили и оценили возникшую ситуацию, но и перешли к необходимым действиям…
— Нет, — чуть дрожа, заявил он Куцко. — Я думаю, что это не играет вообще никакой роли.
ГЛАВА 21
Меня вернули на Солитэр и посадили под домашний арест на борту «Вожака», во всяком случае, форма моей изоляции выглядела именно так… В течение последующих шести недель не произошло ровным счетом ничего.
Ничего из того, что я мог ожидать. Никто не являлся ко мне с обвинениями в совершенных преступлениях, никто не тащил в суд. Речь даже не заходила об отправке в обычную тюрьму. Сам «Вожак» не предпринимал никаких попыток улететь обратно ни с планеты, на которой находился, ни, тем более, за пределы системы, и, насколько я мог выяснить из своих скудных источников, не поступало никаких сведений о реакции населения на то, что какой-то пришлый интеллигентик сделал сенсационное открытие на одном из их миров. Все это свидетельствовало о том, что по траектории Мьолнира получена депеша с решением пока не придавать огласке мое открытие. Для меня это было хуже некуда, причем по нескольким причинам. Но никто не спрашивал моего мнения. За все это время мы с Каландрой ни разу не виделись. По лицам и манерам стражников, доставлявших мне пищу, я мог догадаться, что она находилась тут же, хотя никто из них не мог подтвердить это словами, как и в случае, если бы с ней что-нибудь произошло.
Большую часть времени я проводил в бесконечных размышлениях, прикидывая все «за» и «против» и пытаясь определить, сумел ли изменить ее судьбу к лучшему, и, если сумел, то насколько. Повторяю, у меня не было возможности разузнать это, а посему оставалось лишь утешать себя сознанием того, что хуже я ей, по крайне мере, не сделал.
Наконец, в тот день, когда срок моего заключения подошел к отметке шести недель, они явились за мной.
Мы приземлились неподалеку от Батт-Сити, так называлось поселение, где я впервые проснулся после допроса с применением наркотиков. Это поселение, раньше состоящее из палаток, очень сильно и быстро изменилось за время моего заточения на Солитэре. Корабль, который служил центром лагеря, пока оставался здесь, но на смену горсточке времянок пришли с десяток сверкающих строений кубической формы, включавших лабораторию со стерилизованным воздухом и два барака военного типа. Вся территория была обнесена сенсорным заграждением. Нашу посадочную площадку и коридор, тянувшийся к скалам, ограждал такой же забор. Я не успел определить, ограждены ли сами скалы, но скорее всего, так оно и было.
Меня привели в лабораторию, а затем препроводили в большое помещение, служившее офисом, в котором уже стали появляться следы беспорядка и захламленности. Там я и предстал пред светлые очи нового главы проекта «Гремучник».
То, что он был именно главой, мне стало ясно уже с первых секунд. Манера держаться, какие-то неуловимые для уха оттенки интонации и то, как он воспринял меня и тех, кто меня к нему доставил, все указывало на то, что он здесь — власть неограниченная и привык к своему теперешнему статусу. Взгляд, которым он просканировал меня, пока сотрудники Службы Безопасности вели к его столу, тут же сообщил мне, что это был не просто заурядный высокопоставленный бюрократ, каких на Солитэре хоть пруд пруди, а человек от науки. Впрочем, так же было ясно, что меня он особо не жаловал.