— Сопля зелёная, а не старец! — Воронцов фыркнул, разламывая сухарь. Крошки упали в огонь, вспыхнув на мгновение. — Я в его возрасте на двух работах горбился, да ещё и в ус не дул.
Глава 15
— А сколько сотисов тебе? — Исида наклонилась вперёд, и свет костра высветил в её глазах жадное любопытство. — Ты выглядишь… не старше тридцати!
— Так, посчитаем… — Алексей откинулся на свёрнутый плащ, почесав щетину, которая хрустнула под ногтями, будто тонкий лёд. — На пенсию я ушёл в пятьдесят шесть. Год на Сарпинском острове, два — в Бюро Времени, ещё лет пять в полётах… — голос его прервался, будто мужчина листал невидимые страницы календаря в голове. — Примерно восемьдесят, если перевести на ваши эти сотисы.
— Точно африт! — Исида ахнула, швырнув в него сушёной ягодой. — Почему ты не сморщился, как чернослив⁈
— Наука, — уклонившись от снаряда в виде ягоды, Воронцов с невозмутимым видом налил себе ещё похлёбки. Пар заклубился над миской. — В моём мире есть… артефакты, которые дарят молодость и здоровье. Платишь гору денег, и вуаля! — он щёлкнул пальцами, и звук эхом отозвался в стенах пещеры. — Кости срастаются, раны затягиваются. Прожить двести сотисов — обычное дело. А кто раскошелится, и тысячу протянет.
— Тысячу⁈ — Глаза Исиды расширились, будто она увидела дракона за спиной собеседника. — Это ж… целая эпоха!
— Согласен, — хмыкнул он, доставая из мешка полено смолистой древесины. — Надеюсь, я не зря потратил пару миллионов.
— Ваш мир… он как сказка! — Она обхватила колени, и в её голосе зазвучали нотки детского восторга, того самого, что бывает у девчонок возле витрины с красивыми куклами в атласных платьях. — Хочу увидеть ваши города из стекла и стали.
— Когда станешь номархом, пожалуйста, — Воронцов бросил щепу в костёр. Пламя взметнулось, осветив его вдруг потемневшее лицо. — Но не советую.
— Это ещё почему⁈ — Исида вскипела, топнув ногой так, что застежки на сапогах звякнули, будто рассерженные змейки. Как будто она босиком сидит. Не в сапогах ли?
— Потому что ваша пси-энергия, так называемая «магия», — он ткнул ложкой в её направлении, и капля похлёбки упала в огонь с шипением, — и умение шагать между мирами… — он сделал паузу, выбирая слова тщательнее, чем повар выбирает специи, — станут сокровищем для любой корпорации. Сказки про богов там уже не прокатят.
— Я убью неверных гилзале из магического скипетра! — Исида вскинула руку, словно скипетр уже был у неё в руке, и ее тень на стене превратилась в грозную жрицу с оружием возмездия.
— Твой скипетр — детская игрушка в мире Содружества, — ответил Воронцов, чистя ствол бластера тряпицей. Металл, холодный и зеркальный, отражал блики костра, превращая их в крошечные солнца, пойманные в стальную ловушку. — Видела, как это работает? — Он щёлкнул предохранителем, и устройство зажужжало, словно заряжаясь яростью.
— Да! — принцесса испуганно прикусила губу. — Это тот артефакт, что выпускает смертоносный луч…
— Для обывателей да, — он ткнул стволом в сторону входа, где метель выла, словно голодный зверь, точивший клыки о скалы. — У военных есть оружие, от которого целые миры превращаются в пыль. Представь, один выстрел… — его голос стал глухим, будто он видел это вновь сквозь пелену лет, — и Дуат с Зертумом исчезнут. Останется только пепел, кружащийся в огненном смерче.
— Этого не может быть! — Исида сжала кулаки так, что костяшки побелели. Её тень на стене, искажённая и огромная, повторила этот жест.
— Ещё как может, — Воронцов швырнул в костёр смолистую ветку. Пламя взметнулось, осветив шрам на его виске — тонкую нить, словно след от молнии или клинка, который едва не попал в цель. — Я видел, как орбитальные пушки стирали города. Люди… нет, даже не кричали. Не успевали. Просто исчезали. Словно крошки смахнули со стола.
— Великий Астрис… — Исида выдохнула, опускаясь на шкуру. Её пальцы дрожали, а взгляд утонул в углях.
— Поэтому, дорогая, — он положил бластер на колени, словно это была священная реликвия, достойная алтаря, — если станешь номархом, гоняй папуасов, строй пирамиды. А в наш мир… — он метнул взгляд в чёрную пасть тоннеля, — лучше не соваться. Там нет места магии. Там правят алгоритмы и сталь… И вообще, давай закругляться, — Воронцов потянулся, и его позвоночник хрустнул. — От вина и этой проклятой метели глаза слипаются.
— Да… — Исида зевнула, прикрыв рот ладонью. — Меня тоже в сон клонит.
— Неси подстилки. Я активирую «Глаз Бога», — он достал из кармана чёрную сферу. Девайс завибрировал на ладони и взмыл под свод пещеры.
— Зачем⁈ — Принцесса закатила глаза, сбрасывая плащ, который упал на пол, словно опавший лист. — Кто полезет в такую пургу?
— Исида! — его голос рассёк тишину, резкий, как удар хлыста по обнажённой коже. — Мы в пещере, которой нет на картах. Здесь… — он ткнул пальцем в темноту, в которой растворился дрон, — может быть что угодно. Ваши мифические горты с антифризом вместо крови, бракосы… или что-нибудь ещё хуже.
Она молча кивнула, обхватив себя за плечи, будто пытаясь удержать рассыпающиеся осколки собственного спокойствия. Взгляд её скользнул вглубь тоннеля.
Путники расстелили шкуры у огня, превратившегося в груду багровых углей, похожих на раскалённые осколки далёкой планеты. Исида, ещё несколько вечеров назад брезгливо воротившая нос от «гильзальевского запаха», теперь прижалась к Воронцову, словно птенец к теплу материнского крыла. Её дыхание, сперва прерывистое, замедлилось, слившись с ритмом его сердца — два метронома, нашедшие общий такт.
— Бакулюм те в тапки, полено ледяное, — пробурчал Воронцов, но поправил мешок под её головой. Его рука, будто против воли, легла на её спину, ощущая дрожь, пробегавшую по её телу, словно электрический разряд по оголённому проводу. Он уже почти привык к ширтской внешности, но только хвост его очень сильно смущал.
Земля заходила ходуном, будто гигантский зверь, вырвавшийся из тысячелетнего плена. Свод пещеры трещал, словно кости великана, ломаемые невидимыми тисками, а ледяные сталактиты откалывались, с оглушительным треском падали вниз и разбивались на миллионы острых осколков, разлетаясь и осыпаясь смертельным дождём под тусклым светом углей костра — последним маяком в этом каменном аду. Алексей, едва оправившись от первого толчка, инстинктивно накрыл своим телом принцессу. Он чувствовал, как её дрожь передаётся ему сквозь одежду, словно заразный страх.
По его спине молотили острые осколки, а лараны, громко шипя и взметая когтистыми лапами клубы пыли, метнулись к выходу, словно тени, гонимые всепоглощающим страхом. Гора ожила, превратившись в ненасытного великана Эстера, медленно пережёвывающего непрошеных гостей в своём каменном чреве. Путешественники, попавшие в его бездонную пасть, теперь барахтались среди обломков, как крошечные муравьи в желудке чудовища.
— Что происходит⁈ — кричала Исида, её голос дрожал, заглушаемый грохотом, а пальцы впивались в руку Воронцова до побелевших костяшек, будто пытаясь вцепиться в последнюю нить реальности.
— Землетрясение или оползень! Не знаю, но надо выбираться, пока эта пещера не стала нашим склепом! — прокричал в ответ Воронцов, с трудом удерживая равновесие. Его глаза лихорадочно метались, выискивая малейший просвет в хаосе, будто сканер, настраивающийся на слабый сигнал.
Внезапно вибрация прекратилась, оставив после себя звенящую тишину. Лишь со стороны входа доносился приглушённый рокот, словно гора, насытившись, ворчала в полудрёме, переваривая свою добычу.
Алексей, стиснув зубы до скрежета, активировал прибор ночного видения. Зелёное свечение выхватило из тьмы разбитую лампу, валявшуюся среди обломков.
— Зажги, чёрт возьми! — рявкнул он, швырнув лампу Исиде. — Я проверю, что там…
Шипение ларанов, доносящееся из темноты, леденило кровь. Каждый нерв мужчины был натянут как струна арбалета, готового сорваться. Продираясь сквозь хаос обломков, похожих на осколки исполинских клыков, он замер в недоумении: выход исчез, погребённый под грудой гранитных валунов — природной печатью на их смертном приговоре.
Ящеры, обезумевшие от шума и полученных ран, метались у завала. Их когтистые лапы скользили по камням, а хвосты конвульсивно бились в бессильной ярости, будто плети, бьющие по невидимому врагу.
— Бакулюм те в тапки! Этого ещё не хватало! — Алексей с силой пнул валун. Боль пронзила ступню, но это лишь подлило масла в огонь его ярости, раздувая пламя до небес. — Ржавый трубопровод! Да какого чёрта⁈ — его крик эхом раскатился по пещере, когда он схватил ближайшего ларана за узду.
В сердцах Алексей дёрнул поводья так резко, что сбруя ящера хрустнула, как кости в мощных челюстях хищника. Зверь повернул голову к обидчику, его зрачки-щёлки сузились еще больше, отражая первобытный ужас существа, почуявшего дыхание небытия.
— А ну успокоился, скотина тупорылая! Не то на колбасу пущу! — рёв Воронцова заставил содрогнуться даже камни. Лараны прижались к земле, их шипение затихло.
Успокоив горбачей железной хваткой и крепко связав их лапы верёвкой, Алексей вернулся к спутнице и смахнул пот со лба тыльной стороной ладони. Капли влаги, словно ртуть, скатились по коже и исчезли, упав на камни. В смысле скатились? Он же их смахнул!
Исида, прижавшись спиной к холодной скале, дрожащими пальцами тыкала тлеющим угольком в фитиль керосиновой лампы. Искры сыпались на камни, отражаясь в её широких глазах.
— Дай сюда! — раздражённо рявкнул мужчина.
Девушка вздрогнула и послушно протянула ему лампу. Её ногти, обломанные о камни, оставили на закопчённом стекле царапины.
Воронцов ловко вытянул фитиль, поднес уголек, и вскоре вспыхнувшее пламя озарило пещеру тёплым жёлтым светом. Тени заплясали на стенах, словно испуганные духи, а воздух наполнился резким запахом масла. Повсюду валялись обломки ледяных сталактитов, похожие на осколки гигантских кристаллов, и каменная пыль висела в воздухе густым маревом, оседая на ресницах и губах, словно пепел после великого пожара.