Где-то внутри, в районе солнечного сплетения, скреблось что-то острое и цепкое. Не страх — номарх давно забыл его вкус. Скорее звериное чутьё, заставлявшее кожу покрываться мурашками. «Сегодня оружие ещё пригодится», — шептали ему ветер, шелест листьев, даже тиканье охлаждающего модуля.
— П-и-и-и-к! — смешной звук, похожий на чириканье птенца, донёсся из-за угла. Альси прижалась к стене хижины, её пальцы судорожно мяли подол платья. Глаза, огромные от волнения, метались между Воронцовым и пустой улицей.
— Дор скачет обратно, — прошептала она, подкравшись ещё ближе. От неё пахло травами и молоком. — Дети видели его в глубине долины… Он не один.
Алексей кивнул, не выпуская из рук деталей разобранного бластера. Взгляд его скользнул по её лицу — бледному, но решительному. Эта девчонка рисковала шеей ради него, и это заставляло что-то ёкнуть под рёбрами.
— Спасибо, Альси. — Он намеренно произнёс имя медленно, растягивая звуки, и увидел, как её уши покраснели. — Это… важнее, чем ты думаешь.
Девушка улыбнулась уголком губ — быстро, словно украдкой, — и растворилась в тени дома, будто её и не было.
— Значит, Исида жива, — радостная новость кружилась в мыслях.
Пальцы сами собрали бластер в обратном порядке: щёлк-жужж-гудение.
Старик Воо не дурак — в отличие от своих сыновей, он понимал цену заложников. Алексей представил, как принцесса, закутанная в грязный плащ, шагала по тропе в сопровождении Дора и охотников. Её гордая шея согнута, но… взгляд не сломлен и наполнен благодарностью к спасителю…
Солнце, словно раскалённая монета, катилось к зубчатому гребню гор. Длинные тени от скал тянулись к посёлку тирсов.
Маленький тирс выскочил на тропу к ручью, споткнувшись о корень в двух шагах от Воронцова. Грязный балахон мальчугана пах дымом и потом, а босые ноги были исцарапаны камнями. Поднявшись на ноги, он выкрикнул, задыхаясь от бега:
— Эй, гилзале! Вождь зовёт! Говорит… — ребёнок судорожно сглотнул, — чтобы ты не забыл овум!
Алексей медленно поднял на парня глаза. Солнце уже почти спряталось за горной грядой, окрашивая небо в кровавые тона. Он встал с пня, ощущая, как затекшие мышцы ног пронзила ноющая боль. Плащ, накинутый на плечи, всё ещё сохранял запах гари и вулканической серы.
— Беги, пацан, — буркнул он, поправляя бластер на поясе. — Скажи вождю — иду.
Никто не попытался его остановить на пути к дому вождя — женщины спешно несли дрова к погребальному костру, хотя, казалось бы, что там после дракона сжигать? Редкие мужчины занимались разделкой козы для пиршества, избегая встречи взглядом. Лишь старуха у колодца скрестила корявые пальцы с жёлтыми когтями в знак сглаза, бормоча проклятия.
Дверь скрипнула, открывая просторную комнату, залитую дрожащим светом жировых ламп. Воздух будто загустел от запаха сушёных трав и грязных шкур.
Исида сидела за столом, её обычно золотисто-песчаная кожа стала бледной, словно под лунным светом. Увидев Воронцова, она вскинула голову, и в её глазах мелькнуло что-то дикое — надежда, боль и толика радости. Губы дрогнули, но остались сжатыми. За её спиной Дор, здоровой рукой впившись в плечо принцессы, ухмыльнулся. Воронцов заметил отсутствие бинта — значит, шаман подлечил культяпку Дора.
— Вот твоя «хатан», номарх! — Дор с силой дёрнул Исиду за плечо, заставив её вскрикнуть. — Шутки кончились. Её голову отправят хану в мешке с опилками, если…
Четверо охранников у стен напряглись. Луки в их руках дрожали, а стрелы с маслянистыми наконечниками блестели, будто зубы ядовитой змеи, готовой к атаке. Отравленные стрелы — одна царапина — и смерть в муках.
— Ты принёс овум⁈ — Воо вскочил, опираясь на стол. Его узловатые пальцы со звоном ударили по каменной столешнице.
— Убери от неё руки! — голос Воронцова прозвучал тише шелеста листьев, но Дор резко отпрянул, будто обжёгся. — Или присоединишься к брату в царстве теней.
— Ты… — зло зарычал Дор, но старик ударил посохом об пол.
— Молчи! — Воо задыхался, его белые глаза прожигали Воронцова злобой. — Клади мешок на стол, и она свободна!
Алексей медленно сбросил поклажу. Яйцо глухо стукнуло о каменную столешницу. На миг все замерли — даже лампы будто потускнели. Дор отступил, машинально схватившись за рукоять короткого меча.
Исида вскочила, опрокинув стул, и бросилась в объятия человеку.
— Ты не представляешь… — шёпот её прервался рыданием. Горячие слёзы катились по щекам, смешиваясь с пылью. — Они… он…
За спиной Алексея звякнули тетивы. Четыре стрелы нацелились ему в спину.
— Исида, расскажешь потом, — прошептал Алексей, чувствуя, как её дыхание дрожит у его шеи. Пальцы принцессы впились в его плащ, словно боялись, что он растворится в воздухе. — Сейчас есть вопросы поважнее.
Он прикрывал её собой от лучников, поэтому пришлось держать её с другой стороны, на виду у старейшины с его психованным сыном.
В следующий миг он встретился взглядом с Воо. Вождь сидел, словно каменный идол, но его глаза — два белка — следили за каждым движением.
Дор в это время выхватил яйцо из мешка, его лицо исказила болезненная гримаса.
— Горячее! — он не удержал реликвию, швырнув её обратно на стол. Яйцо покатилось к краю.
Алексей резко шагнул вперёд, едва успевая поймать его. Ему пришлось оставить спутницу беззащитной под прицелом лучников, что его сильно напрягало.
«Придурок! — мысленно взорвался Воронцов. — Твой брат заживо сгорел за эту хрень, а ты…»
Он сжал яйцо так, что хрустнули костяшки, ощущая, как жар согревает кожу сквозь перчатки.
«И зачем я его вообще ловил? — старался он удерживать во внимании всех присутствующих. — Если оно настолько прочное, как говорилось, пусть бы падало…»
— Перчатки возьми, увалень! — зашипел Воо на сына.
— Воо, — Алексей нарочито медленно поставил яйцо на мешок, — ты обещал провизию и ларанов. Провожать нас не надо — сами найдём дорогу.
Он бросил взгляд на Дора, который теперь ёрзал у стены, потирая обожжённые ладони.
«Жонглёр-неудачник», — мысленно усмехнулся он, отмечая, как охранники у дверей напряглись.
— Я помню наш уговор, гилзале, — старик кивнул, не отрывая глаз от яйца. Его пальцы задрожали, когда он провёл ими по скорлупе. — Лараны будут готовы к утру. Вьюки набиты едой, вином, шкурами… Выступите на рассвете. Мы держим ящеров далеко в долине, там температура более комфортная для них. А сегодня ночью — время проводить погибшего сына.
Он замолчал, глотнув воздух, будто слова застряли в горле.
— Смерть Вола… — Воо внезапно впился взглядом в Алексея. — Шаман нашёл на теле раны. Свежие. Но затянутые. Как он их получил?
Воронцов кратко пересказал всё: засаду дайров у перевала, схватку в ущелье, безумный спуск с обрыва. Упустил лишь детали — как Вол дрожал от страха, как блевал от боли после стычки с хищниками, как вопил всё время, вначале привлекая дайров, а затем драконов. Если бы он не кричал и слушался его приказов, то был бы жив.
— Он встретил смерть лицом к лицу, — выдохнул Воо, — как воин.
«И умер как дебил», — едва сдержался Алексей, вспоминая, как Вол побежал по открытой тропе, размахивая мечом, вместо того, чтобы спрятаться в озере. Он этого не видел? Он же искал его в воде потом.
— Духи ждут, — старик поднялся, взяв яйцо. Его руки, покрытые ритуальными шрамами, не дрогнули, хотя жар должен был обжечь старческую плоть. — Душа сына возродится в овуме… И поведёт нас к победе.
В окно громко постучали. Дор испуганно дёрнулся от резкого звука.
— А теперь пойдём. Нужно проводить Вола, провести ритуал, — продолжил старик. Его спина выпрямилась, а плечи расправились. В мутном взоре читалась решительность.
Алексей и Исида первыми вышли на улицу в сопровождении охранников. Казалось, будто разговор длился лишь мгновения, но за стенами хижины царила уже непроглядная ночь. Небо, словно чёрный саван, натянулось над землёй, удушливо плотные облака поглотили звёздный свет и спрятали обе луны.
На площади перед домом вождя, окутанной сизым дымком ритуальных благовоний, высился погребальный костёр. Брёвна, сложенные в массивный колодец, поддерживали настил из досок. Внутри конструкции, как в гигантской коробке, бугрилась сухая солома, пахнущая пылью и горечью. По краям платформы, словно стражи преисподней, вздымались два креста из дерева. Их перекладины были покрыты резьбой с древними рунами.
На самом верху, освещённый трепещущим светом факелов, лежал Вол, вернее, его останки, обугленные настолько, что казалось, что сжигать там уже нечего.
Кроме местных жителей, Воронцов заметил ещё группу тирсов, стоявшую в стороне. Они были облачены в белые одеяния, а их лица были закрыты деревянными масками.
«Вожди соседних посёлков и приближённые к ним», — подумал он.
Исида прижалась к нему всем телом и прошептала, косясь на стоявших рядом охранников:
— Воо обманывает тебя. Я слышала их разговор. Они убьют нас сегодня ночью!
— Что-то подобное я предполагал, — слегка кивнул он, отозвавшись шёпотом. — Старику нельзя доверять. Будь готова действовать, когда я скажу.
Из низкой двери дома, озарённой трепещущим светом факелов, вышли старик Воо и его сын Дор. За ними, словно живая тень, скользил поселковый шаман — его фигура растворялась в полумраке, лишь узоры на его маске поблёскивали тусклым золотом.
Воо сменил белоснежный балахон на чёрную рясу, грубо сшитую из козьих шкур. Мешковатая одежда скрывала его иссохшее тело, делая старика похожим на оживший холм. На лице его красовалась маска — драконья морда из чёрного дерева, с выщербленными клыками и пустыми глазницами, откуда сверкали узкие зрачки. На голове возвышались изогнутые козьи рога, обмотанные лентами с рунами. Шаман, словно отражение вождя, носил такую же маску, но тёмно-красную, будто вылитую из запёкшейся крови с золотыми узорами.
Старик нёс яйцо перед собой, как святыню. Жар, исходящий от реликвии, заставлял воздух дрожать волнами, но руки Воо не дрогнули — пальцы, покрытые ритуальными шрамами, сжимали скорлупу с нежностью. Жар яйца будто не причинял ему вреда.