– Сергей Владимирович, перед совещанием какие- нибудь распоряжения будут?
– Вывесите в приемной информационный лист. Текст: «Коллектив СГТС выражает семье Козодоевых глубокое сожаление в связи с тяжелой болезнью Козодоева В. С. Сотрудники «Сибгазтранссервиса» выражают уверенность в том, что в лице нового директора фирмы Козодоева Сергея Владимировича они найдут достойного продолжателя дела газификации Западной Сибири». Все записали? Разместите эту информацию на видном месте, чтобы меня каждый посетитель не спрашивал, что да как.
Совещание с руководящим составом СГТС Козодоев-младший начал жестко. С первых же его слов начальники отделов поняли, что новая власть пришла надолго и никаких оглядок на прошлые заслуги и симпатии не будет.
– Еще раз напоминаю вам, что до полного выздоровления моего отца директором фирмы буду я, – подытожил Сергей. – Все вопросы производственно-хозяйственной деятельности и кадровых перемещений решаю только я либо уполномоченные мною лица. – Козодоев строго взглянул на людей, что-то записывающих в ежедневники.
Начальники отделов и служб правильно поняли нового хозяина. Формулировка «до полного выздоровления» означала «навсегда».
– Перед тем как мы приступим к обсуждению организационных вопросов, у меня будет поручение к начальнику службы безопасности. Господин Алексеев! – Сергей замолчал, дождался, пока отцовский любимчик поднимется со своего места, и только тогда продолжил: – К вечеру, часам к пяти, я хочу переговорить с человеком, которого все зовут Ханойский Джо. Вам понятна суть поручения?
– Вряд ли я его найду, – сказал Алексеев и развел руками. – Он от всех прячется, неизвестно где живет. Как я его к вечеру вызову?
– Кто у нас ведет протокол совещания? – спросил Сергей.
С места, предназначенного для технических работников, поднялась хорошенькая тридцатилетняя женщина.
Смущенная всеобщим вниманием, она слегка покраснела и тихо ответила:
– Я, Сергей Владимирович.
– Запишите! – властно отчеканил новый директор. – В связи с неспособностью начальника службы безопасности исполнять свои обязанности приказываю уволить господина Алексеева с занимаемой должности.
– Чего? – Здоровяк-якут подался вперед. – У тебя еще увольнялка не выросла, чтобы такие решения принимать. Понял?
– Господин Алексеев! – холодно ответил Козодоев. – Покиньте совещание или я вынужден буду вызвать сюда охрану здания и милицию. Надеюсь, у вас нет желания провести сегодняшний вечер в изоляторе временного содержания. Теперь скажу для всех!
Начальники служб как по команде встрепенулись, оторвались от ежедневников и с тревогой посмотрели на Сергея.
– Для всех! – повторил Козодоев. – Во вторник я был арестован по надуманному обвинению, но следственные органы во всем разобрались, и мое присутствие перед вами тому лучшее подтверждение. Господин Алексеев, вы еще здесь? Не испытывайте мое терпение, покиньте совещание.
Растоптанный и поверженный начальник охраны вышел, бормоча под нос проклятия зарвавшемуся барчуку.
– Зря я этому ублюдку «Скорую» вызвал! – в сердцах бросил он в приемной. – Сдох бы он с перепоя, да я отца пожалел. И вот она, благодарность!
Закончив совещание, Сергей велел задержаться начальнику отдела кадров.
– С понедельника я вношу изменения в штатное расписание фирмы, – сказал он. – Мою прежнюю должность я упраздняю. Весь персонал, непосредственно обслуживавший меня, подлежит увольнению. Приказ об изменении в штатном расписании подготовить и издать сегодня же. Мой бывший кабинет передать в распоряжение производственно-технического отдела.
– Сергей Владимирович, я вас правильно понял? Вы увольняете всех своих секретарей, референтов, технических работников и водителя?
– Конечно. Зачем они, бездельники, нужны? Нас ждут трудные времена, так что мы просто обязаны оптимизировать расходы.
Оставшись один, Козодоев откинулся в кресле, устало прикрыл глаза, расслабился.
«Представляю выражение лица у Марины, когда она узнает об увольнении, – с улыбкой подумал он. – Ничего не попишешь, девочка! У серьезного руководителя не может быть никаких шашней с подчиненными. Сменив кожу, змея о старой шкурке не сожалеет». – Козодоев открыл глаза, посмотрел в окно, увидел, как над бывшим обкомом партии всходило неяркое ноябрьское солнце, вставала заря новой жизни.
Узнав о решении директора, Федосеева проплакала весь день, вечером попросилась к нему на прием, но получила отказ. Мол, директор занят. Если у вас есть вопросы к Сергею Владимировичу, то изложите их в письменном виде и оставьте в секретариате.
Навсегда покидая фирму, Марина рассказала всем, кому только могла, о позорной болезни Сергея, назвала его сифилитиком и ВИЧ-инфицированным мерзавцем, но ей никто не поверил. Мало ли что выдумает отвергнутая женщина!
В шесть часов вечера в кабинет к Козодоеву вошел мужчина невысокого роста в кожаной куртке. Новый начальник службы безопасности оказался расторопнее Алексеева и быстро нашел Ханойского Джо в общежитии машиностроительного завода.
– Вызывали, мастер? – вкрадчиво улыбаясь, спросил самый известный вьетнамец в городе.
Ханойский Джо, когда ему было надо, говорил по-русски чисто, практически без акцента. Мало кто знал, что на родине он учился в школе при советском посольстве и с детских лет увлекался русской культурой.
– Мне нужна круглосуточная охрана, – не тратя время на ненужные приветствия, сказал Сергей.
– Четыре человека хватит? – спросил Джо, усаживаясь за стол напротив Козодоева.
– Четыре – это много. Мне вполне хватит двоих.
– Не получится, мастер! – сказал Джо. – Вьетнамцы тоже люди. Им, как и всем на свете, иногда надо отдыхать, кушать, слушать по радио новости на родном языке. Четыре человека, две постоянно задействованные пары – это минимум, необходимый для круглосуточной охраны.
– Хорошо, – согласился Сергей.
– Внутреннюю охрану менять не будем?
– На входе охрана подчинена Лотенко, а здесь, на этаже, мне вахтеры не нужны.
– Как насчет девочки? – серьезно спросил Джо.
– Какой девочки? – не понял Козодоев.
– Хорошенькая умная девушка, двадцать лет, зовут Маша. Ее папа – француз, бывший колониальный чиновник, мама – герой партизанской войны. Как и все полукровки, Маша очень симпатичная, у нее вполне европейские черты лица. Она отменно готовит блюда вьетнамской и русской кухни, неприхотлива, как дворняжка, и в постели хороша.
Сергей пристально посмотрел в глаза вьетнамцу.
Тот с легкостью выдержал взгляд, по-дружески улыбнулся и заявил:
– Мужчине одному бывает скучно, в кафе «Встреча» тянет.
«Вот ведь проныра! – с восхищением подумал Козодоев. – Все про меня разузнать успел».
– Она хоть по-русски говорить умеет?
– Немного. Для бытового общения вполне хватит. Поговорим об оплате?
Через несколько минут вьетнамец ушел. Сергей подписал бумаги, накопившиеся за день, и поехал домой. За один день он захватил все рычаги управления СГТС. Теперь осталось сделать второй шаг, самый трудный – получить в собственность активы фирмы и вывести капитал за границу.
В субботу, 7 ноября, весь личный состав городского управления был на работе. Стражи порядка ожидали провокаций во время праздничных мероприятий.
Однако все прошло на удивление спокойно. На площади Советов собрались сторонники свергнутой власти, воздали хулу нынешней, призвали отправить президента Ельцина в отставку и разошлись.
Привычной демонстрации трудящихся с красными знаменами и портретами членов Политбюро ЦК КПСС не было. Новая демократическая власть по отношению к главному государственному празднику Советского Союза поступила мудро. Этот день остался выходным днем, но был лишен всех прежних атрибутов.
В понедельник на утреннем селекторном совещании Самойлов на правах начальника управления задал трепку уголовному розыску.
– Кто вам позволил допустить падение по квартирным кражам на два процента? – негодовал он. – Что за кража свиньи на улице Новогодней? Откуда там свинья взялась?
– Это частный сектор, – сказал начальник штаба.
– Да какой угодно! – Самойлов не стал выслушивать оправдания. – К вечеру кража должна быть раскрыта!
Закончив селектор, Роман Георгиевич вызвал к себе Лаптева и спросил:
– Что там у нас с Мякоткиным? Продвижение есть?
– Сколько у меня времени для доклада? – осведомился Андрей. – Двадцать минут? Уложусь.
Лаптев сел напротив начальника, достал лист бумаги, на котором по ходу рассказа рисовал схемы и стрелки, обозначающие перетекание одного события в другое.
– Вначале несколько слов о Мякоткине-старшем, – начал Андрей. – В здании, находящемся на площади Советов, у него был свой кабинет, где он появлялся раз в неделю, по четвергам после обеда. Если мысленно протянуть линию от этого кабинета через площадь Советов к реке, то она упрется в угол бывшего облисполкома. Иными словами, Мякоткин-младший, выбирая место для стрельбы, ориентировался на кабинет отца, а не на крыльцо здания Лотенко. Идем дальше. Каждую последнюю субботу месяца Лотенко собирает членов Союза предпринимателей Западной Сибири на совещание. Мякоткин-старший как заместитель Лотенко обязан присутствовать на каждом из них. Примечательный момент. Автомобиль с Мякоткиным всегда въезжал во внутренний двор, с площади его не было видно. Единственная возможность убить Мякоткина – стрелять по окну кабинета.
– Стекло помешает, – заявил Самойлов. – Это только в боевиках снайперы лупят через окно направо и налево. В действительности стекло может изменить траекторию полета пули и выстрел будет смазан.
– Чернобук продемонстрировал нам, что он хороший снайпер. Вспомните выстрел в раму окна, около которого стоял американский корреспондент. Это он при плохом освещении стрелял, в нервной обстановке. А если бы дело происходило в субботу днем? Первой пулей, выпущенной в раму, он выбил бы стекло, а вторую уложил бы точно в цель.