– Если вы невиновны, вам не о чем беспокоиться. Вы поедете с нами, и мы ознакомимся с вашим делом. Невиновны – все быстро выяснится, и вас доставят обратно. Вам не следует ничего с собой брать.
С обеих сторон от Зои встали двое и взяли ее за руки.
– Мне же надо надеть пальто, – сказала Зоя.
Человек в погонах кивнул тем двоим, что держали ее за руки. Они отпустили ее. Зоя подошла к шкафу, из которого женщина вытаскивала вещи, бросая их на пол. Чтобы найти свое пальто, Зое пришлось рыться в лежащем на полу ворохе вещей. Она оделась. Женщина даже не повернулась в ее сторону.
И тут Зоя увидела Шуру – она стояла, прижавшись к стене, в ночной сорочке, скрестив руки на груди, с застывшими от ужаса глазами. В квартире уже царил полный хаос. Один из мужчин вытаскивал ящички из бюро, выкидывая их содержимое прямо на пол. Другой освобождал ящик обеденного стола, выкладывая все, что вытаскивал, на стол и пристально изучая каждый предмет.
– Зачем вы это делаете? – спросила Зоя.
– Раз вы невиновны, это не имеет никакого значения, – ответил человек с погонами. – Пора идти.
Двое мужчин вновь взяли ее за руки. Зоя вырвалась.
– Мой ребенок! Ей только одиннадцать месяцев! Ее нельзя оставлять одну!
– У вас есть домработница. Она сообщит обо всем вашей сестре. Если ваша сестра захочет взять ребенка, ради Бога. Если же нет, он будет воспитываться в детском доме. Пошли!
– Я хочу последний раз взглянуть на ребенка!
– Нельзя! – Он отрицательно покачал головой.
– Я должна взглянуть на свою дочь, иначе я никуда не пойду.
– У вас нет никакого права говорить о том, чего вы хотите и чего не хотите, – раздраженно произнес он.
Откинув голову назад, Зоя пронзительно закричала. Один из держащих ее мужчин зажал ей рот рукой в перчатке. Человек с погонами был явно обескуражен.
– Хорошо, можете посмотреть на нее, но не дотрагивайтесь до ребенка.
Они провели ее в комнату, где спала Вика, а сами остановились в дверях, не сводя с нее глаз. Зоя кинулась к кроватке и упала на колени. Слава Богу, девочка лежала на спинке и Зоя видела ее личико. Одну ручонку малышка сжала в кулачок, подложив его под щечку.
Зое безумно хотелось потрогать этот сжатый кулачок, коснуться щечки, поцеловать девочку. Слезы застилали глаза, она вытерла их. Нужно как следует вглядеться в детское личико, запомнить каждую его черточку, чтобы оно навсегда сохранилось в памяти. Быть может, она видит свою дочку в последний раз.
Она уже не просто плакала, а, зайдясь в рыданиях, захлебывалась слезами. Услышав непривычные звуки, девочка
отвернула от Зои головку. Не отворачивайся от меня, мысленно взмолилась Зоя.
– Пошли, пора! – приказал стоявший в дверях человек.
Зоя придвинулась к ребенку.
– Прощай, моя Вика. Мне уже никогда не увидеть тебя вновь!
Им пришлось поднять ее на ноги и силой вывести из комнаты.
Машина с включенным мотором ждала на улице. Зою вели трое; еще трое и женщина остались в квартире. Ее втолкнули на заднее сиденье, двое уселись по бокам, третий сидел на откидном сиденье, лицом к ней. Он постучал в стеклянную перегородку, и машина тронулась…»
Итак, если Зоя Федорова долгие годы была агентом спецслужб под агентурным именем «Зефир», возникает закономерный вопрос – почему же ее арестовали? Ну что же, попробуем разобраться и в этом вопросе во всех подробностях.
Арест агента, или Одна в поле не воин
Бульдог в Фултоне, или Так начиналась холодная война. – Рождение МГБ, или Абакумов вместо Меркулова. – Лаврентий Берия: насильник или жертва наговора? – В постели с наркомом. – Зоя в Лефортовской тюрьме, или Пропавшие протоколы. – По этапу, или Почему лагеря заменили тюрьмой
Арест Зои Федоровой, без всякого сомнения, был вызван теми событиями, которые произошли в 1946 году как в мире, так и внутри СССР, в частности – в органах госбезопасности. Начнем с первого.
Именно тогда началась холодная война между Советским Союзом и Западом (в первую очередь – США и Великобританией). Собственно, как уже говорилось ранее на страницах этой книги, это противостояние между членами антигитлеровской коалиции зародилось еще в ходе войны против Гитлера – на последнем ее этапе. Западные союзники, которые всю войну надеялись на то, что Советский Союз в битве с нацистами ослабнет настолько, что с ним можно будет обращаться без всякого пиетета. Но вышло иначе. СССР в военном отношении вышел из этой войны не ослабленным, а еще более сильным, чем был в момент нападения Гитлера. Это открытие напугало Запад, поскольку он увидел, что авторитет СССР в мире вырос настолько, что его стали называть сверхдержавой.
А это грозило Западу весьма серьезными проблемами, и в частности – потерей влияния в мире. Поэтому холодная война была неизбежна, и начать ее должен был именно Запад, который всегда поступал подло: взять тот же мюнхенский сговор 1938 года или затяжку второго фронта аж до 1944 года. Конечно, политика как таковая редко делается в белых перчатках, но то, как вел себя Запад в годы Второй мировой войны, – это чистой воды подлость, целью которой было натравить Гитлера и Сталина друг на друга, выждать момент, когда они ослабнут в этом противостоянии, и потом уничтожить обоих. Но этот план не удался. Сталинская система оказалась настолько крепкой, что не только победила гитлеровскую, но способна была бросить вызов еще и западной цивилизации. Когда последняя это поняла, она решила навязать СССР холодную войну, поскольку в горячей ее фазе Запад попросту проиграл бы противостояние.
Старт холодной войне дала речь бывшего премьер-министра Великобритании Уинстона Черчилля по прозвищу Бульдог в американском городе Фултоне, который (и это символично) был родиной тогдашнего президента США Гарри Трумэна. Это событие произошло 5 марта 1946 года.
Отметим, что все политики – люди достаточно циничные и лицемерные. Но есть среди них такие, у которых эти качества, что называется, зашкаливают. Вот У. Черчилль был именно из их числа. Он был расистом, как и Гитлер, о чем говорят многие факты из его биографии. Взять, к примеру, историю голода в Индии в годы Второй мировой войны. Что имеется в виду? После оккупации Японией Бирмы в Индию прекратились поставки бирманского риса. В то же время рисовые поля на западе Индии приспосабливались для выращивания джута, из которого делали мешки – видимо, для армейских нужд. Черчилль отказался предоставить помощь голодавшим, ссылаясь на отсутствие свободных судов, из-за чего в Калькутте и штате Западная Бенгалия от голода погибли более миллиона человек. А в это самое время британские суда регулярно перевозили крупы из Австралии в страны средиземноморского региона, где острой нехватки продовольствия не было. Более того, их маршруты пролегали мимо индийского субконтинента.
Черчилль многократно игнорировал предложения доставить продовольствие в Индию, которые озвучивали Австралия и США – даже когда Соединенные Штаты предложили использовать для этого американские корабли и суда. В итоге, пока жители Калькутты умирали с голоду, представители британской администрации жили на широкую ногу и закатывали обеды в ресторанах и клубах города. Нежелание Черчилля предоставить при этом помощь голодавшим многие исследователи этой проблемы уже тогда объясняли расистскими убеждениями премьер-министра.
О расизме Черчилля сказал и Сталин, когда комментировал его фултонскую речь. Цитирую:
«…Следует отметить, что господин Черчилль и его друзья поразительно напоминают в этом отношении Гитлера и его друзей. Гитлер начал дело развязывания войны с того, что провозгласил расовую теорию, объявив, что только люди, говорящие на немецком языке, представляют полноценную нацию. Господин Черчилль начинает дело развязывания войны тоже с расовой теории, утверждая, что только нации, говорящие на английском языке, являются полноценными нациями, призванными вершить судьбы всего мира. Немецкая расовая теория привела Гитлера и его друзей к тому выводу, что немцы как единственно полноценная нация должны господствовать над другими нациями. Английская расовая теория приводит господина Черчилля и его друзей к тому выводу, что нации, говорящие на английском языке, как единственно полноценные, должны господствовать над остальными нациями мира…».
Итак, что же сказал Черчилль в Фултоне? Вот лишь некоторые выдержки из его выступления:
«…Соединенные Штаты находятся в настоящее время на вершине всемирной мощи. Сегодня торжественный момент для американской демократии, ибо вместе со своим превосходством в силе она приняла на себя и неимоверную ответственность перед будущим. Оглядываясь вокруг, вы должны ощущать не только чувство исполненного долга, но и беспокойство о том, что можете оказаться не на уровне того, что от вас ожидается. Благоприятные возможности налицо, и они полностью ясны для обеих наших стран. Отвергнуть их, проигнорировать или же без пользы растратить означало бы навлечь на себя бесконечные упреки грядущих времен.
Постоянство мышления, настойчивость в достижении цели и великая простота решений должны направлять и определять поведение англоязычных стран в мирное время, как это было во время войны. Мы должны и, думаю, сможем оказаться на высоте этого жесткого требования.
Стоя здесь в этот тихий день, я содрогаюсь при мысли о том, что происходит в реальной жизни с миллионами людей и что произойдет с ними, когда планету поразит голод. Никто не может просчитать то, что называют „неисчислимой суммой человеческих страданий“. Наша главная задача и обязанность – оградить семьи простых людей от ужасов и несчастий еще одной войны. В этом мы все согласны…».
В этом и есть высший цинизм такого политика, как Черчилль. Ему глубоко плевать на миллионы загубленных индийцев (а с момента их смерти прошло всего-то пара лет), он думает только о благополучии и процветании своих соотечественников-англичан (сегодня это называется двойными стандартами). Собственно, это вполне нормальное состояние для политика – думать в первую очередь о благе для своих сограждан. Но тогда зачем поминать всуе Господа, как это делает Черчилль? Цитирую: